* * *
Якоб все еще находится примерно в тридцати метрах от ограждения Овечьего луга. На улицах позади него слышится звон разбитого стекла, и последовавшая за ним темнота заставляет бегущих людей снова звонко завопить. На бегу он нащупывает маленький светодиодный фонарик в куртке. С ним в левой руке и с оружием в правой руке он торопится, словно эту гонку во что бы то ни стало надо выиграть. Выстрелы с другой стороны забора сопровождаются криками страха. Следовало бы прихватить более мощный фонарик. Небольшое пятно света беспокойно прыгает, словно блуждающий огонек, по молодым людям, сидящим или лежащим на земле, обнимающимся или обхватившим себя руками, их лица полны паники.
Громадная тень возникает с той стороны забора и спешит куда-то, тотчас за тенью следуют выстрелы и крики. Пригнувшись, Якоб мчится к забору и прыгает через него. Но вместо твердой земли чувствует что-то мягкое, наклоняется, слышит жалобный возглас и падает. Стекло хрустит под коленями и ладонями. Чертыхаясь, он стряхивает с одежды осколки и вытаскивает из кожи.
– Макэнгус, – шепчет тихий, хрупкий голос позади него.
Якоб быстро поворачивается и видит пистолет, направленный на него.
– Одно движение – и тебе конец!
Хриплый смех переходит в хрипение, а затем в кашель. Словно кто-то подавился, жадно глотая воду. Луч света от фонарика выхватывает его ноги в темных джинсах прямо перед забором. Когда пятно света скользит вверх, Якоб резко вдыхает и задерживает дыхание.
В то же время вдалеке хлопает дверь, и голос кричащего человека кажется ему слишком знакомым.
– Эмма!
Он рефлекторно поворачивает голову на крик, слышит Намару, светит в ту сторону фонариком и узнает две фигуры перед фургоном, борющиеся друг с другом почти в восьмидесяти метрах от него. Чужие пальцы сжимают его предплечье, и Якоб виновато возвращается к тому, кто нуждается в его помощи.
Кристиан Штайн, один из верных соколов Монтгомери.
Его лицо бледно-белое, зрачки огромные, радужная оболочка жуткого темно-зеленого цвета: ничего подобного Якоб никогда не видел в глазах человека, которого он преследовал по всей Европе более пятнадцати лет. Но самая мрачная деталь этого странного лица – кроваво-красный рот, из которого по шее стекает вишневая струйка.
– Ричард! – он стонет, опуская руку.
– Все в порядке! Я сейчас, – он расстегивает молнию на куртке Кристиана, опасаясь обнаружить худшее, – проклятье!
Справа, на уровне плеч, в теле нейрокинетика виднеется отверстие размером почти с кулак, из которого хлещет кровь. Если Штайн не попадет в больницу сейчас же, он точно истечет кровью. Но шанс спасти его все же есть. Якоб нащупывает мобильный.
– Я вызову «скорую».
– Нет! – человек перед ним качает головой от боли.
– Перестань строить из себя мученика. Ты умрешь здесь и сейчас, на улице, если не…
Грохот двери заканчивает ответ Якоба.
– ЭMMA! Черт возьми, открой! – ревет Намара.
Чем он там занят? Неужели парень, несмотря на весь свой боевой опыт, не может приручить маленькую девочку? Ах, если бы эта ситуация не казалась такой безнадежной. Штайн делает еще один шаг, хрипя.
– Рич… подстрелен. Филлис… должна помочь. Слишком много воронов!
Он поднимает дрожащую левую руку и указывает в противоположную от Намары сторону. Туда, где ранее растворилась темная фигура.
– Пожалуйста, Якоб, – слезы проливаются из его глаз, – сделай это для… моего сына. Дэвида.
Двигатель заводится.
Якоб вглядывается в умоляющие глаза умирающего перед ним человека и принимает решение.
Эмма
Наследие
Сразу, как только двигатель заревел и заскрипели шины, я больше не могу сдерживать телекинез Намары. В изнеможении я падаю на руль, изо всех сил нажимаю на педаль газа и слышу, как раздвижные двери открываются и защелкиваются.
Бинг, бинг, бинг.
В голове возникает неприятный и навязчивый звон. Только бы он прекратился! Холодный ветер задувает в машину, свистит в ушах, развевает мои волосы, на глазах выступают слезу. Ко мне приближаются полицейские машины, ослепляя дальним светом. Я моргаю. Одна тормозит и внезапно останавливается. Резко поворачиваю руль и, пытаясь не заезжать на тротуар, проношусь мимо. Дальше! Понятия не имею, куда я направляюсь, но каким-то чудесным образом оказываюсь на дороге.
Подождите-ка. Мне уже знаком этот звук. Спустя несколько метров, на 5-й авеню, я наконец понимаю, что пронзительный, громкий сигнал не является плодом моего воображения: это напоминание водителю закрыть двери. В спешке стараюсь отыскать соответствующий переключатель, обнаруживаю его над головой и нажимаю. Раздвижные двери медленно закрываются.
В тишине слышно лишь мое тяжелое дыхание. Что касается пробок в Нью-Йорке – их нет. Дикая боль возникает в области лба. К настоящему времени в моем организме, вероятно, адреналина больше, чем крови. Усиливающийся звук полицейских сирен не меняет ситуацию в лучшую сторону. С отчаянием я обдумываю, как же оторваться от них.
В потоке огней сзади, я плыву к небоскребу Трамп-тауэр, его блестящий стеклянный фасад отражает красочные рекламные щиты зданий напротив. Желтое такси недалеко от меня меняет полосу движения, перескакивает влево и останавливается перед ярко освещенным входом в отель. Успеваю прочитать название, когда проезжаю мимо. Выбегает персонал и открывает дверь такси. Стоп! Мысль приходит так быстро, что я поворачиваю руль влево и останавливаюсь в нескольких метрах перед такси, прежде чем из него успевает выйти пухлая пожилая женщина. Оперативно выныриваю из машины, хлопаю дверью и бегу к ней. С улыбкой она передает банкноты швейцару. Я осторожно проскальзываю мимо них. Они слишком отвлечены, чтобы заметить мою машину, незаконно припаркованную перед отелем. Быстро открываю дверь и запрыгиваю на заднее сиденье такси.
– Инглвудские вороны, – говорю я, наклоняясь вперед, словно хочу завязать шнурки. Сирены полиции звучат ужасно близко, когда такси отъезжает.
* * *
Уже и без того мрачный офис Фаррана полностью погружен во мрак, за исключением лампы на его столе. Когда я прибываю, он бросает на меня быстрый ледяной взгляд. Теперь Фион стоит у окна и смотрит в ночь. Я разминаю руки и ищу подходящие слова. Но любое оправдание, которое мне кажется уместным в такой ситуации, настолько пустое и лицемерное после всего, что я пережила за последние несколько часов. Остается только выболтать правду.
– Мне не жаль.
Фарран лишь пожимает плечами. Я чувствую циничную улыбку, не видя его лица. И снова он меня удивляет.
– Не ожидал от тебя ничего другого.
И что это значит? Он неподвижно замер у окна. Худая, неприметная для незнакомцев фигура, которые понятия не имеют о его внутренней силе. Он догадывался обо всем. Мысли крутятся, отчаянно следуя по кругу в поисках объяснения, как такое возможно. Мой взгляд падает на стол, который хранит секреты Фаррана, как притаившийся монстр.
