— Да, — довольно восклицает Санька. — А как там Лайма и Трой? Щенки скоро родятся?
— Вроде как через месяц, — улыбаюсь я. — Ты приедешь на каникулы, увидишь, — радостно заявляю я. — Лайма уже с трудом бегает. А Трой от нее не хочет далеко отбегает. Ходил с ними сегодня в лес. Бредут как пенсионеры, — фыркаю я и внезапно вспоминаю, как вот так же неспешно гулял по аллеям парка с Яной, когда она ждала Саньку. На месяц или два я забросил все свои дела, лишь изредка вырываясь в офис, и целыми днями находился рядом с женой. Помогал ей встать, растирал ноги…
«Ептиль, — мысленно злюсь я, когда перед глазами вместо отекших ног Яны предстают тонкие щиколотки Майи Белецкой. — Хрен, чешуя, лютики-цветочки! Хватит уже думать об этой стерве. Околдовала она меня, что ли?»
Поговорив с сыном, я сразу тыкаю в контакт начальника службы безопасности.
— Ну что там, Олег Витальевич? Нашли компромат на нашу гостью? — рыкаю в трубку.
— Факты подтвердились, — рапортует он. — Еще раз все перепроверили.
— Молодцы, — киваю я. — Придется дамочке к основным выплатам впаять штраф, — грозно заверяю я и чувствую. Опять чувствую, как кое-кто поднимает голову… Твою мать!
— Что там с участком на Брусиловском? — вяло интересуюсь я, стараясь отвлечься. — Ты следишь по госреестру? Маргарита Семеновна его еще не продала?
— Нет, — блеет мой безопасник, и я сразу понимаю, что не следит и ничего не знает. Блин! Все нужно проверять! Даже если платишь сумасшедшие бабки, никто не почешется!
— Я тебя понял, — злюсь я и добавляю недобро: — Коров пасти отправлю, Олежка!
И уже приехав в клуб, понимаю, что могу облажаться по полной программе. И тогда мой бывший друг и нынешний конкурент Юрка Феднищев меня точно обскочит на повороте. А этого допустить нельзя.
Участок вдоль Брусиловского проспекта я присмотрел два года назад. Но профессор Канский и его супруга наотрез отказались его продавать. А вот недавно профессор умер, и его вдова Маргарита Семеновна сама позвонила мне. Но о сделке случайно узнал Феднищев. И назло мне удвоил цену. Сам участок ему был ни к чему. Разве что меня позлить. И если до этого нас с Юркой связывала многолетняя дружба, то сейчас я обиделся. Какого вообще! Фигнищев попытался мне что-то объяснить… А я послал… Маргариту Семеновну тоже, и только потом сообразил, как мне выгодно купить эту землю. Даже сносить дом не придется. Солидный трехэтажный особняк с колоннами идеально подходил под офис. А на остальных десяти сотках, тянущихся вдоль самой напряженной магистрали города, следовало давным-давно построить торговый центр.
Скосив глаза на Улисс Нардин Хан с золотыми фигурками вместо циферблата, я понимаю, что времени остается мало. Нормальные люди после девяти вечера не звонят. Это у придурков вроде меня рабочий день только начинается, а нормальные люди моют ноги и ложатся спать.
— Маргарита Семеновна, — радостно вещаю я разговор. — Как вы поживаете? Что-то я соскучился по нашим беседам…
— Все хорошо, Родион Александрович, — добродушно замечает она. — Я вас вспоминала недавно. Ко мне давеча заезжал Юрий Петрович…
— А-а, Фигнищев, — хохочу я.
— По-моему, — бормочет профессорша, — его фамилия звучит как-то иначе.
И мне кажется, что я вижу ее улыбку. Маленькая сухонькая старушка тихо посмеивается над играми молодых лбов, и ей эта сопричастность немножко, но продлевает годы.
— Не-не-не, — фыркаю я. — Все правильно! Проверочное слово — «фигня»!
— Какая разница, — хихикает она. — Я его фамилию нигде писать не собираюсь. А вы, Родион Александрович, если сейчас не очень заняты, приезжайте ко мне. Чаю попьем. Моя дочка пекла сегодня пироги. А это, я вам доложу, настоящее произведение искусства. Во рту тают. Доставьте мне удовольствие угостить вас.
— Конечно, — тут же заверяю я и, накинув куртку, опрометью слетаю по лестнице вниз. Народу в клубе немного. Еще слишком рано. Но у барной стойки уже толпятся дамочки и их кавалеры. Да и пара девиц версии лайт манерно сидят нога за ногу.
— Люк, — тихо зову я своего помощника, точащего лясы с одним из охранников.
Здоровый шкафообразный парень, мой личный телохранитель, вздрагивает от неожиданности.
— Твоим голосом, Вепрь, только детей в яслях пугать, — ржет он.
— Меня дети не боятся, — хмыкаю я. — А остальным по статусу положено.
— Ну да, ну да, — сопит он, забираясь на место водителя. Мыслительный процесс — не самая сильная сторона моего оруженосца, а вот в бою ему нет равных. Что в рукопашном бою, что в стрельбе. Я даже не могу припомнить, когда бы Люк промазал. Кое-кто пытался его перекупить. Тот же Фигнищев, но Люк верен мне. И точно знаю, что он всегда прикроет мне спину. А я ему. Было. Проходили…
— Где горит? — усмехается он, выезжая с парковки.
— Едем к Маргарите Семеновне, — бурчу я. — Срочное дело…
— Продает, что ли? — восхищенно фыркает Люк. — Да иди ты!
— Ну не знаю, — скривив губы в ухмылке, бросаю я. — Она меня на пирожки позвала. Вдумайся, как звучит: «Доставьте мне удовольствие угостить вас»!
— Значит, мне ничего не перепадет, — печально констатирует факт мой помощник. — Вдумайся, Вепрь. Вот только представь. Ты там будешь пирожки трескать и компотом запивать. А я тут на морозе в жестянке…
— Рэнджи не обижай, — бурчу я строго. — А то она тебя катать не захочет.
— Это точно, — печально вздыхает Люк. — Я недавно Приору рассказывал, как прикольно прокатиться на Порше, так наша мадама зафыркала… Хичкоку бы написать.
— Он давно умер, — сообщаю я.
— Да ты что? — изумляется Люк. — А я не знал…
Мы подъезжаем к высотке, расположенной на Гоголевском бульваре. Раньше этот дом и все окрестные именовали «дворянским гнездом». Квартиры улучшенной планировки, санузлы как вся родительская квартира в хрущевке. Ну и конечно, консьержка на входе. Я киваю ей как старой знакомой и в дребезжащем лифте, отделанном красным деревом, поднимаюсь на шестой этаж. Маргарита Семеновна уже ждет меня у открытой двери. Ласково чмокает в щеку и приглашает в зал.
— Не разувайтесь, — щебечет он. — Право, не стоит. Вот придумали обувь снимать! Нигде в мире такого нет…
— Грязи и снега тоже, — улыбаюсь я и, поддавшись на уговоры хозяйки, прохожу в комнату.
Там уже накрыт стол. Пирожки, какие-то немудреные закуски и варенье, прозрачно-розовое.
— Красная смородина, — сообщает Маргарита Семеновна и чинно усаживается рядом.
Мы пьем чай, болтаем о пустяках, и я никак не могу взять в толк, ради чего весь этот карнавал.
— Маргарита Семеновна, — улыбаюсь я, беря с блюда один пирожок. — Я когда маленький был, мне мама всегда из гостей приносила что-то вкусное. Там в машине сидит мой друг Петя Бессонов. Я ему пирожок от вас передам, можно? — вопрошаю я, заворачивая сдобу в салфетку и тем самым давая понять, что хочу попрощаться.
