– Я и хотела. – Она схватила его за руку, пытаясь поймать его взгляд. – Ты должен мне поверить, я хотела. Но потом случилось то, что случилось, и мне просто нужно было уехать.
– Ты обещала вернуться. – Он почувствовал, как в нем нарастает гнев – гнев на нее, гнев на преследователя, гнев на себя за то, что не остановил ее. Он вспомнил туманные дни после нападения, стыд и боль, смешавшиеся воедино. Он был слаб. Он не сумел ее защитить. И поэтому Дженси уехала.
– Я никогда такого не хотела, – сказала она. – Все просто вышло из-под контроля, ускользнуло из рук. Клянусь.
И от него все ускользнуло. Тогда он поцеловал ее, потому что поверил ей и потому что думал, что поцелуй может что-то изменить. Он совсем забыл о ждавшей дома Брайт. Брайт, которая считала, что он спит у себя в гостинице. Брайт, которой он собирался сделать предложение по возвращении. Брайт, которая не заслуживала быть на вторых ролях, но понимала свое положение.
Дженси отстранилась, положив руку на дверцу машины.
– Мне пора, – сказала она.
По радио Дэф Кэб Фор Кьюти пели о том, как летом сходят с кожи веснушки. Ивретту хотелось остановить Дженси, но он сидел неподвижно, слушая песню по радио и слабый шорох теплого воздуха, вырывавшегося из печки. Никто из них не произнес ни слова. Он чувствовал, что она хочет, чтобы он остановил ее, притянул к себе, подальше от двери. Если он попросит, она поедет с ним в отель, и он сможет побыть с ней хотя бы еще раз.
– Приятно было тебя повидать, – заставил он себя сказать вместо этого.
– И мне, – чопорно ответила она.
– Я собираюсь сделать Брайт предложение, – сказал он ей. Ведь именно это он приехал сказать.
Кивнув, Дженси сморгнула слезы.
– Поздравляю.
– Так мне стоит? – спросил он у нее. Он хотел получить ее разрешение. Он хотел, чтобы она его остановила.
Повернувшись, она наградила его смирившейся, грустной улыбкой.
– Да, – ответила она.
Помимо тех слов он не мог припомнить, как кончился тот вечер, однако ее «да» позволило ему жениться на Брайт, создать для себя жизнь, которой он жил сейчас. Если бы Дженси сказала что-то другое, он бы не вернулся к Брайт, никогда бы не сделал ей предложение. Это была бы самая большая ошибка, которую он когда-либо совершал, но он с готовностью совершил бы ее, будь у него шанс с девушкой, которую он когда-то любил. Но в итоге сильнее его любила именно Брайт. Именно с Брайт ему суждено быть. Ему потребовалось слишком много времени, чтобы с этим смириться, и он совершил так много ошибок на этом пути. Он понимал, как его ошибки повлекли за собой ее. Она так старалась сделать их жизнь идеальной, так старалась сделать его счастливым. А он принимал все как должное.
Он вошел в комнату Кристофера, думая о том, что она сделала, и о том, что сделал он, а еще о том, что невозможно понять, чей поступок хуже. Он смотрел на мальчика, которого не мог ей дать, и думал обо всем остальном, чего ей не дал. Он не любил ее так, как она того заслуживала, но мог начать любить. Он не станет рассказывать ей про Нью-Йорк, она не переживет этого. Но он может простить ее и, возможно, тем самым получить и ее прощение. Он хотел обнять ее и извиниться за все их секреты. Он готов был на все, лишь бы исправить отношения с женщиной, которая, как оказалось, была для него единственной.
Брайт
Миртл Ханикатт совсем растерялась, когда Брайт объявилась так поздно и спросила про собаку, но, к счастью, старуха отдала поводок без лишних вопросов. Ригби давал ей предлог погулять по округе, не сидеть, а двигаться, чувствовать, как кровь бежит по венам не только от стыда и страха. Ригби весело трусил рядом, казалось, наслаждаясь тем, что сегодня она держит его не на коротком поводке. Брайт было все равно, как далеко пес забредет сегодня. Подбородок у нее продолжал дрожать, как бы она ни стискивала зубы. Она решила не поддаваться слезам и вместо этого устроила себе хорошую взбучку, ее шаги отбивали такт непрерывному потоку резких слов, которые она сама себе говорила. Она все испортила. Она заслужила случившееся. Она была лгуньей и манипулятором. Она причинила боль людям, которых любила больше всего. Настала пора расплачиваться. Она все потеряет, и лучшего она не заслуживает. Она была гадким человеком, который сделал ужасную вещь.
Дойдя до дома Зелл, она остановилась, глядя на теплый свет, струящийся из окна, в сумерках дом был похож на маяк. Она двинулась к нему по подъездной дорожке, таща за собой Ригби, думая, что, возможно, Зелл откроет ей дверь и пригласит войти. Возможно, она даже приготовит ей горячий шоколад – Зелл ведь как раз такой человек. Брайт может подойти к двери под предлогом, что просто проходила мимо и заглянула сказать, как жаль, что в последнее время Зелл не показывается у бассейна. Когда Каттер чуть не утонул и все остальные слишком боялись говорить, Зелл успокаивала Кейли. Она была единственной, кто знал, что делать. Все это произошло как будто сто лет назад. Тогда она сама была другим человеком, все еще верила, что сможет вечно скрывать правду и бежать от нее, если придется. Она подумала о Зелл и Кейли, о Дженси и Лансе. Ни один из тех, кто собрался вокруг плачущей девочки, когда «Скорая помощь» с ревом выезжала с парковки у бассейна, не остался прежним человеком. Она медленно подошла к двери и сделала глубокий вдох, прежде чем поднять руку, чтобы постучать, испытывая в эту секунду искушение обернуться. Она подумала о том, что Ланс рассказал ей о Тае, о том, как Зелл, наверное, стыдно показываться на людях. Как же они, наверное, похожи. Она выдохнула и все равно постучала. Ригби с любопытством наблюдал за происходившим.
Дверь открыла Кейли, глаза девочки расширились, когда она увидела, кто стоит на пороге. Она посмотрела мимо Брайт.
– Кристофер с тобой? – Она опустилась на колени погладить Ригби.
Брайт улыбнулась и покачала головой.
– Нет, он дома в постели. Но я приведу его в другой раз.
Кейли уныло пожала плечами:
– К тому времени меня тут уже не будет. – Она уронила руку с головы Ригби.
– Ну, ты же останешься жить по соседству.
Брайт одарила ее улыбкой, которая, как она надеялась, выглядела ободряюще. Она посмотрела мимо Кейли, разыскивая взглядом Зелл.
Заметив ее взгляд, Кейли жестом пригласила ее войти. Ригби без колебаний вошел в дом, отчасти потому, что в нем так вкусно пахло, решила Брайт.
– Я схожу за Зелл.
Брайт смотрела, как, опустив голову и ссутулив плечи, девочка поднимается по ступенькам. Сев за кухонный стол, Брайт стала ждать, лениво размышляя, почему Кейли не выглядит счастливой от мысли о возвращении к маме. Большинство детей, наверное, хотели бы вернуться домой. Когда непродолжительное гостевание Кейли растянулось на несколько недель, она часто задавалась вопросом, почему так вышло. Но, оглядывая кухню Зелл, она вдруг поняла, почему Кейли не хочется уезжать. Ригби плюхнулся к ее ногам и закрыл глаза.
