Маг замер, разглядывая нашу странную парочку. Глубоко вдохнул, выдохнул и спросил:
— Александра Родионовн, вы надо мной поиздеваться пришли и попугая за собой притащили?
— Почему поиздеваться? — я пожала плечами. — Нам действительно нужен маг, который смог бы это сделать.
— Вы какие-то сказки мне рассказываете! — вспылил маг. Он хотел еще что-то добавить, но тут двери его кабинета распахнулись, и на его пороге появился … ангел.
Это была девочка лет четырех в длинной ночной рубашке, золотистые волосы обрамляли ее личико словно нимб. Она терла заспанные глаза кулачком и смотрела на мага, не замечая нас. А потом требовательным голосом объявила:
— Папа, я какать хочу!
Маг тут же вспыхнул, словно свекла, и грозно произнес:
— Милена! Я же говорил, что нельзя папе мешать, когда он работает!
— И что, мне теперь обкакаться что ли? — тут же возмутилась девочка.
Я чуть сдержала рвущийся наружу смех:
— Идите к ребенку, уважаемый. Не стоит мучить ее. А нам вы, похоже, помочь все равно не сможете.
— Да вам никто не поможет! Сумасшедшие вы! — растерял свое гостеприимство маг.
Я ничего не успела ответить, как Петруша ткнулся клювом в мое ухо:
— Шурочка, пойдем. У него в ауре магии совсем нет!
Мы встали и пошли к дверям. Но нас остановил окрик мага:
— С вас двести рублей за прием!
— Но вы же ничего не сделали? — удивилась я.
— Я на вас время потратил.
Тогда я молча достала требуемую сумму, положила на стол и пошла на выход, удивляясь, что Петр промолчал по этому поводу.
До дома мы доехали в тишине. И таксист ни слова не сказал по поводу Петра, понуро сидящего на моем плече, и Петруша молчал всю дорогу.
Уже в квартире я почесала шейку птице и осторожно поинтересовалась:
— Ты расстроился, да?
— Расстроился, — кивнул он головой, — если так можно сказать про человека или попугая, у которого разрушилась мечта всей его жизни.
— Мы еще магов поищем! — попыталась приободрить его я.
— Брось, Шурочка, я понял, что ты была права. И магов в вашем мире действительно нет. Похоже, что все как я в жерло вулканов кинулись.
— Но ты же сам говорил про сказки? — теперь уже завелась я. И мне действительно захотелось, чтобы в нашем серых буднях было место чуду.
— Три тысячи лет назад они точно были. А сейчас нет. Магия тоже имеет свойство вырождаться, — он тяжело вздохнул, забрался в свою клетку, сел на жердочку и отвернулся к стене. Я подумала, что его чувства сходны с чувствами тех людей, которых внезапно лишили возможности двигаться, полноценно жить. А еще страшнее, лишились надежды на выздоровление, говорят, что это все, лучше уже не будет. Ни-ког-да.
Я почувствовала, как слезы подступают к моим глазам. Не хватало только мне еще разреветься! Тогда точно потоп устроим. А интересно, попугаи могут плакать? Эта нелепая мысль немного взбодрила меня. И я решила все-таки растормошить питомца.
— Петя, я в магазин пошла. Тебе чего-нибудь вкусненького купить?
Он медленно, нехотя поднял голову, посмотрел на меня долгим взглядом, а затем также молча спрятал ее под крыло. Этот птичий жест выбил меня из колеи. Раньше попугай никогда так не делал, словно дистанцируясь от пернатых. Я поняла, что разговаривать со мной сейчас не будут. Но раз обещала сходить за покупками, то нужно идти. Куплю чего-нибудь на свой вкус.
По дороге в магазин мне неожиданно перешла дорогу цыганка. Она, как любят делать представители этого вольного племени, улыбнулась мне, сверкая золотыми зубами на солнце и поинтересовалась:
— Девушка! Не подскажешь, который час?
Я уже было хотела пройти мимо, научена горьким опытом. Я им и время в свое время говорила, и денежку на хлебушек ребеночку давала. О результате даже говорить не буду, стыдно. Но что-то меня остановило, и я внимательно посмотрела на нее. В какой-то миг мне показалась, что вишневый глаз цыганки вдруг стал золотистым, а зрачок вытянулся в вертикальную линию. Не знаю, это был знак или мне от расстройства примерещилось, но я притормозила.
— Дорогая, — я ответила ей, подражая ее же манере. — Время ты и без меня знаешь. Но вот помощь мне твоя реально нужна.
Цыганка удивленно вскинула брови, не ожидая такого ответа. И как-то растерянно сказала:
— Говори, помогу, если смогу!
— Я готова хорошо заплатить, — сама говорю, и даже не представляю, что в понятии цыган означает «хорошо». Но чему быть, того не миновать. — Мне нужен человек, реально владеющий магией. Среди наших мы такого не нашли. Вся надежда на вас.
— Позволь полюбопытствовать, зачем тебе маг нужен? Не из праздного любопытства спрашиваю, а чтобы оценить, могу подсказать или нет, — цыганка затянулась сигаретой в мундштуке, ожидая моего ответа.
Я же на какое-то время замешкалась, не зная, как правильно обрисовать ситуацию. А потом решила, что расскажу как смогу. Терять точно не чего.
— Мне нужен маг, который может переселять души из одного тела в другое.
— Ишь ты, куда загнула! — даже присвистнула женщина. — И кого ты решила куда переселить? Небось, свекровь достала?
— Нет, не свекровь. Помочь мне надо одному хорошему человеку. Он в чужом теле сейчас находится.
Цыганка задумалась на мгновение, а затем ехидно ухмыльнулась и спросила:
— Тысячу дашь?
— За что? — у этой я точно времени не занимала. Она сама ко мне подошла.
— За то, чтобы доказать серьезность своих намерений.
Я вздохнула и полезла в кошелек, понимая, что для Петруши денег мне не жалко. Цыганка проверила купюру на свет и ловко спрятала в складках своей цветастой юбки:
— Завтра в это же время приходи сюда. Есть у нас такой человек, но не знаю, согласиться он тебя принять или нет.
— Хорошо, — только и оставалась соглашаться мне. А цыганка уже переключилась на мужичка, шедшего мимо, уточняя у него время.
Глава 5
Петруша от вкусняшек отказался. Ну, как отказался? Просто не проявил какого-либо интереса, все также сидя в углу своей клетки. Про разговор с цыганкой я говорить ему не стала, зачем обнадеживать зря? Еще не известно, придет завтра кто на встречу, или моя тысяча плакала горючими слезами.
А утром попугай, как ни в чем не бывало, стянул с меня одеяло со словами:
— Вставай, соня, на работу опоздаешь! — я действительно чего-то разоспалась так, что даже будильника не слышала. — Шура, ты меня простишь?
— За что? — недоуменно уточнила я, протирая глаза, которые никак не хотели открываться.
