Несущий Свет прохаживался перед классом во время своего монолога; его подбородок нервно дёргался вверх и вниз, а изо рта свисала ниточка слюны, готовая в любой момент сорваться. Эш стоял рядом со Светом, Блестией и Заром, единственными в крепости детьми, которые, похоже, не верили в то, что он может быть Ткачом Песен. Эш даже мог назвать их друзьями. Они изо всех сил пытались не встречаться взглядами с Дымом на случай, если тот решит задать им вопрос.
Вдруг кто-то из детей встревоженно закричал, указывая за стену.
– Несущий Свет! Ч-что это?
Снег внизу был неспокоен. Под ним что-то двигалось.
– Ага! Что я вам говорил? – прокричал Дым. – Они здесь! Подходите сюда, дети, и вы увидите нечто настолько ужасное, что ваши волосы сразу станут такими же седыми, как мои.
Эша сильно толкнули, когда класс рванулся вперёд, чтобы взглянуть поближе.
– Прочь с дороги, песенный урод! – фыркнул Растай, самодовольный долговязый мальчишка постарше. Растай был самым нелюбимым для Эша человеком во всей крепости. За ним, своим лидером, вплотную следовали с восторженной болтовнёй его подобострастные прихвостни Ломм и Бой. Эш промолчал и отошёл от задир как можно дальше, прежде чем посмотреть за стену.
Дети затаили дыхание.
Всё было спокойно.
Всё было тихо.
И тут…
– Вон там! – прошептал Дым, брызгая слюной. По равнине, оставляя за собой следы, быстро перемещался холмик снега. Что-то двигалось на звуки крепости, возможно, на скрежет открывающихся западных ворот, через которые выходил охотничий отряд. Холмик скользил к утёсу Огнии.
Дети ахнули.
В горле у Эша пересохло, его пальцы вцепились в каменную стену. Холмик был совсем рядом, и тут… из-под снега высунул голову маленький снежный зайчонок.
Все дети одновременно застонали от разочарования. Заяц запрыгнул на основание утёса и начал принюхиваться. Потом оставил немного помёта, чтобы показать, что утёс ему не интересен, и, последний раз поведя носом, зарылся обратно в снег, скрывшись из виду. Дым закашлялся.
– Да, хорошо. Кхем. Разумеется, левиафаны – непредсказуемые твари, и нельзя сказать наверняка, когда они нападут. Но будьте уверены, они нападут, да, да, истинно вам говорю!
– Эм… учитель? – сказал один из детей, указывая на своего соседа, который слегка подпортил штаны в самый напряжённый момент.
– О, великие духи, какой кошмар! – выругался Дым, потянув себя за бороду. – Так тебе не стать отважным охотником, нет, нет, истинно тебе говорю!
– Пойдём, – зашептал Свет своей команде. – Они так долго будут возиться. Хотите по-быстрому сыграть в огнебол, пока старик отвернулся?
Друзья заулыбались. Конечно, они были не против. Что могло пойти не так?
Как выяснилось, много чего.
3. Звук ветра
Эш пришёл в себя, задыхаясь и брыкаясь, пока не осознал, что снова находится в безопасности своего гамака, а не болтается над голодными челюстями скрытней, борясь за свою жизнь. Должно быть, он крепко уснул, пока Тобу нёс его в сторожевую башню. Голова болела, а каждый мускул в теле ныл, словно мальчик подрался с огромным моржом.
Одевшись, Эш сдвинул меховой полог, который отделял его гамак от остального пространства башни и дарил слабое ощущение уединённости. За ним он обнаружил хмурого Тобу, который ждал его пробуждения со странной смесью разочарования и беспокойства на лице.
– Тобу, п-прости, – наконец сказал Эш. – Я знаю, что мы не должны были там находиться. Я пытался сказать им, но…
– Ты должен научиться подавлять это желание, – перебил его Тобу.
Эш растерялся.
– Какое именно? Играть в огнебол?
– Желание петь, – прорычал йети.
Ах.
– Я не…
– Ты почти сделал это. Я видел по твоим глазам.
«Вот оно, – подумал Эш, – доказательство сверхчеловеческой чувствительности йети. От него ничего не скроешь!»
– Ещё пара секунд – и ты бы разрушил свою жизнь. И мою жизнь тоже, – сказал Тобу. – Ты знаешь законы Огнии. Тебе нельзя петь. Но с твоих губ чуть не сорвалась совсем не детская песенка.
Как Тобу понял всё это?
– Нет… просто… я чувствовал, что у меня нет выбора! Я хотел спасти Света… и себя… и я н-не знаю почему, но мне показалось, что пение помогло бы, словно… не знаю… словно пение могло бы успокоить скрытней… – Эш умолк, понимая, как нелепо всё это звучит.
– Не важно, что ты чувствовал. Ты знаешь правила, и ты должен им подчиняться.
– Когда левиафаны поют… я это слышу. Я слышу, что они говорят, – признался Эш.
На какой-то краткий миг Тобу казался удивлённым. Эш продолжал:
– Я пытался рассказать об этом одному из моих прошлых опекунов, и он посмотрел на меня как на сумасшедшего. Но я не сошёл с ума – уверен, это не так. Левиафаны говорят со мной… и я думаю, что мог бы петь им в ответ, если бы только…
– Нет, – голос Тобу звучал тихо, но твёрдо. – Ты не должен этого делать, Эш. Никогда.
– Да что ты вообще знаешь? – пробормотал Эш себе под нос так, чтобы Тобу его не услышал.
Но тот услышал.
– Я знаю достаточно, чтобы понимать, что тебе ни в коем случае нельзя петь. Что бы ты там ни чувствовал, ты должен найти другие способы защищаться от левиафанов – как и все остальные. – Тобу отвернулся и направился к стойке с оружием, стоящей у стены. Каждое его движение было полно силы и смысла, и Эш вспомнил, как раньше боялся своего нового опекуна. Тобу взял с полки пращу.
– Идём, – сказал он.
Эш пришёл в ужас. Опять тренировки?!
– Меня чуть не съели сегодня! Могу я хоть немного передохнуть?
– Ты хочешь стать охотником? – прорычал Тобу. – Ты хочешь выжить, когда скрытень снова на тебя нападёт?!
– Д-да, – тихо ответил Эш.
– Тогда пойдём.
Эш прищурился, глядя на груду булыжников, которые Тобу сложил в качестве мишени на внушительном расстоянии от них. Он задержал дыхание и начал раскручивать пращу, верёвки натянулись под тяжестью камня, со свистом описывая широкие круги.
– Ты слишком напряжён. Дыши, – посоветовал Тобу, который зловеще возвышался за его спиной.
«Да дышу я, – подумал Эш, начиная злиться. – Как бы иначе я жил?»
Он запустил камень в воздух и увидел, как тот летит по изящной дуге, завершив своё падение у ближайшего валуна. Эш выругался.
– Ты слишком нетерпелив. Как обычно, тебе не хватает концентрации. – У Тобу был настоящий талант указывать Эшу на то, в чём он был плох.
