— Чулкова умерла, слышал? — спросил один из спецназовцев, сидевший впереди.
— Нет, а кто это? — ответил сидевший рядом.
— Тетка, которая разработала рецепт конфет «Птичье молоко», — пояснил начавший разговор военный.
— Не, не знаю такую, «Птичье молоко» знаю, Чулкову не знаю, — разговор закончился, толком не успев начаться.
Новость про смерть Анны Чулковой меня расстроила. Не дотянула до девяноста лет, с грустью подумал я. Жительница Владивостока, за рецепт легендарного «Птичьего молока» она была удостоена Государственной премии Советского Союза, получила орден Ленина — великая честь для каждого гражданина Страны Советов. Вафельный с шоколадом торт «Мечта», конфеты «Комета», «Метеорит» — это все ее рецепты. Технолог от бога, постаралась тетя Аня для сладкоежек. И хотя сладкоежкой я не был, рот невольно наполнился слюной. «Царствие небесное», — подумал я и вздохнул.
Мы добрались до Полтавки меньше чем за два часа. Сплошные синие крыши одно- и двухэтажных зданий маленького поселка численностью в полтысячи человек смотрелись архаично.
Наша машина заехала на территорию заброшенного то ли склада, то ли завода. Высокий двухметровый забор из красного кирпича надежно скрывал тайну этого места. А тайна заключалась в том, что именно здесь мне нужно было залечь в «черный ящик» для нелегального перехода российско-китайской границы. Высадив меня из машины, спецназовцы молниеносно скрылись. Я остался один на один с огромной фурой белого цвета и пением птиц, которое лилось благодатью весенней радости на окружающий мир. Здесь не было ни пандемии, ни самоизоляции, ни людей в масках, ни «ящика», изрыгающего негатив. Здесь было так хорошо и спокойно. А главное, каждой клеточкой тела ощущалась весна.
— Желтые ананасы зимой лучше, чем зеленые помидоры летом, — раздался из-под кабины фуры голос.
Фраза была паролем для встречи с водителем, с которым нужно было ехать. Я улыбнулся и назвал отзыв:
— Прекрасны сказочны Багамы. Там ананасы и бананы, а помидоров, увы, нет.
Ключ от наручников всю дорогу лежал у меня в левом кармане робы. Я достал его и с облегчением снял оковы.
— Вот, вам просили передать, — он протянул мне тюк с одеждой, которую Минин позаимствовал у бешеного профессора. — Меня зовут Афик, — представился водитель.
На вид Афику было лет сорок. Улыбчивый, с добрыми глазами и седой редкой растительностью на голове, за пятнадцать лет жизни на Дальнем Востоке он почти избавился от южного акцента. Афик работал дальнобойщиком, таская овощи и фрукты из Китая. Сейчас, в период пандемии, цены на ввозимый им товар поползли вверх. Чтобы не парализовать региональную экономику полностью, наши с китайцами договорились пропускать фуры с товаром. Афик, как многодетный отец трех пацанов и двух девчонок, работал много. Его работа не всегда была легальной, одним из моментов «левого» заработка горца была контрабандная переправка товаров и людей через границу. Афик был хорошо знаком с пограничниками той и этой стороны, регулярно подогревая доброту отношений денежными котлетами. Главными качествами контрабандиста были его умение держать за зубами язык и не совать свой нос туда, куда совать его не стоило. Однажды Афик попал в плохую ситуацию, его фуру с клубникой поставили на досмотр, который сознательно долго не проводили. Когда треть фруктов сгнила и заказчик был готов отвинтить Афику голову, он нашел выход на людей, способных ему помочь в решении вопроса. Этими людьми были местные сотрудники военной разведки, курировавшие переход. Они же и подстроили весь этот досмотр, чтобы крепко посадить клиента на кукан. Впрочем, для Афика эти люди были криминальными элементами, такая легенда.
— Иван, — представился я рабочим именем. Взяв тюк с одеждой, тут же переоделся. — Во сколько выезжаем?
Афик посмотрел на часы.
— Время пока есть, — ответил он и залез в кабину.
Несмотря на то что Афик почти избавился от акцента, понятие релевантности — соответствия ответа вопросу — он, судя по всему, уяснил не до конца.
Это как если бы на вопрос: «Почем помидоры?» — получил ответ: «Арбузы еще не завезли». Бамбарбия киргуду.
Одежда профессора была сильно велика, и даже ремень, который я затянул на штанах, хоть и держал их на мне, но визуально помочь не мог. Выглядел я отвратительно, что, впрочем, и было нужно. Я переложил документы в новую «форменную» одежду и, аккуратно свернув снятую, запаковал.
— Иди сюда, — позвал из кабины Афик, махнув рукой. Он показал мне «черный ящик» и рассказал, за счет чего он делается невидимым для рентгена при прохождении границы. Он отражал внешние электромагнитные поля по принципу клетки Фарадея. Внутри ящик был обшит толстым слоем эластичного пенополиуретана, поролоном, короче, что служило не только для звукоизоляции, но и обещало относительный комфорт. Ящик, похоже, был сделан из усиленного поликарбоната.
— Совсем забыл, — засуетился Афик. — На! — он протянул мне огромный памперс.
— Зачем мне это? — удивился я.
Если бы не надетая на голову балаклава, была бы видна моя улыбка.
— Как зачем? Чтобы ты нужду справлял в него, если прижмет клапан, — объяснил Афик.
Предложение резонное, скорее всего Афик прав, пролежать десять часов в этом ящике, и в самый ответственный момент: «Эй, привет, китайские пограничники, я тут по-маленькому захотел, разрешите сбегаю пожурчать?» Я засмеялся от представления такой сцены.
— Давай свой бампер, — все еще смеясь, протянул руку я.
Натянув на себя меры антиссанного реагирования, я был готов к многочасовому путешествию.
— Ну что? Поехали? — Афик был доволен, словно выигравший «надцать» миллионов в лотерею.
Но все же самое приятное было не его веселье, а его спокойствие. Я не стал лезть к нему с расспросами, но было очевидно, что ремесло свое Афик знает хорошо и так же хорошо с него кормится. Я залез в ящик, он оказался просторным, в нем можно было достаточно ловко ворочаться. Афик — делец клиентоориентированный, об этом говорила мягкая подушка, которую он заблаговременно поместил в эту люльку.
Два коротких, три длинных — так должен будет тарабанить Афик по ящику, когда пройдем границу и окажемся в Муданьцзяне. Минут через десять двигатель прорвал тишину, и машина побежала. Трясло прилично, и если представить, что часов десять-двенадцать нужно было вот так ехать, я бы скорее не обоссался, а обблевался.
* * *
Иногда хочется чего-то раритетного, чего-то советского, из той, ушедшей, кажется, уже навсегда эпохи. Вспомнил, как я частенько захаживал в районную библиотеку взять на дом подборку моего любимого тогда, да интересного и сегодня, ежемесячного научно-популярного и научно-художественного журнала для молодежи, органа ордена Ленина всесоюзного общества «Знание» — «Знание — сила».
Помню выпуск 1975 года, первый в году. На тот момент это было моим хобби: как правило, я принимал душ, прогуливался минут десять-пятнадцать и заваливался на кровать с охапкой журналов. Помню на той обложке за 1975 год был изображен дирижабль, для того времени он вполне походил на инопланетный корабль. Вообще забавное занятие читать журналы, которым уже за 30–40 лет. То, что в них подавалось как ноу-хау, что-то революционное, фантастическое, нынче обыденность, а то и вовсе устаревшее. Связь эпох.
