В 1940 году никому в голову не пришло бы запихнуть электронный мозг в стол и подключить его к печатающей машинке, а заодно к телевизору – их как раз показывали на Всемирной выставке 1939 года в Нью-Йорке. Ведь тогда получился бы… Нет-нет, до Эпохи паровых машин о таком и подумать-то нельзя – если, конечно, вас зовут не Ванневар Буш. Впрочем, к Ванневару Бушу мы еще вернемся. Этот человек по просьбе Франклина Рузвельта в одиночку придумал то, что мы называем «военно-промышленный комплекс». Однако прославился Буш не этим…
После Доктора Сатаны роботы меня уже не слишком пугали. Они входили в типовой репертуар фантастов, однако для меня оставались объектом скорее нейтральным. Роботы бывали плохие и хорошие – в зависимости от того, кому подчинялись в конкретном произведении. Айзек Азимов разработал для разумных роботов моральный кодекс и посвятил им целую серию книг, но меня они как-то не увлекли. К началу шестидесятых меня в фантастике интересовали не разумные жестянки и не космические корабли. Задумайся я тогда, что же делает роботов Азимова разумными, – вот это было бы интересно.
И вот вновь пришла Эпоха паровых машин. В фантастике шестидесятых меня особенно интересовали рассуждения о стратегиях восприятия. Сейчас я понимаю, что многие из них развивались тогда именно как представления о всевозможных киборгах. Рассказы о разумных космических кораблях и людях, которые вступают с ними в контакт; или о людях, вынужденных работать неэлектронным мозгом самого обычного робота. Это была своего рода проекция, попытка нащупать границу возможного. А между тем приход киборга близился. Возможно, он даже начался.
Речь не о киборге в научно-фантастическом понимании: обыкновенном гибриде человека и машины. Свойственный нашей цивилизации буквализм часто проявляется и в фантастике: гораздо проще показать физическое единство человека и машины да поподробнее описать нейрошунт, чем уловить нечто, что надвигается на нас незаметно, с каждым днем.
Настоящий киборг, кибернетический организм в широком смысле слова, рождался, когда я смотрел «Доктора Сатану» по деревянному телевизору. Глядя в экран, я становился частью чего-то нового. И не только я, и не только тогда. Уже в те времена человечество выращивало себе общую нервную систему, которая давала неслыханные доселе возможности: видеть на огромном расстоянии, смотреть в прошлое и слышать, что говорят мертвые. Незыблемые границы эмпирически познаваемого мира вдруг совершенно изменились и в буквальном смысле раздвинулись. Мало того – они продолжают раздвигаться. Мы же, что самое поразительное, не видим тут ничего необычного.
Для фантастов киборг был натуральной химерой из плоти и металла. Настоящим же киборгом оказалась распределенная нервная система человечества: кино, радио, телевидение и связанный с ними перелом в восприятии – столь резкий, что мы его пока толком не осознали. Смотря телевизор, мы становимся ипостасью электронного мозга. Этот мозг нас дополняет. В восьмидесятые было много разговоров о виртуальной реальности, которую нам показывало… телевидение! Когда смотришь что-то очень увлекательное, чтобы отключиться от внешнего мира, не нужно специального шлема. Он появится сам. Ты и так в нем. Когда смотришь что-то очень интересное, ничего другого не видишь.
Физический союз человека и машины, который давно предрекали и которого так опасались, возник много лет назад, просто мы его не замечаем. Не замечаем потому, что сами в нем участвуем; потому что остаемся в плену ньютоновских парадигм, по которым «физическое» – это то, что можно увидеть или потрогать. Разумеется, это не так. Электроны, что летят с экрана деревянного телевизора в глаза мальчугану, вполне физическое явление, так же как и нейроны, из которых состоят его зрительные нервы. Так же как структуры и химические взаимодействия в человеческом мозгу. Все мы здесь, внутри обширной физической сети искусственно состыкованных нервных систем. Эта сеть невидима. Ее нельзя потрогать.
Мы – это она. Мы и есть киборг. Чтобы осознать это, нам нужен подходящий миф.
И вновь пришла Эпоха паровых машин. Конец семидесятых, гаражи в Калифорнии. Электронный мозг на письменном столе. Прощайте, высокоморальные роботы доктора Азимова. Руки и ноги, если они зачем-то понадобятся, это всего лишь периферия. Сегодня любой ребенок понимает: робот – это компьютер, который движется с помощью периферийных устройств. Думаю, именно поэтому так плохо продаются современные модели человекоподобных роботов: они нас почему-то раздражают. У компании «Сони» с собачкой Айбо дела идут чуть получше. Разве не предпочтем мы сегодня более мощный компьютер и быстрый доступ к Интернету? Вот где настоящая жизнь! Вот где дополнение реальности! Это дополнение пользователей, то есть нас с вами.
Возврат к человекоподобным роботам меня расстроил. Я-то думал, все уже поняли: человекоподобность не нужна, она не работает. Это просто меньше пользы за большие деньги. Мне кажется, сегодня эффективный робот – это беспилотник «Предатор» с ракетами «Хеллфайр» или его аналог размером с муху, который разработали в Пентагоне (возможно, он уже есть и у военных). На самом деле это киборги – вернее, ипостаси киборга, поскольку они могут действовать и сами, и в режиме дистанционного управления. Когда оператор садится за пульт, они с «Предатором» превращаются в киборга.
Лет десть назад один мой друг написал рассказ про беспилотники Советского Союза. Только там были настоящие киборги – маленькие истребители со вживленным человеческим мозгом, фактически лишенным тела. Сегодня в таком подходе нет смысла – разве что дать насладиться полетом тому, кто лишен такой возможности (на мой взгляд, достойная цель). С военной же точки зрения беспилотные самолеты могут выполнять маневры на скоростях, которые живому человеку не выдержать. Поэтому, а также по ряду других тактических соображений, уже следующее поколение истребителей ВВС США наверняка будет беспилотным.
Жизнь по марсианскому времени. Именно к ней привыкают ребята, которые управляют игрушечными машинками из удобного кресла на авиабазе в Калифорнии. Операторы марсоходов – первые люди, страдающие из-за жизни по марсианскому времени. Первые люди на Красной планете, чьи имена, по-моему, должны быть известны каждому. Все тот же застарелый буквализм лишил их заслуженной славы.
Научная фантастика исторически неспособна предсказывать такого рода явления, а если даже предскажет – не умеет их описывать.
Уже упомянутый мной Ванневар Буш не был фантастом. В годы Второй мировой он работал у Франклина Рузвельта главным советником по науке и возглавлял Управление научных исследований и разработок, лично отвечая за работы, приведшие к созданию атомной бомбы. Он фактически изобрел то, что мы сейчас называем «военно-промышленным комплексом». В 1945 году Буш опубликовал в «Атлантик мансли» статью «Как мы могли бы мыслить», в которой описал систему под названием «Мемекс» – сокращение от «memory extender» – «расширитель памяти». Более пророческого текста я не встречал ни в обычной прозе, ни в фантастике, ни в прочей литературе первой половины двадцатого века.
Сегодня эту статью чаще всего вспоминают как первое описание концепции «гиперссылок», которые связывают разнородные, но концептуально близкие данные. Я же всегда понимал ее иначе. Мне кажется, Ванневар Буш предсказал появление киборга в том самом смысле этого слова, который представляется мне наиболее важным.
