– Минуту, – Фарран поворачивается к двери и машет охраннику. Человек кивает, покидает библиотеку и ждет по другую сторону стеклянной двери, скрестив руки на груди. Когда его фонарик гаснет, становится так темно, что я едва что-то вижу перед глазами. – Ты знаешь из прощального письма, что даже твоя мать угодила в сети к Монтгомери.
Лучше бы он не напоминал мне об этом. Узнать ее почерк оказалось легко, хотя с трудом можно поверить, что она могла поступить так с отцом.
– Он лучший стратег, которого я когда-либо встречал. У него в крови управлять людьми как шахматными фигурами. Твой отец, истерзанный чувством вины, искал, на кого бы переложить свою ношу, а Монтгомери очень хорош в придании лжи формы истины.
– Но он нанял Дина и его отца! Как это можно отрицать?
– Я прочел его мысли, когда он сдался, чтобы спасти тебя от Джека. Монтгомери сказал ему, что Катарина ушла бы с ним, если бы он отрекся от меня и нарушил клятву верности. В конечном счете я оказывался виноватым за ее смерть. Вина сводит Якоба с ума. Тем временем он даже не уверен, дал ли я им обоим приказ убить, чтобы не потерять его. И то, как Каллахан манипулировал ситуацией, – я подозреваю, что за этим стоит нечто большее, чем то, что видно на первый взгляд. – Он поднимает руку и указывает на заднюю часть библиотеки, где лежит тело Джека: – Я не думаю, что он поможет Якобу вернуть истинные воспоминания, – его голос звучит жестко, – кроме того, я не буду прикрывать Джеймса после этого поступка. Раньше у него проявлялась склонность к жестокости, и его беспокойство за Эйдана усугубило эту слабую черту характера.
– Слабость характера? Он застрелил беззащитного ученика во второй раз! Вам не следовало его прикрывать и после убийства Джареда.
– Да, конечно. Но ты не в курсе подробностей, которые превратили его в такого человека. Джеймс никогда не опускался на колени за всю жизнь, – я помню, как во время стажировки в Личе он объяснил, что у его семьи не хватало денег на элитные школы и ему приходилось бороться за все, чего он добился, постепенно, – кроме того, Джеймс был моим верным другом на протяжении многих лет. Но теперь я больше не могу рисковать своей репутацией ради него.
Теплое чувство наполняет меня. Когда Фарран наконец заставит себя расстаться с Каллаханом, он не сможет больше манипулировать воспоминаниями.
– Что вы собираетесь предпринять? – шепчу я.
Но мой наставник уже поворачивается и торопливо идет к двери.
* * *
Наши ботинки барабанят по ступеням, пока мы поднимаемся на другой этаж, и Фарран по телефону дает распоряжения и успокаивается. Знакомое восхищение поглощает мое чувство разочарования. Фарран выглядит таким же деловитым и расслабленным, как опытный врач в чрезвычайной ситуации. Ни крики и выстрелы, которые врываются из парка в дом, ни звон стекла с нижних этажей, кажется, не беспокоят его.
С тех пор как мы прошли первый этаж, нас сопровождают два сотрудника службы безопасности. Я убеждаю себя, что из-за анастезии Джека мне едва удается идти нога в ногу с мужчинами. Но мысли вращаются вокруг последнего рокового Нового года, и воспоминания сжимают грудь все сильнее. Где-то пожар, дым густеет, кусает легкие и вызывает слезы на глазах. Человек позади меня осторожно кашляет.
– Забудь про полицию. Я не собираюсь поднимать шумиху, Ник, – говорит Фарран по мобильному телефону и через некоторое время добавляет более резко: – Банда подростков? Ты что, шутишь?
Мы уже на последнем этаже, у офиса Фаррана. В коридоре патрулируют охранники. Все здание затемнено, так что они, расположившись за окнами, не представляют легкой мишени для нападающих. Мне просто интересно, куда же делись все ученики, когда, к моему изумлению, Фарран поворачивает в противоположном направлении от своего кабинета.
– Показательно, что Монтгомери уже использует преступных псов для своих целей. Я буду через минуту, – он заканчивает разговор, кладет мобильный телефон обратно в карман пиджака, останавливается и поворачивается ко мне: – Эмма, я дам тебе пять минут с Эйданом и Якобом. Потом иди ко мне в офис. Сегодня вечером тебе предстоит сражаться с нашими врагами и показать им, где твое место и чему я тебя научил.
Наши враги.
Я кусаю нижнюю губу, когда передо мной мелькает воспоминание о лидере соколов, как он сидит с опущенными плечами в своей каюте, фото моей матери на тумбочке.
– Господин Каллахан очень расстроился, когда я не позволил ей пойти к сыну, Фион, – пожилой, худой мужчина поворачивается к наставнику и избавляет меня от ответа. Он прислоняется к стене рядом с дверью, у него в руках оружие, но он не из службы безопасности. И учитывая, что он обращается к Фаррану по имени, это может означать лишь то, что он не обычный охранник, а высокопоставленный ворон. Вероятно, телекинет или нейрокинет.
– Не волнуйся, я поговорю с ней прямо сейчас, – вздыхает Фарран. Его мобильный телефон снова гудит. Он игнорирует это и поворачивается ко мне: – Пожалуйста, не беспокойся, когда увидишь своего отца. Он в порядке, но мы решили обезопасить его для окружающих в целях защиты. Сегодня у меня действительно нет времени, чтобы разбираться с его мятежными настроениями.
Высокий мужчина открывает дверь, и я не могу сказать ни слова от волнения. Через девять долгих месяцев я снова увижу отца. И Эйдана.
– Пять минут! – предупреждает Фарран. Я киваю и борюсь с нервной улыбкой. Наконец он поворачивается и идет по коридору к своему кабинету. Я глубоко вздыхаю, кашляю, когда дым касается легких, и вхожу.
Эйдан
Лишь один поцелуй
Паркет скрипит под кроссовками.
Скорее всего, я выгляжу как придурок, расхаживая туда-сюда, глядя на бледного Якоба. Он неподвижно лежит на кровати, на которой я пытался уснуть несколько часов назад, но безрезультатно.
Ненавижу эту комнату и молодого человека с волосами цвета льна, который издевается над нами с насмешливой улыбкой, развалившись в кресле, и следит за каждым моим движением, небрежно держа руку с пистолетом на колене. Жалкий идиот! В других обстоятельствах я бы посмеялся над ним. Если я хоть что-то понимаю, то он не посмеет всадить пулю в грудь сына заместителя Фаррана. Впрочем, он был настолько любезен, что просветил меня насчет того, что пистолет содержит не боеприпасы, а оглушающие патроны, которые могут справиться даже со львом.
Я как раз собирался осмотреть поближе флакон с настоем, содержимое которого мерно капает в вены Якоба, когда охранник махнул пистолетом и зарычал:
– Попробуй! Всегда мечтал проверить, как быстро подействуют эти снаряды. Но не жалуйся потом, что душа уйдет в пятки. У этой штуки, как говорят, есть удивительные побочные эффекты, будто тебе шлепнули молотком по голове.
Слишком опасно будить Якоба.
Больше всего я злюсь на то, что у меня больше нет невероятного дара, о котором мне рассказали. Потеря памяти никогда не раздражала меня больше, чем сейчас.
Я пытаюсь успокоиться, надеясь, что Фарран сдержал свое слово. Бронежилет, который мы нашли в спортивной сумке в лесу, вопреки нашим опасениям, оказался неподдельным. Мой выстрел оставил только синяк размером с монету на груди Макэнгуса. И рация, которую я положил в карман, фактически привела его и наших сообщников ко мне и Эмме, несмотря на то что они могли бы и сами появиться раньше. Немыслимо! А если бы я вколол Эмме яд?
