В оперативно-тактическом отношении победа должна была быть достигаема с помощью гигантского охвата французов через Бельгию и, через занятие Парижа, оттеснения неприятеля к швейцарской границе с последующим его уничтожением. Сражение должно было принять размеры гигантской операции, проводимой на территории Бельгии и Северной Франции группировкой в 2 млн штыков и сабель. Победа в столь грандиозной операции строилась на плане решительного удара по неприятельскому флангу (или обоим сразу) с последующим прорывом во вражеский тыл. Свою теорию граф А. фон Шлиффен назвал по наименованию одной из побед Ганнибала над римской армией в 216 году до нашей эры – Канны.
В своей известнейшей работе, так и названной «Канны», где разбирались сражения прошлых эпох, проведенные на окружение, Шлиффен указывал: «За 2000 лет оружие и способы ведения боя совершенно изменились. Уже не идут врукопашную с короткими мечами, а стреляют друг в друга с расстояния в тысячи метров. Лук заменила скорострельная пушка, вместо пращи теперь пулемет. Добивание неприятеля заменила капитуляция. Но в общих чертах боевые условия остались без изменения. Бой на уничтожение может быть дан и ныне по плану Ганнибала, составленному в незапамятные времена. Неприятельский фронт не является объектом главной атаки. Существенно не сосредоточение главных сил и резервов против неприятельского фронта, а нажим на фланги. Фланговая атака должна быть направлена не только на одну крайнюю точку фронта, а должна захватить всю глубину расположения противника. Уничтожение является законченным лишь после атаки неприятельского тыла»
[20].
Оперативным маневром должно было служить непрерывное давление на фланг противника, достигаемое резким превосходством в силах и средствах на направлениях главного удара. Данное превосходство должно было сохраняться на протяжении всей операции по разгрому Франции. Достижение этого предполагалось как последовательным разгромом неприятельских войск по частям, так и непрерывным вводом в сражение резервных корпусов.
Такой подход к оперативно-стратегическому планированию проистекал из осознания необходимости достижения поставленных целей теми ограниченными средствами и тем ограниченным временем, которые находились в распоряжении Германии. Основным козырем являлся превосходный механизм германской армии, лучшей в мире на тот момент, а также теоретический и практический уровень военной подготовки и военного искусства немецкого высшего командного состава и Большого Генерального штаба. Существуют интересные версии о том, что в своем плане войны Шлиффен должен был бы усилить свое правое ударное крыло высокоманевренными (по меркам того времени, конечно) соединениями: кавалерией (С.Н. Михалев) или даже моторизованной пехотой (С.Б. Переслегин). Данные мероприятия теоретически предлагались участниками войны уже после ее окончания в качестве осмысления уроков и итогов военных действий. Эти высокоманевренные войска были необходимы, чтобы достичь надлежащих темпов развития операции в Бельгии и Северной Франции.
Предвидеть такие расчеты не смог и Шлиффен, почему его план строился как на выигрыше темпов германским маневром сквозь бельгийскую территорию, так и на параллельной германскому наступлению потере темпов французским контрманевром. Сам размах операции (о самом плане французы знали с 1904 г., да и Шлиффен понимал, что утаить свое планирование не удастся) должен был внести в сражение элемент внезапности для неприятеля. Во имя этого размаха на Западный театр военных действий должно было быть отправлено ⅞ всех германских войск, а уже из них ⅚ отправлялись на правое крыло и в центр.
Немцы превосходно сознавали, что если отправленных на Западный фронт сил не хватит, то вся гигантская операция на окружение французских полевых армий восточнее Парижа закончится вхолостую. А это – проигрыш войны, так как на Востоке в Германию на 15-й день вторгались русские, и оставалась еще Великобритания, которую также нельзя было полностью сбрасывать со счетов. Следовательно, ударная группировка на правом крыле должна была быть столь значительной, чтобы в ходе всей операции немцы имели бы численный перевес и получали бы возможность постоянно обходить крайний фланг неприятеля, пользуясь этим численным перевесом.
Таким образом, даже временный переход к обороне на каком-либо из участков правого крыла означал потерю темпа наступления, а значит, ставил операцию под угрозу срыва. В свое время К. фон Клаузевиц писал: «Как ни одна оборонительная кампания не может состоять только из элементов обороны, так и кампания наступательная не состоит из элементов одного лишь наступления, так как помимо тех коротких промежуточных периодов, когда обе враждующие армии находятся в состоянии обороны, всякое наступление, которого не хватает для заключения мира, неизбежно заканчивается обороной». В примечании к данному абзацу советский редактор перевода труда «О войне» указывал, что «План Шлиффена стремился во что бы то ни стало избежать этого конечного перехода к обороне, и с этой целью Шлиффен добивался всеми средствами колоссального перевеса на заходящем правом фланге, нагромождая на нем в затылок друг другу четыре оперативных эшелона (второй – для осады Антверпена и борьбы с англичанами, третий – для захвата Кале и побережья Франции, четвертый – для осады Парижа). Последующие оперативные эшелоны Шлиффена были именно и предназначены для противодействия моментам, ослабляющим наступление, о которых говорит здесь Клаузевиц».
Вдобавок, французы еще и подыграли противнику, чего Шлиффен даже и не мог предвидеть. Немцы готовили оперативно-стратегическую ловушку на своем южном (левом) крыле, однако французы с 1912 г. готовились увязнуть не только в Эльзас-Лотарингии, но и в центре общего фронта, в Арденнах. Принятый во Франции накануне войны план ведения военных действий подразумевал наступление не только в Эльзас-Лотарингии, но и в центре общего фронта, сквозь Арденны. То есть французы готовились еще больше увязнуть в сражениях на второстепенных участках, чтобы потерпеть конечное поражение, так как перед главной германской группировкой, на главном направлении, оказывалось бы слишком мало войск.
При условии распределения сил между крыльями как 7: 1, как следовало по германскому плану, левое крыло оказывалось настолько слабее сосредоточенной напротив основной французской группировки, что неизбежно должно было сразу же перейти к стратегической обороне, уже в начале боевых действий. Для обеспечения этого условия Шлиффен укреплял крепостями Саарский район («волнорезом» здесь выступал укрепленный лагерь крепости Мец) и юго-западную границу Германии. Характерно, что укрепление франко-германской границы заведомо производилось в качестве оперативной ловушки – «немецкой мышеловки», по выражению Фоша. Маршал Ф. Фош впоследствии писал: «Лотарингский театр, сам по себе узкий и изобилующий естественными препятствиями, обладал еще и многочисленными фортификационными сооружениями. Со своими фланговыми позициями и фронтальными оборонительными линиями, опиравшимися на большие крепости Страсбург и Мец – Тионвиль, располагая густой сетью железных дорог, он представлял в руках германского командования поле сражения, отлично подготовленное для того, чтобы небольшими силами задержать противника. В случае же необходимости они могли нанести ему чувствительное поражение, комбинируя фронтальные сковывающие действия с фланговыми контратаками. Он также обеспечивал германскому командованию при небольшой затрате сил более широкий маневр армий, ищущих решительного сражения на сравнительно открытых равнинах Северной Франции»
[21].
