Лицо ее просияло, она наслаждалась собственным очарованием, и в ней тотчас же проснулась страсть к покорению сердец. Она томным грациозным движением взяла у меня из рук бокал с вином и с улыбкой посмотрела мне прямо в глаза чарующим взглядом.
– Прекрасные слова, – благосклонно протянула она. – И они, конечно же, означают, что вы завтра приедете. Ангелы требуют повиновения! Гви… то есть синьор Феррари, вы составите графу компанию и проводите его на виллу?
Феррари несколько натянуто поклонился. Лицо его немного помрачнело.
– Рад видеть, – несколько раздраженно заметил он, – что ваши уговоры подействовали на графа Оливу сильнее, чем мои. Со мной он был совершенно непреклонен.
Моя жена весело рассмеялась.
– Разумеется! Лишь женщина всегда добивается того, чего хочет. Разве я не права, граф?
Тут она бросила на меня лукавый взгляд, в котором читались и веселость, и злоба. Как же она обожала творить зло! Она видела, что Гвидо уязвлен, и с еще большим жаром продолжила над ним издеваться.
– Не могу сказать наверняка, синьора, – ответил я. – Я столь мало знаю о прекрасном поле, что мне нужно подучиться. Однако инстинктивно чувствую, что вы правы, что бы вы ни говорили. Ваши глаза и неверного сделали бы христианином!
Она снова бросила на меня сияющий, соблазнительный и разящий, как стрела, взгляд, а потом поднялась, собравшись уходить.
– Поистине визит ангела, – весело произнес я, – сладостный, но краткий!
– Мы увидимся завтра, – с улыбкой ответил она. – Считаю, что заручилась вашим обещанием, и вы не должны его нарушать! Приезжайте завтра днем пораньше, как только сможете, и тогда увидите мою маленькую дочь Стеллу. До завтра, всего доброго!
Она протянула мне руку. Я поднес ее к губам. Она улыбнулась, убирая ее, и, взглянув на меня, точнее на мои очки, спросила:
– У вас что-то с глазами?
– Ах, синьора, ужасный изъян! Не переношу свет. Но не хочу жаловаться впустую – это все от возраста.
– А вы, кажется, вовсе не старый, – задумчиво проговорила она.
Острым женским взглядом она подметила отсутствие морщин на моей гладкой коже, которое не скрыть никакими ухищрениями. Однако я воскликнул с напускным удивлением:
– Не старый! Это с седыми-то волосами!
– Седина часто встречается и у молодых, – возразила она. – В любом случае она часто сопутствует среднему возрасту или людям, как говорится, в расцвете сил. Что же до вас, то вам она очень идет!
Учтиво подняв на прощание руку, она направилась к двери. Мы с Феррари бросились проводить ее до экипажа, ждавшего у двери, – той самой коляске, запряженной парой гнедых пони, которую я подарил ей на день рождения. Феррари вызвался помочь ей устроиться на сиденье. Она с игривой шуткой отвела его руку и приняла мою. Я помог ей усесться и накрыл ее ноги вышитым покрывалом, она благосклонно кивнула нам обоим, когда мы стояли с непокрытыми головами под лучами солнца, наблюдая за ее отъездом. Кони пошли легким галопом, и через пару минут изящный экипаж скрылся из виду.
Когда в воздухе осталось лишь поднятое колесами облако пыли, я взглянул на своего спутника. Лицо у него сделалось мрачным, а брови сурово нахмурились. «Задело за живое!» – подумал я. Крохотная змейка ревности уже всадила в него свое острое жало! Мимолетного благоволения, которое его ветреная возлюбленная и моя жена выказала мне, предпочтя его руке мою, на секунду на нее опершись, оказалось достаточно, чтобы уязвить его гордость. Господи! Какие же мужчины слепцы! Со всеми их огромными способностями и стремлением к бессмертным деяниям, со всеми их завоеваниями мира, они теряют присутствие духа и лишаются последних сил от одного лишь пренебрежительного слова или надменного жеста легкомысленного женского существа, чья высшая преданность принадлежит зеркалу, отражающему его в самом выгодном свете! Насколько же облегчается мое отмщение, размышлял я, глядя на Феррари.
Я тронул его за плечо, он вздрогнул, очнувшись от неловкой задумчивости, и натянуто улыбнулся. Я протянул ему портсигар.
– О чем мечтаете? – весело спросил я. – О Гебе, прислуживающей богам, или о Венере, в нагой красоте восставшей из волн? Или об обеих сразу? Уверяю вас, что хороший табак в своем роде столь же приятен, что и улыбка женщины.
Он взял сигару, раскурил ее, но ничего не ответил.
– Вы приуныли, друг мой, – с улыбкой продолжил я, взяв его под руку и ведя по дорожке к двери дома. – Остроумие, как говорят, должно оттачиваться острым взглядом, так отчего же притупилось ваше острословие? Возможно, ваши чувства слишком глубоки, чтобы выразить их словами? Коли так, я ничуть не удивляюсь, поскольку дама действительно чрезвычайно красива.
Феррари быстро взглянул на меня.
– Разве я об этом не говорил?! – воскликнул он. – Из всех небесных созданий она уж точно самое совершенное! Даже вы, граф, с вашими циничными убеждениями насчет женщин, даже вы немного смягчились и растаяли перед ней. Я же видел!
Я медленно затянулся сигарой и сделал вид, что задумался.
– Разве? – наконец спросил я с хорошо разыгранным удивлением. – Неужели смягчился и растаял? Нет, не думаю. Однако признаюсь, что никогда еще не видел столь прекрасной женщины.
Он остановился, высвободил руку и пристально на меня посмотрел.
– Я же вам говорил, – отчеканил он. – Вы наверняка помните, что я вам это говорил. А теперь мне, возможно, следует вас предостеречь.
– Предостеречь! – с деланой тревогой воскликнул я. – От чего? От кого? Определенно не от графини Романи, которой вы так хотели меня представить? Не болеет ли она чем-нибудь заразным? И не опасна ли эта болезнь для жизни?
Феррари рассмеялся над выказанной мною озабоченностью своим здоровьем, которую мне удалось преподнести почти комично, и, казалось, немного успокоился.
– О нет, – ответил он. – Я не имел в виду ничего подобного. Думаю лишь, что следует вам сказать, что она ведет себя очень обольстительно и может оказывать вам небольшие знаки внимания, которые польстили бы любому мужчине, не знающему, что они лишь часть ее ребяческого, шаловливого характера. Короче говоря, они могли бы заставить его ошибочно предполагать, что он является предметом ее особого расположения и…
Я расхохотался и хлопнул его по плечу.
– В вашем предостережении нет никакой необходимости, мой добрый юный друг, – сказал я. – Ну же, неужели я похож на человека, который привлечет внимание всеми обожаемой капризной красавицы? К тому же в моем возрасте подобные мысли просто чудовищны! Я ей в отцы гожусь, как и вам, если угодно, но на роль возлюбленного… Нет, это невозможно!
Он внимательно смотрел на меня.
– Она сказала, что вы не выглядите старым, – пробормотал он.
– О, заверяю вас, она, конечно же, сделала мне маленький комплимент, – ответил я, с усмешкой подумав о терзавших его подозрениях. – И я воспринял его в том же ключе, в каком он замышлялся, – как доброту. Я полностью отдаю себе отчет, какой избитой и неприглядной развалиной должен выглядеть перед нею по сравнению с вами, сэр Антиной!
