– Вот, возьмите уже! Но не возвращайте это ему, пока не выслушаете меня.
Она протягивает руку. Эми выглядит очень испуганной, но при этом ее хватка удивительно крепка.
Якоб озадаченно поднимает голову. Долю секунды он видит относительное спокойствие в ее глазах, прежде чем она опускает веки и шепчет удушливым, слезным голосом.
– Что вам нужно? Почему Томас…
Дальше Якоб не расслышал. Здесь что-то не так. Черт побери, дверь!
Но когда Макэнгус собирается развернуться, уже слишком поздно. Короткая, острая боль пронзает его затылок. Он видит прозрачную стеклянную пробирку, летящую на пол. Якоб падает рядом с Эми, уворачиваясь. Внезапно слышит громкий шум в ушах. Силуэт старика в очках в золотой оправе движется перед ним и расплывается в море цветов, ведущих в темный тоннель, выход из которого становится все шире и шире, и Якоб словно проваливается в черную дыру.
Эмма
Секреты
Я лежу на кровати и смотрю в потолок.
Ничего не происходит в течение добрых двух часов. События в офисе Фаррана крутятся в бесконечной петле. Признание в том, что он хочет контролировать мою жизнь, повергло меня в шок.
Никто в мире не значит для меня больше, чем ты.
И все же он убил бы меня, если бы я отвернулся от него. Монтгомери не прав. Для Фаррана Sensus Corvi – это не просто способ получить власть или богатство, а смысл жизни. Он посвящает себя школе с таким же религиозным рвением, как и фанатики, которые предают собственные потребности и чувства во благо «большой цели». Что бы то ни было. В случае с Фарраном главную роль играют люди с необычайными дарами.
Холод бежит по кончикам пальцев, когда я думаю о том, как ловко избежала смерти и насколько тонка нить, по которой мне предстоит следовать за своим наставником через пропасть. Натягиваю одеяло еще выше, чтобы согреться. Беспомощное лицо Эйдана, когда его родители ворвались в комнату, было переполнено болью, как открытая рана. За моими закрытыми веками его чудесные глаза будто умоляют остаться с ним.
Но как я могла помочь ему встретиться с родителями, которых едва знаю и вообще не переношу на дух?
Полностью игнорируя меня, Джеймс Каллахан поспешил к Эйдану и схватил его за руки. Этот взрыв эмоций ужасно удивил всех присутствующих, даже мать Эйдана, которая боролась со слезами и явно теряла самообладание. Однако мне удалось воспользоваться этой возможностью и поспешить к выходу, прежде чем Клэр закрыла дверь кабинета.
Трусиха!
Мой взгляд падает на будильник. Половина двенадцатого.
Инглвудские вороны крепко спят. Слышен лишь звук моего дыхания.
Тишина может успокоить вас, поймать в сети счастья, тоски или надежды. Но это не те нити, из которых была соткана моя жизнь в последние несколько месяцев.
Эта тишина отличается.
Она терпеливо ждет, как паук. И чем больше я отвлекаюсь и пытаюсь вырваться из сетей долгожданного сна, тем сильнее запутываюсь в липких нитях паутины, пока она крепко не окружит меня, как коконом, и я едва ли смогу дышать. Обычно говорят о затишье перед бурей. Но я уже оставила это позади. Теперь мне предстоит пройти через жуткую безмолвную битву моего прошлого. Одинокий призрак, ищущий то, что осталось от его жизни. И все же, кроме утраты и смерти, невозможно что-то отыскать.
Тебе не следовало оставлять Эйдана наедине с ними!
Возможно, Эйдан, которого я знала, потерян навсегда. Пробелы в его памяти настолько велики, что он даже не вспомнил то, как мы любили друг друга и были друг другу преданы. Но его чувствами манипулировали, как и моими.
У меня только одно воспоминание.
О дожде и первом поцелуе.
Я спрыгиваю с постели одним махом и надеваю кроссовки. Нужно найти Эйдана. Прямо сейчас.
Дверь за мной закрывается, и я иду по коридору. Куда пропал Эйдан? Если Фарран боится, что он снова сбежит, возле его комнаты должен быть охранник. Или Каллахан сам будет сторожить его. У меня скручивает желудок при мысли об этом.
Но, обойдя через полчаса все здание, я признаю, что так можно вечно ходить кругами. По крайней мере, никто не встретил меня и не отправил обратно в комнату. Это немного удивляет.
В Ирландии камеры по всей школе, и охранники патрулируют коридоры, по крайней мере, дважды за ночь. До сих пор помню свой «трибунал», Шейле пришлось тайно деактивировать систему наблюдения. Но когда я уехала в Центральный парк с Джеком, он не беспокоился о камерах в коридорах.
Конечно, Джек! Я застываю на месте, как вкопанная. Если есть человек, который знает это здание лучше, чем сам архитектор, то это он. Кстати, он мне должен. При мысли о том, что он хотел выставить меня предательницей перед Фарраном, руки сами сжимаются в кулаки.
Через несколько минут я тихо стучусь в дубовую дверь его комнаты. Она неожиданно открывается. Я разглядываю его с удивлением. Я думала, Джек будет в пижаме, с уставшими, опухшими глазами. Вместо этого он в темных джинсах и светло-серой толстовке, его волосы аккуратно уложены, а свежий запах геля для душа и мужского дезодоранта витает в воздухе. Только царапины вокруг сине-зеленой шишки на лбу, опухшая губа и рана на затылке напоминают о сражении, в котором он недавно участвовал. Его лицо выражает такое же негодование, как и мое. Он поднимает бровь.
– Тебе мало, Эмма?
Я прохожу мимо него, в комнату. Настольная лампа горит рядом с открытым ноутбуком.
На столе лежит блок для заметок. Звук закрывающейся двери отвлекает меня.
– Почему ты бродишь по ночным коридорам? Планируешь месть? Я считаю тебя предательницей, и ты отлично это знаешь.
– Пожалуйста, помоги найти Эйдана.
– Эйдана? Слушай, для свиданий уже немного поздновато, – его глаза расширяются. Прежде чем я возражаю, он поднимает руку, – если ты не собираешься бежать с ним, я действительно могу помочь.
– Боже, Джек, и в мыслях не было! Когда ты, наконец, оставишь свое недоверие? – Он смотрит на меня несколько секунд, затем поворачивается, садится на кровать и надевает кроссовки, тянется за рюкзаком рядом со столом.
– Ты знаешь, где его держат? – сердце бьется быстрее.
– Я в курсе всего, что здесь происходит, – говорит он, открывая дверь и придерживая ее с насмешливой улыбкой.
Очевидно. Я воздерживаюсь от комментариев в отношении его божественности и выхожу в коридор.
– Почему господин Картер не установил камеры наблюдения в коридорах? В парке их полно, – шепчу я Джеку, когда мы спускаемся по лестнице на первый этаж.
Он хватает меня за руку и заставляет остановиться, указывая на монументальное полотно в холле. Я вздрагиваю, когда Джек наклоняется и шепчет на ухо:
– Присмотрись к глазам.
Я вижу лицо молодой красивой женщины, на ее пухлых губах застыла улыбка. Темные глаза блестят под густыми бровями. Нет, они не влажные, они как… стекло. Я поворачиваюсь.
