Вместо этого он дал себе мысленную пощечину за мысли о телячьих нежностях и опустился перед девушкой на корточки, чтобы их глаза оказались на одном уровне.
— Почему ты плачешь? Ты жива и здорова. И зачем выгнала меня?
На миг Дана стушевалась от вопросов. Она всхлипнула ещё раз и утёрла глаза кончиком простыни.
— Ты издеваешься? Хочешь знать, почему я плачу? Серьёзно?!
Бейд выгнул бровь, пока она язвила. Лучше уж она будет кричать на него, чем истерить здесь в одиночестве.
— Я никогда не была «здорова» для остальных оборотней, — наконец ответила она, отводя взгляд.
— Для меня ты здорова, — наклонил голову Бейд. — Чьё ещё одобрение тебе нужно?
— Я не хочу сейчас об этом говорить, — помотала головой Дана. — Мне очень плохо, правда. Оставь меня.
— Я не оставлю тебя, — вздохнул мужчина, беря ее маленькую руку в свою. Она ощутимо дрожала, что заставило его нахмуриться опять. — Я хочу, чтобы ты перестала плакать. И принижать себя. Что ты хочешь, чтобы я сделал?
Дана вырвала руку и процедила:
— Чтобы ты…
— Я не уйду. Что кроме этого?
Девушка запнулась, когда он опередил ее слова. Она опустила глаза и поникла.
— Я ничего не хочу, — прошептали ее губы едва слышно. — Я больше совсем-совсем ничего не хочу, понимаешь?
Он понимал. Потерять частицу себя, так и не успев ее в полной мере приобрести? Недосягаемая мечта помаячила перед этой слабой девушкой, чтобы тут же исчезнуть. Даже его бы это сломило.
— Дана…
— Я в-видела, что папа гордится мной, — продолжила она, всхлипнув. — Он всегда этого хотел, я знаю. А что сделала я? — она истерически хихикнула, ещё больше наклоняясь и закрывая лицо волосами. — Я потеряла всё!
— Ты знаешь, что он любит тебя, — мужчина вновь попытался взять ее за руки.
— Он будет разочарован, когда узнает, — ее губа дрожала. — Как был и ты…
— Я? — нахмурился Бейд. — Ты подставилась под отравленный нож ради меня, а я должен быть разочарован?
Он покачал головой и попытался заглянуть под стену из волос, но Дана вновь дёрнулась, закрываясь и ограждаясь. Он нутром чувствовал ее боль как свою собственную. И это пугало.
— Посмотри на меня.
— Нет…
Бейд стиснул челюсти, когда послышался новый всхлип.
— Посмотри, — твёрдо повторил он и не дожидаясь, пока Дана вновь не послушается, крепко обхватил ее лицо ладонями, заставляя посмотреть на себя. — Я никогда не разочаруюсь в тебе, что бы ты ни сделала. Или кем бы ты ни стала, — его голос стал тише, словно мужчине с трудом давались откровения даже со своей парой. — Будь ты хоть на сто процентов человеком.
Дана во все глаза смотрела на Бейда, затаив дыхание. Он слышал, как быстро бьется сердце девушки, и смутился, осознав, как далеко зашёл в желании ее успокоить. А самое пугающее было в том, что он не сказал ни слова неискренне.
— П-правда?
Бейд пригнул голову ниже, пытаясь держать равновесие в таком неудобном положении. И встал с корточек, решив просто поднять Дану вместе с собой. И с белой простыней, в которую так крепко вцепилась девушка.
— Я и мечтать не мог о такой паре, как ты, — проговорил он, немного замявшись. — Я тебя…
Его голос был тих и неразборчив.
— Ты меня?.. — Дана ухватилась за мужские плечи и заинтересованно посмотрела в его лицо. Истерика как-то постепенно отошла на второй план.
— Да, — рявкнул оборотень, отводя взгляд и хмуря широкие брови. — Так чего ты хочешь, Дана?
Девушка разочарованно вздохнула и потянулась к губам Бейда. Это был неожиданный и солёный после ее слез поцелуй.
— Увези меня. Увези меня отсюда. Я не выдержу, когда папа обо всем узнает. Не выдержу его разочарования.
Слезы отчаяния и страха снова собрались в глазах девушки.
Глава 41
Дана свернулась клубочком на переднем сидении машины и безучастно смотрела за сменявшимися локациями за окном. Вот парк, где они гуляли с Кайлом и Ханой. Вот кафе, куда она ходила одна, прогуливая школу. Многоэтажка в центре, где Трикси устраивала вечеринки в отсутствие родителей.
Больше всего боли приносили места, связанные со стаей папы. Дана помнила взгляды оборотней, когда чуда не произошло и после четырнадцатого дня рождения. Яркие надувные шары, огромный розовый торт, громкие и неискренние поздравления с плохо скрываемой жалостью во взгляде. На прошлый день рождения больше всего пожеланий было связано с обретением внутреннего зверя. Даже подарки были тематическими. Кто-то умудрился вручить ей лунный календарь для удобного отслеживания оборота. Видимо, на будущее. Которого так и не случилось.
— Дана, ты спишь? — побеспокоил ее голос Бейда. — Удобнее делать это на заднем сидении.
— Я не могу спать, — ответила она безжизненным голосом. — Я смотрю в окно.
— Хорошо, — отозвался мужчина. — Тогда пристегнись, нам ехать ещё часа два.
— А ты в себе не уверен? — Дана оторвалась от окна и посмотрела на мужской профиль. Менять позу ей совершенно не хотелось. — Езжай помедленнее.
— Мало быть уверенным лишь в себе, — качнул головой Бейд. — Давай, сделай это.
Девушка вздохнула. Будь она оборотнем, ремень бы не понадобился. Кто-нибудь знал оборотней, погибших в аварии?
— Спасибо, что увёз меня, — произнесла она через некоторое время, когда тишина начала ощутимо давить в тесном салоне автомобиля.
— Да ладно, я всего лишь подписал себе смертный приговор окончательно.
— Не преувеличивай, — фыркнула Дана, поудобнее закутываясь в плед.
Бейд унёс ее прямо в нем, не заморачиваясь одеждой. На Дане по-прежнему была голубая пижама с розовыми котиками. Слишком короткая и открытая для прохладного вечера.
Ей было безумно страшно ехать в чужое место. К чужим людям. Но пусть лучше она видит их неприязнь или даже презрение из-за своей неполноценности, чем жалость родных и близких. Ей нужно было время, чтобы вновь вернуться к нормальной жизни. И без страха смотреть в будущее.
— Нисколько. Деймос дал мне «последний шанс», когда пустил в дом. А я похитил его дочь. Чувствуешь, а? — мужчина криво усмехнулся.
— Ну… — морщинка пролегла между бровей девушки. — Я скажу, что ты меня не похищал. Потом, — она смутилась. Разговаривать с папой пока не входило в ее планы. Где-то в глубине души ей было стыдно за свой трусливый побег. Она любила свою семью так же, как семья любила ее, но по-другому просто не могла.
— Потом, — кивнул Бейд, усмехаясь. — Когда Деймос собственноручно вобьет последний гвоздь в крышку моего гроба? Но как скажешь, — Дану бесила его кривоватая ухмылка и ямочка на небритой щеке. Он явно смеялся над ней.
