Денис растапливает лед на маленькой горелке, которую держит на коленях. Мы лежим рядом на матрасе, под натянутой тканью палатки, и всем троим страшно неудобно. Меня спасает маленький рост, а вот Адаму и Денису приходится сгибаться пополам! Я рассказываю им о 25 января, о покорении вершины, описываю состояние Тома, рассказываю, как ждала помощи – совершенно одна.
Адам в свою очередь рассказывает, как долго они ждали в базовом лагере K2, а вертолетов все не было. «За всю спасательную операцию для меня это было труднее всего. Вчера утром я отправил снимок, чтобы они видели – в базовом лагере K2 погода хорошая! Я не знал, полетим мы или нет, но было ясно, что если сегодня ничего не будет сделано, третья ночь под открытым небом станет для вас роковой».
Мы говорим, пьем, едим. Силы внезапно покидают меня, я чувствую себя как воздушный шар, из которого вдруг выпустили воздух. Впервые за столько времени я могу позволить себе расслабиться.
Я то проваливаюсь в дремоту, то просыпаюсь. Адам сидит, сложившись вдвое, из-за этого у него очень болит спина. Я все время пью и говорю о Томе, о том, что было 25 января и что произошло на вершине. Адам и Денис засыпают меня вопросами. Денис обычно крайне скептически относится к сообщениям о всяких рекордах, подвергает сомнению заявления о покорении вершин, доверяет далеко не всякой информации, которая циркулирует в альпинистском сообществе. И Адам тоже. Метка GPS? Нет, у меня ее нет. Фото? Тоже нет. Тогда доказать, что вы были на вершине, будет трудно, говорят они. Мне наплевать, я ни на что не претендую и претендовать не собираюсь.
– Но, Эли, информация уже в интернете! – говорят мне Адам и Денис.
Что? Как? Я вспоминаю, что действительно отправила сообщение Людовику… Не могу вспомнить точно когда, но я чувствовала себя страшно одинокой, была в отчаянии. Почему я это сделала? Потому что я был одна, мне нужно было с кем-то поговорить, и я хотела, чтобы Людовик знал, что мы с Томеком покорили Нангапарбат. Но как все это оказалось в интернете?!
Я рассказываю о первой ночи, которую нам с Томеком пришлось провести под открытым небом, о том, в каком аду мы оказались, о том, как медленно шли вниз, а вокруг стоял космический холод. Адам рассказывает о чуде, которое помогло им так быстро оказаться здесь:
– За свою жизнь я трижды пытался пройти по стене Кинсхофера. И трижды мне это не удавалось. А сегодня ночью гора покорилась нам благодаря веревочным перилам. А ведь я поклялся никогда больше к ним не прикасаться… Однако именно благодаря им мы сейчас здесь, с тобой.
Я дремлю, лежа поверх них. Денис обнимает меня, согревает. Все это совершенно нереально, странно, все чувства обострены как никогда в жизни.
Денис шутит:
– Эли, тут целых два джентльмена для тебя одной, пользуйся! Нам повезло, что с нами такая женщина, как ты!
Адам снимает нас на видео.
Я все еще не могу поверить в то, что происходит: всего за несколько минут я перенеслась из ледяного ада в тепло. Я снова пью. Адам предлагает мне энергетический гель, но я не голодна. Но очень хочется пить. Пить.
– Элизабет, теперь ты звезда! – говорит Денис.
– Ну да, королева обмороженных ног! – отвечаю я.
В тот момент я не поняла, почему Денис так сказал. Я была за много световых лет от того, чтобы представить себе, как широко освещалась эта спасательная операция. Я вынырнула из ледяного ада, была измотана, измучена жаждой. Вообще не понимала, что происходит. Адам и Денис были вместе со мной, и я была счастлива, я знала, что спасена. И даже близко не могла вообразить, в какое безумие мне придется окунуться по возвращении. Не знала, что совершенно незнакомые люди будут оценивать мои действия и осуждать меня, и какая начнется охота за сенсационными материалами, как меня будут преследовать, чтобы застать врасплох, в момент, когда меня обуревают чувства, вырвать слова, за которые меня потом можно будет казнить. Никого не интересовал рассказ о фактах, о реальных событиях, нужны были только трагические подробности. Я была не готова к тому, что обрушилось на меня, когда мы приехали в Исламабад, и потом, когда меня привезли в больницу в Салланш. И не могла представить, в какую бездну меня затянет на протяжении следующих месяцев.
Время идет. Я умираю от усталости. Засыпаю на руках у Адама, потом у Дениса. У Адама болит спина. Денис заботится обо мне, позволяет вытянуть ноги поверх своих, делает все, чтобы мне было как можно теплее.
6 часов утра
Приближается рассвет, скоро наступит 6 часов утра. Ветер сотрясает наше укрытие, его порывы следуют один за другим. Адам и Денис принимают решение начать спуск, сворачивают палатку. У меня очень болят руки. Стоит что-нибудь задеть кончиками пальцев, как боль иглой впивается в мозг и приходится стискивать зубы. Денис подбадривает меня:
– С твоими руками все будет в порядке. Не волнуйся! Ничего ими не делай, береги их, чтобы не было слишком много гематом из-за того, что кристаллы льда ломаются под кожей.
Я знаю, он прав – если мне так больно, значит, кровь циркулирует, это признак жизни! Мои пальцы уцелели, и это настоящее чудо.
Денис и Адам организуют спуск так, чтобы мне не пришлось держаться за веревки. Адам остается рядом со мной, Денис ослабляет веревку и спускает меня. Такой спуск не требует от меня никаких усилий, ни физических, ни психических. Я просто отдаю себя в их руки, двигаюсь как марионетка. Нужно только как следует цепляться шипами ботинок, чтобы удерживать равновесие. Локтями я упираюсь в склон, чтобы фиксировать положение тела. Делаю все, чтобы помочь им, не используя руки. Кажется, что по склону меня спустили одним взмахом волшебной палочки.
Гребень, по которому мы начинаем спускаться, насквозь продувается ветром. Некоторые участки сплошь изо льда. Склон уходит направо и превращается в головокружительный обрыв над стеной Кинсхофера. Он теряется в темноте – стоит раннее утро, еще не рассвело. С другой стороны скалистые выступы скрывают вид на ледник, который находится на 1000 метров ниже. Я иду с удвоенным вниманием. Участок сложный, опасный. Адам боится, как бы я не потеряла равновесие, но пройдя рядом со мной несколько шагов, он успокаивается – я твердо держусь на ногах. Он улыбается:
– Отлично, Эли!
Адам и Денис все время стараются помочь мне. Адам предупреждает, что когда пройдем гребень, нужно будет идти направо и спускаться по склону, держась за веревки. Я вижу их. Уже больше двенадцати часов я иду, держась за них. Боже, благослови корейцев, которые оставили их здесь. Они спасли меня.
Когда налетают порывы ветра, я становлюсь еще внимательнее. Я небольшого роста и веса, и ураганный ветер запросто может меня опрокинуть. Стискиваю зубы каждый раз, когда, чтобы удержать равновесие, приходится касаться пальцами стены. Но сейчас не время и не место, чтобы уступить боли, и я молчу. Я обязана контролировать себя. То, что Адам и Денис здесь и помогают мне, уже само по себе невероятно. Веревки перепутаны, иногда растрепаны, они перекрещиваются, налезают друг на друга, но они указывают нам путь, как будто сам архангел Гавриил протянул их тут для меня, для нас и согревал своим дыханием с самой осени, чтобы их не занесло снегом и они не вмерзли в лед.
