«У тебя же никаких нет данных, — криво ухмыляюсь. — Что на тебя нашло, придурок? — рычу, понимая, что потерял Майю. — Ну какой нормальный человек выдержит постоянные попреки?» — интересуюсь у самого себя и уже готов треснуться головой о стену. Но нельзя. Тут каждый клочок завешан портретами Яны. И моя первая и любимая жена довольно смеется мне в лицо.
«Тесть из вредности наврал, а ты поверил. И живую бабу променял на покойницу!» — бьется в голове гадкая мыслишка. И, честно говоря, я еле сдерживаюсь, чтобы не врезать кулаком по портрету.
— Как ты могла? — в который раз спрашиваю я жену. — Ты же никогда не была религиозной. Да и всякой ерундой не страдала. Твердо стояла на ногах. Яна! — срываюсь на крик, точно зная, что меня никто не услышит: ни умершая жена, ни родственники в спальнях в конце коридора. — Тебе так жить не хотелось? А о нас с Саней ты подумала? — немного успокоившись, интересуюсь и тут же ощущаю, что уже давно знаю единственно правильный ответ.
«Каждый человек сам выбирает свой путь. И он сам несет за него ответственность. Яна, кто бы ей что ни советовал, поверила старцу Тимофею и пошла за ним. За это и поплатилась. А ты, Родя, прогнал из дома достойную женщину и остался один. И это тоже твой выбор. Так и будешь разговаривать ночами с умершей женой, а мог бы сейчас обнимать разомлевшую и охочую до ласки Майю. И если с Алисой и Павкой ты все равно помиришься, то вернуть Майю уже не удастся!»
— Да как бы не так! — рявкаю, тяжело поднимаясь.
На нетвердых ногах бреду в свою спальню и, пройдя половину лестничного пролета, в изнеможении сажусь на ступеньки. Сжимаю руками голову, пытаясь открутить.
«Ну на что мне башка, если я думать не умею и шапку зимой не ношу? — вою, прекрасно понимая, что нужно встать, принять душ и ехать за Майей. — Какой там у нее адрес? — Я медленно бреду наверх, пытаясь взять себя в руки. Получается, но с трудом. — Майя, — бурчу недовольно, — почему ты не осталась со мной. Почему?!» «Ты — идиот, — насмешливо отвечает мне внутренний голос. — Давай, возьми себя в руки и дуй за женой, пока еще есть время».
— Действительно, идиот! — стараюсь сдержаться и не заорать от бессильной злобы. — Весь город знает, что ты женился на Белецкой! Так какого фига ты отпустил ее? Феднищев или кто-то еще запросто возьмет ее в заложники. Или укокошит…
Перепрыгивая через ступеньки, я несусь наверх. И попав, наконец, в спальню, сразу звоню Майе. Но тут же слышу трель в гардеробной. Моя строптивая жена оставила выданную ей трубку, обрывая между нами всякую связь.
— Ну погоди, чижик, — предупреждаю, направляясь в душ. — Ты только погоди, милая!
Холодная вода немного приводит меня в чувства. А таблетки от похмелья прочищают мозги. Я кошусь на часы, стоящие на комоде, и ничуть не раскаиваюсь, когда в четыре утра звоню Приору:
— Мне нужен Майкин адрес, — говорю, не поздоровавшись.
— А-а, Родя, сейчас, — сонно буровит Олежка, но глупых вопросов не задает. — Записывай или запоминай… — диктует мне.
— И вот еще что, Приор, — недовольно велю я. — Вместо жиробаса приставь ко мне Славку. Меня бывшая родня уже до печени достала.
— А куда его? — вздыхает он.
— Не знаю, — отмахиваюсь я. — Пусть стаканы в клубе перетирает. Или на пилоне танцует. Решай сам. Хочешь — уволь. И еще. Мне нужна вся информация о старце Тимофее. Все его контакты. Как и когда на него вышла Яночка…
— Я понял, бро, — замечает Приор со всей серьезностью. — С утра лично займусь…
— Хорошо, — отрывисто бросаю и на всех скоростях спускаюсь вниз. Стучусь в комнату к Марине. — Мих, — тихо, но требовательно зову. — Ты мне нужен…
— Конечно, — в одних трусах выскакивает в коридор заспанный водитель. — Пять минут…
— Я вам пока кофе сварю, — выплывая из комнаты, ворчит домработница и косится на меня недовольно. — Куда ты собрался, Родион Александрович?
«Куда-куда! За своей жизнью, — ворчу, осознавая, что если Майя не согласится вернуться ко мне, то просто загнусь от горя. — Девочка моя, прости меня», — шепчу, мысленно разговаривая с женой и рассеянно наблюдая, как Марина варит кофе. Потом задумчиво таращусь на черную густую жидкость и, морщась как от лекарства, выпиваю ее, выхожу из кухни, не дожидаясь, пока мой водитель допьет кофе с молоком и съест булочку.
— Поедем на Рэнджи, Миха.
— Охрану берем? — интересуется он, семеня сзади с булкой и кружкой.
Доедает на ходу и, передав любовнице остатки раннего завтрака, бежит к машине. И уже через несколько минут мы несемся по ночному городу. А еще через пять останавливаемся около Майкиного дома и терпеливо ждем, когда какой-нибудь бедолага выйдет из злосчастного подъезда.
Мне везет примерно через полчаса, когда заспанный мужик выползает в предрассветную мглу погулять с собакой.
«Спасибо, песик», — весело усмехаюсь, взбегая по лестнице. Звоню в нужную дверь и не сразу понимаю, что в квартире никого нет.
— Перестаньте стучать, — грозно велит мне пронзительный женский голос из-за соседней двери. Майя уехала. Меньше часа побыла.
— Куда? — Я недоуменно разворачиваюсь.
— А я откуда знаю? — кричит соседка. — Совсем уже с ума посходили! Эта приехала, дверями хлопала. Теперь еще какой-то сиделец за ней примчался! Ходите тут, людям спать мешаете. А нам на работу…
— Много спать вредно, — огрызнувшись на ходу, слетаю вниз по ступенькам и уже из машины звоню Приору. — Тимофеем займешься потом, — приказываю раздраженно. — Сейчас важно найти Майю. Дома ее нет. Пробей родственников, знакомых. И еще, — я с замиранием сердца прислушиваюсь к интуиции, — позвони знакомым в аэропорт. Узнай, может, моя жена куда-то намылилась.
— А что говорит Алиса? — не подозревая о вчерашней сцене, дает мудрый совет Приор. — У нее должна быть информация.
— Да, сейчас к ней заеду, — криво усмехаюсь, точно зная, что от племянницы сейчас ничего не добьюсь. Но тем не менее оглядываюсь по сторонам и понимаю две совершенно простые истины: во-первых, пройдя в конец двора, я выйду к Алискиной новостройке, а во-вторых — Миха, оставшись в машине, может прекрасно понаблюдать за подъездом. И коли милая вернется в мое отсутствие, сразу сообщит. Огибая лужи и грязь, чтобы не испачкать кроссовки, я иду к дому племянницы и, подняв голову, замечаю на пятом этаже свет в кухне. — Никого будить не придется, — ворчу себе под нос и, когда встревоженная Алиса что-то пищит в домофон, добродушно прошу:
— Сова, открывай. Медведь пришел.
— А-а, — будто ее душат, стонет Алиска, но дверь открывает.
— Как вы тут, слоники? — ухмыляюсь, войдя в квартиру, и сразу натыкаюсь на выжидательный взгляд Пашки. Эта сволочь разгуливает по хате, купленной на мои деньги, в одних трениках и очень вольготно себя чувствует.
«Женился, так обеспечь любимую самым необходимым, — сжав челюсти, думаю я. — А то пришел… принц датский!»
