Процесс дантонистов состоялся 2–5 апреля 1794 года. Обвинение опять прибегло к «амальгаме», и на скамье подсудимых вместе с Дантоном, Демуленом, Делакруа и Филиппо оказались проходившие по делу Ост-Индской компании Фабр д’Эглантин и бывшие члены «кордельерского трио» Базир и Шабо, а также автор Конституции 1793 года Эро де Сешель, «вандейский мясник» Вестерман и еще несколько малоизвестных и сомнительных личностей. Им всем инкриминировали «коррупцию» и «измену». Дантон не только уверенно защищался, но и сам нападал на обвинителей. Его могучий голос, раздававшийся из открытых окон трибунала, собрал у здания толпу любопытствующих. Руководивший процессом Эрман растерялся. И тогда Сен-Жюст убедил Конвент принять декрет, по которому подсудимые, «оказывающие сопротивление или непочтение к правосудию», могут быть лишены слова. В соответствии с этим декретом, никому из обвиняемых не разрешили выступить. На четвертый день процесса их приговорили к смерти и отправили на площадь Революции.
На сей раз публика могла быть довольна: Дантон блестяще играл свою последнюю «роль». Если Демулен перед смертью плакал и вспоминал молодую жену, то Дантон держался уверенно и надменно. Проезжая по улице Сент-Оноре мимо дома Робеспьера, он прогремел своим могучим голосом: «Робеспьер, ты – следующий!» Последние же его слова были обращены к палачу: «Обязательно покажи мою голову народу, она это заслужила!»
Завершающий же акт этой драмы имел место 13 апреля, когда по горячим следам после процессов эбертистов и дантонистов были осуждены и казнены люди, так или иначе с ними связанные: вдовы Эбера и Демулена, прокурор Коммуны Шометт, отрекшийся от своего сана епископ Гобель и еще несколько человек, добавленных к ним в порядке «амальгамы».
Этими людьми число казненных той весной на площади Революции отнюдь не ограничивалось. Террор был в самом разгаре, и гильотина работала непрерывно. В частности, 22 апреля 1794 года был казнен вместе со своей дочерью, внучкой, ее мужем и двумя секретарями друг просветителей, ученый-ботаник и бывший защитник на процессе короля Ламуаньон де Мальзерб. Поднимаясь на эшафот, он споткнулся, после чего даже пошутил: «Плохая примета! Римлянин на моем месте вернулся бы домой».
8 мая на том же эшафоте расстался с жизнью великий химик Антуан Лоран Лавуазье. Рассказывали, что когда его ученик и депутат Конвента Антуан Франсуа де Фуркруа попросил судью спасти гениального ученого, то услышал в ответ: «Республике ученые не нужны». Даже если эти слова – легенда, они вполне точно отражают представления робеспьеристов о вожделенном «царстве Добродетели», где пользы от ученых не было бы. «Какое значение имеют для вас, законодатели, различные гипотезы, которыми ученые объясняют явления природы? – спрашивал Робеспьер депутатов Конвента. – Вы можете оставить все эти вопросы их вечным спорам. ‹…› В глазах законодателя все то, что полезно людям, и все то, что хорошо на практике, и есть истина».
Новые победы
Военная кампания 1794 года началась достаточно поздно – в апреле. Французские войска быстро достигли преимущества на юго-востоке, где вторглись в Пьемонт, и на юго-западе, успешно тесня испанцев в Русильоне. На восточном же фронте, где против неприятеля действовали три французские армии – Северная, Арденнская и Мозельская, военные действия шли с переменным успехом.
Лучше других складывались дела у Северной армии, которой командовал генерал Жан-Шарль Пишегрю. Выходец из крестьянской семьи, он получил хорошее образование в военной школе и некоторый боевой опыт в войне за независимость североамериканских колоний Англии. С начала революционной войны он находился на фронте и сделал успешную карьеру, поднявшись от командира батальона до командующего армией. У него в Северной армии были также отличные командиры дивизий – Жозеф Суам, профессиональный военный, во время Революции дошедший до генеральского звания, и Жан Моро, отличившийся, как мы видели, еще во время бурных событий 1788 года в Ренне, а с 1791 года находившийся на военной службе.
Хотя кампания началась для Северной армии не слишком удачно: австрийцы 30 апреля заняли крепость Ландресси, – уже 18 мая Суам и Моро, в отсутствие главнокомандующего, нанесли войскам коалиции чувствительное поражение при Туркуэне. Воспользовавшись тем, что принц Кобург разделил свою армию на шесть колонн, французские генералы, напротив, сконцентрировали свои войска и получили в нужном месте решающее численное преимущество. Однако союзники не позволили французам развить свой успех, и стороны до середины лета вели в основном бои местного значения.
Находившаяся на южном фланге Мозельская армия, которой в начале кампании командовал молодой генерал Луи-Лазар Гош, уже готова была перейти на территорию противника, когда ее главнокомандующего арестовали по надуманному обвинению и отправили в Париж дожидаться приговора Революционного трибунала. В результате армия вместо наступления протопталась на месте всю весну и начало лето, ограничиваясь локальными стычками с противником.
Наиболее драматичные события происходили на центральном участке фронта, где располагалась Арденнская армия. Перед ней стояла задача форсировать Самбру и взять важную австрийскую крепость Шарлеруа. Армией командовал генерал Луи Шарбонье, тоже прошедший за время Революции путь от солдата до генерала, но обладавший весьма скромными способностями военачальника. Впрочем, командовать ему толком все равно не приходилось. Принимая во внимание важность стоявшей перед армией задачи, представителем от Конвента туда прибыл сам Сен-Жюст. С юношеской самоуверенностью он счел себя полководцем, фактически отодвинув в сторону Шарбонье. В результате военные действия в мае здесь велись по одной и той же схеме: республиканские войска форсировали Самбру, пытаясь осадить Шарлеруа, но уже готовый к этому неприятель неизменно отбрасывал их с потерями обратно, после чего Сен-Жюст опять гнал армию форсировать реку.
После трех неудачных попыток Комитет общественного спасения перебросил сюда войска левого фланга Мозельской армии и войска правого фланга Северной армии. Мощную группировку, получившую чуть позже название Самбро-Маасской армии, возглавил победитель при Ваттиньи генерал Журдан. Под его командованием французы 12 июня опять форсировали Самбру. Одна дивизия приступила к осаде Шарлеруа, остальные для прикрытия расположились на близлежащих высотах дугой, имевшей длину до 30 километров. 16 июня армия союзников под командованием принца Оранского четырьмя колоннами атаковала французскую линию обороны, прорываясь на помощь крепости. Правый фланг и центр французов были выбиты с их позиций и в беспорядке отступили обратно за Самбру. Левый фланг под командой Клебера успешно держался, но затем следом за остальными тоже вернулся на западный берег. Принц Оранский, одержав уверенную победу и полагая, что теперь-то французы больше не вернутся, ушел от стен крепости.
Однако на левом берегу отступавшие французские войска опять встретил Сен-Жюст и приказал им в очередной раз форсировать реку. Делать было нечего – Журдан 18 июня повторил прежний маневр: перешел Самбру, осадил Шарлеруа и для прикрытия осады развернул армию на высотах возле деревни Флерюс. 25 июня после интенсивной бомбардировки комендант крепости, не зная, что к нему на помощь уже подходят основные силы союзников с самим принцем Кобургом, подписал капитуляцию.
