Мы оба выскользнули из ветхого дома и очутились на улице, где со всех сторон в лицо бил мокрый колючий ветер. На всякий случай оглядевшись по сторонам – не видел ли нас с псом кто-нибудь, я уверенно затопал вверх по шоссе, стараясь не замечать того, как жутко сдавились мои пальцы неудобными ботинками.
– Голову даю на отсечение, что копы потащились в тот жуткий дом! Помнишь-то паренька того, Бенджамин? – я бросил на семенящую рядом собаку беглый взгляд. – Я тебе тогда сразу сказал, что он странный какой-то, а ты мне еще не поверил!
С наступлением ночи единственными живыми созданиями на Кахлуа-роуд оставались только оранжевые пятна придорожных фонарей. Люди здесь почти не жили, ведь аллея давно отвелась под муниципальные здания и торговые лавки. А потому попасться кому-то на глаза я совсем не опасался.
– Жалко паренька-то, – я глубоко вздохнул и чуть не подавился холодным воздухом. – Совсем молодой был, уж точно не старше меня-то, когда я свой побег замыслил… Эх, Бенджамин! И чего не жилось-то ему на этом свете, Santa María!..
Я добрался до старого особняка минут за двадцать – мог бы и шустрее, да несносно давили ботинки. Как я и подозревал, дом изнутри светился желтым: кто-то был там в столь поздний час несмотря на то, что все подходы к зданию давно опечатали местные полицейские.
– Точно тебе говорил, – я шлепнул себя ладонью по лбу. – Всегда-то я прав!
Я не знал, кто раньше обитал в этом угрюмом месте – когда я очутился в Дарк Маунт, занесенный сюда многолетними скитаниями, он уже был заброшен. Должно быть, это была первая постройка, которую я заприметил, обогнув мрачную злобную скалу и очутившись у ее подножия.
Как и много лет назад, дом из трех этажей стоял чуть вдали от давно разбитой дороги. Окруженный со всех сторон когда-то белым забором, а ныне – облупленным поваленным частоколом, он производил особенно гнетущее впечатление по ночам, таращась своим темным фасадом на пустую улицу.
Очень давно, когда я только набрел на Бенджамина, и искал укромное местечко для жизни, где мы могли бы осесть и вести спокойную жизнь, я несколько раз наведывался к этому зданию по вечерам, но каждый раз при одном взгляде на этот особняк по моей спине бежали мурашки. Думаю, я не стал бы коротать в нем ночи даже под угрозой смерти. Уж лучше я бы замерз среди зимы на улице, чем рискнул сунуться сюда под покровом ночи.
Кажется, такого же мнения придерживался и мой старый пес. Потому что, как только мы неслышно подкрались к рухнувшему забору, Бенджамин стал тихо, но отчетливо поскуливать.
– Ну заткнись-то, – шикнул я на него. – Услышат нас и погонят куда подальше. Слышишь, чего я говорю-то? Пасть-то захлопни!
Но упрямая псина, казалось, не собиралась внимать моим командам. Вместо этого Бенджамин внезапно стал пятиться, прижав хвост к самой земле, а после заголосил громче прежнего.
– Несносная трусливая скотина, – я в сердцах хлопнул пса по загривку. – Сиди тут молча! Понял-то? Я сам схожу. Que castigo…
Бенджамин наконец заткнулся, будто осознав, что тащить его в старый дом никто не станет. Жалобно взглянул на меня блестящими угольными глазами и послушно сел, давая понять, что будет молча ожидать моего возвращения.
– Одно слово – животное, – недовольно бормотал я себе под нос, медленно продираясь сквозь колючий облезлый кустарник, росший повсюду вокруг особняка. – Неужто неинтересно узнать, какая чертовщина здесь творится? Неужто все равно?
Обогнув дом справа и подкравшись к одному из светящихся окон, я заметил припаркованную неподалеку машину. Даже отсюда и в полутьме я мог разглядеть полицейский значок на ее капоте. Значит, я действительно был прав и верно подгадал – оба приезжих оказались копами.
Стараясь не издавать ни звука, я зашагал, пригнувшись, вплотную к высокому оконному проему, не без труда подтянулся, ухватившись ладонями за иссохшую деревянную раму, и осторожно заглянул внутрь.
Как я и ожидал, я сразу обнаружил там две знакомые фигуры – молодого мужчину в светлом плаще по имени Фрэнк Миллер, и мужчину постарше в темном пальто, представившегося Алексом Ридом. Оба топтались посреди большой округлой комнаты, освещаемой несколькими толстыми свечами, тлеющими прямо на углу очень пыльного стола, и вели негромкую беседу.
Мне пришлось напрячь весь свой слух, чтобы уловить хотя бы отдаленные обрывки фраз. Молодой черноволосый Фрэнк Миллер раздраженно курил, то и дело стряхивая пепел на вылинявший деревянный пол, а его напарник Алекс Рид терпеливо что-то объяснял, сохраняя при этом крайне встревоженное выражение лица.
– …Пока что все это выглядит чистейшим безумием, – произнес он, окидывая помещение задумчивым взглядом. – Мы провели здесь добрых часов пять кряду, но так и не нашли ни одной внятной зацепки, Фрэнк.
– Зацепки должны быть, – в низком голосе черноволосого мужчины прозвучала настойчивость. – Очевидно, мы недостаточно хорошо их искали.
– Фрэнк, – Алекс Рид громко вздохнул и закатил глаза. – Давай вернемся в мотель и отдохнем, а утром…
– Поезжай, если хочешь, – резко и невежливо перебил напарника Фрэнк Миллер. – Я никуда не уеду, пока не найду хотя бы что-нибудь…
Его фраза оборвалась, и ее продолжения я так и не услышал, потому что мои уставшие от напряжения пальцы внезапно соскользнули с деревянного откоса, и я неловко упал на спину, подмяв под себя колючий сухой кустарник.
На какое-то мгновение все, что я видел перед собой – это ночное небо с россыпью далеких, безжизненных звезд. Но очень скоро небосвод заслонило злое лицо молодого копа.
– Какого черта ты здесь делаешь? – рявкнул он.
Я не слишком изящно поднялся на ноги, на ходу ощупывая свою спину, саднящую от неудачного приземления.
– Не сердись, хороший человек, – миролюбиво ответил я. – Бродяга Альварес не замышлял ничего дурного-то.
– Тогда что же ты замышлял?
Молодой коп Фрэнк Миллер явно не поверил мне. Скрестив руки на груди, он глядел на меня сверху вниз, и выглядел все более раздраженным с каждым мгновением.
– Мне просто стало интересно, зачем вы двое приехали в наш городок. Всего-то и дел! Я подумал, не связан ли ваш приезд-то со смертью несчастного мальчишки?
– Ты знал Стэнли Вайда? – на этот раз заговорил второй коп в сером пальто, и его голос мне понравился куда больше. – Откуда?
Я кивнул и выпрямился.
Кажется, я все же ничего себе не сломал при падении, а лишь немного ушиб позвоночник. Мельком проверив, на месте ли сидит мой трусливый пес Бенджамин, я повернулся к Алексу Риду и ответил:
– Я заметил его сразу, как парнишка появился в городе. Вел он себя очень странно, сложно было-то его не заприметить.
– Странно себя вел? – переспросил Фрэнк Миллер, и мне показалось, что его голос смягчился. – Например, как?
Я нахмурил брови и почесал лоб, стараясь припомнить все в деталях, чтобы помочь приезжим полицейским. К счастью, все эти неприятные события происходили не так давно, а потому в памяти моей осталось достаточно зацепок.
