— Спишь? — удивляется Веприцкий без малейшего сожаления в голосе.
— Нет, блин, танцую, — бурчу я недовольно и подслеповато щурюсь.
— Ты мне нужна. Срочно, — сердито бросает Вепрь. И я тут же представляю себе взбешенного кабана в лесу. Страшного и опасного.
«Какого…» — хочется вскрикнуть мне, но я сдерживаюсь из последних сил.
— Что случилось? — лепечу будто маленькая девочка.
— Одевайся и приходи ко мне в кабинет. Нам предстоит серьезный разговор. Мне надоели твои аферы, — пренебрежительно сплевывает он слова, а я, застыв на месте, забываю вовремя поправить сползшее с груди одеяло. — И прикройся, что ли… — ворчит он. — Меня магарасами не проймешь…
— Голубой? — понимающе интересуюсь я, и тут же надо мной нависает темная тень, а на мои плечи обрушиваются две стальные лапищи. Трясут меня как петрушку.
— Что ты себе позволяешь? — рявкает Веприцкий. — Будь на твоем месте мужик, я бы прибил…
— Будь я мужчиной, — парирую я. — Тебе бы точно мало не показалось…
— Да что ты, — фыркает он. — Давай, девочка, покажи то многое, на что способна, — рокочет Вепрь прямо мне в ухо. — Я оценю.
Мне хочется вырваться, но сильные руки настойчиво прижимают меня к постели. Я смотрю в раздраженное лицо, вижу холодные глаза, преисполненные гневом. Внезапно ощущаю дыхание Веприцкого совсем рядом. Чувствую, как его палец скользит по моей щеке и губам.
— Твою мать, — стараюсь вырваться я. — Крышу снесло, Родя? Проваливай…
— Храбрая и очень наглая, — шипит он будто удав и тут же накрывает мои губы своими. Протискивает язык мне в рот. Одной рукой придерживает голову, а другой гладит шею и плечи. Я млею от этого нахрапистого, но сладкого поцелуя. И даже пальцы на ногах сжимаю от предвкушения. У меня давно, слишком давно не было мужчины. Вот и обрадовалась первому встречному. Ладонь Вепря скользит ниже, деловито обхватывает упругое полушарие. Я сразу прихожу в себя и пробую вырваться из объятий. Веприцкий отпускает меня усмехаясь. А я, вспыхивая, отвешиваю ему звонкую пощечину.
— От души, — потирая щеку, мотает он головой. — От всего сердца, так сказать…
— Отпусти меня, идиот, — шиплю я.
— Через полчаса встречаемся у меня в кабинете. Оденься, чижик, и не опаздывай.
— Какого фига? — как ванька-встанька усаживаюсь я на кровати. — А здесь мы не можем поговорить?
— Вполне, — ехидно усмехается Веприцкий и, вернувшись к моей кровати, начинает раздеваться. Расстегивает рубашку, а когда тянется к пряжке ремня, я не выдерживаю.
— Где твой дурацкий кабинет?! — кричу яростно. — Куда приходить?!
— То-то же, — хмыкает он и добавляет спокойно: — Ольга тебя проводит.
И ровно через пятнадцать минут, ведомая прислугой как под конвоем, я попадаю в большую комнату, заставленную стеллажами. На каждой полке стоят красивые книги с вычурными переплетами.
«Наверное, по цвету подобрать забыли», — не без доли сарказма думаю я, а вслух замечаю:
— Все перечитал, Родион Александрович?
— Почти, — серьезно отвечает он, лениво откинувшись в широком разлапистом кресле со стаканом виски в руках. Оглядывая расположившиеся вдоль стен огромные шкафы с книгами. — Садись уже, — поморщившись, кивает на диван. — Выпивку не предлагаю, — Веприцкий демонстративно пялится на темную жидкость в своем стакане. — Если хочешь воды, скажи. Ольга принесет.
— Если помнишь, я спала, — с вызовом бросаю я, усаживаясь напротив. — Ни воды, ни еды, ничего не хотела.
— У нас проблемы, девочка, — мычит он, беззастенчиво пялясь на мою грудь, проступающую через тонкий трикотаж футболки.
— С каких это пор у нас общие дела и проблемы? — откровенно хамлю я, прекрасно понимая, что хуже уже не будет. И с нескрываемым любопытством разглядываю хозяина кабинета. Серый костюм от Бриони Вепрь сменил на потертые джинсы и мягкую белую толстовку. Только вот перстень снять забыл… Я всматриваюсь в поблескивающий в отсвете лампы темно-синий камень в окружении бриллиантов.
«Кольцо леди Ди, мужской вариант», — усмехаюсь я про себя.
— Зачем позвал? — спрашиваю нарочито грубо и стараюсь не смотреть на босые ноги, утопающие в длинном ворсе бежевого ковра.
— Слушай, — Веприцкий складывает губы в недовольную складку — Кончай хамить, а? Яблочный сок хочешь? Есть в баре…
— Ну плесни, если не жалко, — шиплю я, а когда полный стакан оказывается рядом со мной, делаю глоток.
— Мне нужно срочно жениться на тебе, — без всяких предисловий заявляет Вепрь. Я цепенею от ужаса. Кисло-сладкая жидкость тут же застревает поперек горла. Я закашливаюсь…
— Что? Опять? — обеспокоенно рычит Выприцкий и в полшага оказывается рядом. — Я звоню Валере…
— Просто поперхнулась, — шепчу я, отставив стакан и обхватив горло обеими руками. — Ты прикалываешься? — бормочу я, пытаясь справиться с собой. Сейчас Родион скажет, что пошутил, и мы вместе посмеемся.
— Нет, — замечает он с горькой гримасой. — Рад бы… Но такова реальность…
— Нет, — замечает он с горькой гримасой. — Рад бы… Но такова реальность…
— Какая, твою мать, реальность? Мы живем в разных мирах! Два мира — два кефира! — ору я. — У нас ничего нет и не может быть общего.
— Ошибаешься, — осклабившись замечает он. — Твои махинации связали нас воедино не хуже обручальных колец. Отработаешь долги и чеши на все четыре стороны, дорогая, — презрительно бросает Веприцкий. Пристально смотрит на меня, наблюдая, как я судорожными глотками допиваю дурацкий яблочный сок и тихим хорошо поставленным голосом командует: — Слушай внимательно, чижик.
Я в немом изумлении таращусь на Родиона.
— Кабан и чижик, — хмыкаю я, стараясь прийти в себя.
— Почему кабан? — удивляется он.
— Вепрь — это дикий кабан, — со знанием дела докладываю я. — Устаревшее название…
— А-а, — тянет он. — Даже не догадывался…
— Примитив, — растягиваю я губы в притворной улыбке. — Ты хоть читать-то умеешь? — усмехаюсь я, оглядывая полки с книгами.
— Да, — скалится он. — И готов с тобой поделиться весьма увлекательным чтивом, — сипит, теряя терпение. — На вот, — протягивает мне толстенькую папочку. — Ознакомься, пожалуйста. Потом продолжим. Я вижу, ты обычных слов не понимаешь. Придется перейти к угрозам.
Я судорожно пролистываю содержимое, а Веприцкий осклабившись наблюдает за мной. Ну как кот за мышью.
— У тебя особенно выбора нет, моя дорогая, — морщится он, словно ругается. — Будешь упорствовать — и захватывающую историю почитает еще и товарищ майор. Возбудит уголовное дело и закроет тебя лет так на пять…
— Ты — придурок, ты не посмеешь, — пытаюсь встать я.
— А ну, сидеть! — рявкает Веприцкий. — И молчать, — добавляет тихо. — Читай и поговорим, — бросает устало. — Откуда ты только взялась на мою голову? — поднимается он из кресла и отходит к окну. Что он там видит в непролазной тьме, я не знаю.
