— Потрогай!
Я потрогала, член был горячий, словно у Розарио поднялась температура. Поскольку сжимать его было, если честно, довольно приятно, руку я не убирала.
— Тебе нравится?
— Да.
— Скажи сама, чего тебе хочется, я не хочу сделать что-то не так.
— Можно мне не раздеваться?
— Девушки раздеваются.
— Если можно сделать это, не раздеваясь, то давай так.
— Но хоть трусы-то сними.
Я выпустила его член, стянула джинсы и трусики.
— Нормально?
— Нормально, но вообще так не делают.
— Знаю, но я прошу тебя об одолжении.
— Мне-то хоть можно штаны снять?
— Ну да.
Он снял ботинки, брюки и трусы. Ноги у него были тощие и волосатые, ступни узкие, длинные, не меньше сорок пятого размера. Он остался в льняном пиджаке, рубашке и галстуке, из-под которых торчал член, похожий на потревоженного жильца-скандалиста. Мы оба были некрасивые; слава богу, зеркал в комнате не было.
— Мне лечь на пол? — спросила я.
— Зачем? Там есть кровать.
Он направился к раскрытой двери; я смотрела на его маленькую попу, на тощие ягодицы. В комнате была только разобранная кровать. На этот раз он не стал поднимать штору, а включил свет. Я спросила:
— А ты разве не помоешься?
— Я мылся утром.
— Ну хоть руки.
— А ты их вымоешь?
— Нет.
— Тогда и я не буду.
— Ладно, я тоже помою.
— Джанни, ты видишь, что со мной творится?
Его член опускался, на глазах уменьшаясь в размерах.
— Если ты помоешься, он больше не встанет?
— Ладно, я пошел.
Он исчез в ванной. Как же я капризничала! Я и сама не ожидала, что поведу себя так. Розарио вернулся; маленький член болтался у него между ног. Я поглядела на него с симпатией.
— Милый, — заметила я.
Розарио фыркнул.
— Скажи прямо, что тебе ничего не хочется.
— Нет, хочется, сейчас я помоюсь.
— Иди сюда, все и так нормально. Ты у нас дама, я не сомневаюсь, что ты моешься по сто раз на день.
— Можно его потрогать?
— Очень любезно с твоей стороны.
Я подошла и нежно взяла его член. Поскольку Розарио неожиданно был терпелив со мной, мне хотелось показать, что я опытная, и трогать его так, чтобы Розарио стало приятно, но я толком не знала, что делать, и просто держала его член в руке. Несколько секунд — и он стал гигантским.
— Я тоже тебя немножко потрогаю, — сказал Розарио слегка охрипшим голосом.
— Нет, — сказала я, — ты не умеешь, ты мне сделаешь больно.
— Я очень даже умею.
— Спасибо, Розарио, ты очень галантен, но я тебе не доверяю.
— Джанни, если я тебя хоть чуть-чуть не потрогаю, потом тебе будет действительно больно.
Я едва не согласилась, опыта у него было побольше, чем у меня, но я боялась его рук, его грязных ногтей. Я решительно замотала головой, выпустила его член и легла на постель, крепко сжав ноги. Я увидела, как Розарио навис надо мной — растерянные глаза на улыбающейся физиономии, элегантно одетый до пояса, голый и беззащитный внизу. На мгновение я подумала, что родители с детства правильно подготовили меня к тому, что половой жизнью я должна жить осознанно и без ненужного страха.
Тем временем Розарио, взявшись за лодыжки, раздвигал мне ноги. Он сказал взволнованно: “Как там у тебя красиво” и бережно улегся на меня сверху. Он стал искать нужное место своим членом, помогая себя рукой, и когда решил, что нашел, легонько меня толкнул, а потом неожиданно с силой вошел внутрь.
— Ай, — сказала я.
— Больно?
— Чуть-чуть. Только не сделай так, что я забеременею.
— Не волнуйся.
— Уже все?
— Погоди.
Он снова толкнул, устроился на мне поудобнее, потом опять принялся толкаться. С этого момента он беспрерывно то чуть отодвигался назад, то толкался. Чем дольше он так двигался, тем мне было больнее, а он, ничего не замечая, тихо повторял: “Расслабься, ты слишком напряжена”. Я шептала: “Я не напряжена. Ай. Я расслабилась”. Он продолжал вежливо настаивать: “Джанни, ты должна мне помогать, что там у тебя? Железка? Бронированная дверь?” Сжимая зубы, я бормотала: “Нет, давай, сильнее!” Я вся вспотела, я чувствовала пот на лице и груди. Он тоже это заметил и сказал: “Как ты вспотела!” Мне было стыдно, и я прошептала: “Я никогда не потею, это только сегодня, извини, если тебе противно, то не надо”.
Наконец он вошел в меня целиком — с такой силой, что мне показалось, будто он порвал мне живот изнутри. Это длилось всего мгновение, а затем он вдруг отпрянул, сделав мне еще больнее, чем когда входил в меня. Я приподняла голову, пытаясь понять, что происходит, и увидела, что он стоит на коленях между моих ног и что из выпачканного кровью члена брызжет сперма. Хотя Розарио и смеялся, он выглядел сердитым.
— Ну как, получилось? — спросила я слабым голосом.
— Да, — сказал он, ложась рядом.
— Слава богу.
— Да уж!
— Щиплет.
— Сама виновата, можно было все сделать лучше.
Я повернулась к нему, сказала:
— А я хотела именно так, — и поцеловала его, стараясь засунуть язык как можно дальше. Уже в следующее мгновение я помчалась мыться, потом натянула трусики и джинсы. Когда Розарио скрылся в ванной, я расстегнула браслет и положила его на пол рядом с кроватью — как подарок в день, когда этому парню не повезло. Потом Розарио с мрачным видом отвез меня домой — а мне было весело.
На следующий день мы с Идой уехали в Венецию. В поезде мы дали друг другу обещание стать такими взрослыми, какими до нас еще никто не был.
