– Беру на себя Кейтлин, а ты – Джеймса. На счет три. Один… – шепчет Патрик.
Но до сих пор я не знала, что миссис Каллахан такая быстрая и сильная. В последний момент гордый голос Джеймса убеждает меня в том, что она действительно собирается превратить нас в факелы.
– Эйдана уже нет в здании, – кричу я громко.
Намара перестает считать и шипит что-то на шотландском, возможно, проклятье.
– Я освободила его и папу. Если вы убьете нас, то никогда не узнаете, куда они сбежали.
– Тем лучше, – отец Эйдана пренебрежительно смеется, – я уже нашел их. Или, лучше сказать, они сами найдут меня, чтобы отомстить?
Он просто запугивает тебя, не слушай!
Теперь, когда Джеймс попал в немилость к своему могущественному другу, он не боится разозлить Фаррана. Сегодня ночью Эйдан рисковал жизнью, чтобы спасти меня, видимо, этот факт возродил его прежнюю ненависть ко мне, и Джек стал первой жертвой.
– Франческо, нет! – тихо предупреждает Намара, и мне интересно, что задумал тот парень. Он поджег ветку, размахивает своей татуированной рукой и толкает меня в сторону, подальше от огня. Теперь моя голова оказывается возле шеи Франческо, так что наши сердца бьются в такт. Наверное, он воспринимает нас как кучку сумасшедших уродов. Без понятия, что Монтгомери обещал ему за эту бойню, но он, кажется, относится к моей защите серьезнее, чем казалось.
Джеймс Каллахан подкрадывается ближе. В сиянии фонарика Кейтлин свет и тени призрачно мерцают на его истощенном лице, и глаза начинают странно поблескивать. В груди все сжимается.
– Посмотрите на него. Неужели мерзавка выбрала нового слабака в качестве защитника?
Я вздрагиваю не из-за оскорбления, а потому, что знаю, кого ему напоминает молодой человек: Джареда.
– Джеймс! – упрекает его жена.
Ну почему же я ошибалась насчет матери Эйдана? Как она могла предать Фаррана? Мысль о наставнике заставляет задуматься. Лицо Кейтлин в тени, не получается рассмотреть. И о погружении речи не может быть. Каждая секунда невнимательности может стоить мне жизни. Не в первый раз думаю о том, как бы мне хотелось унаследовать дар мамы. Тот, кто видит эмоции как ауру, хотя и узнает о человеке меньше ныряльщика, но не теряет связи с окружающим миром.
– Вы только посмотрите! Эта подлая девица знает, кого окрутить, и подкупает несчастных своей наивостью, особенно нашего сына и Фиона. Какой позор! Но я давно раскусил тебя, Эмма, – Каллахан щурится, – думала, Эйдан сошел с ума после новогодних событий, не так ли? В конце концов, ты оказалась причиной его амнезии. Вот почему твоя невероятная любовь к нему внезапно остыла, и ты отказалась искать его. Это пустая трата времени для твоих амбиций. Только сейчас, когда ты увидела, что мы с Фионом исцелили его, тебе снова не терпится сесть ему на шею.
– Вы называете исцелением отвратительные манипуляции? Это вы сумасшедший, а не Эйдан!
Но в следующий момент я сожалею о том, что не совладала с эмоциями. Он покашливает и цинично морщится, прежде чем воздействовать на мой разум.
– Возможно, я на самом деле не прав, и тебе следует преподать еще один урок верности.
Кто-то постукивает меня по спине три раза, но после этих слов я цепенею, они открывают раны, которые еще не успели как следует затянуться. Я беспомощно смотрю в сторону Кейтлин, пока пистолет ее мужа направлен на меня.
– Весело ли прятаться за девчонками, партизан? – издевается Каллахан.
Боже, нет!
Внезапно передо мной всплывает лицо Джареда, лежащего на ледяной поверхности. Я вижу, как он прижимает руки к животу, но кровь не останавливается. Его адские крики раздаются в голове, как ужасное эхо прошлого, и ревут в ушах ураганом. Рука Франческо быстро исчезает с моей талии, я ощущаю его движение за спиной, одновременно с ним вскакиваю, поворачиваюсь и подставляюсь под атаку.
– НЕТ! – кричу я. – Он хочет убить тебя!
Темные, почти черные глаза под проколотыми бровями сверлят меня несколько секунд.
– Джеймс, подожди! Эйдан будет… – кричит сзади Кейтлин.
Но дальше я не слышу продолжения, потому что Франческо хватает меня за куртку. Я опускаю глаза и вижу, что татуированные пальцы вылавливают продолговатый предмет из кармана военного жилета, а потом он с силой отталкивает меня в сторону другой рукой.
Но это слишком медленно.
И Каллахан застрелит его. Как Джареда.
– УБИЙЦА! – кричу я, падая, сосредотачиваю всю свою силу на отце Эйдана и грубо ударяюсь о землю. Пылающая боль взрывается в голове и правом плече, я вытягиваю руки вперед, в ушах громким эхом разносится звук выстрела, за которым следует сердитый крик Каллахана и проклятие Намары. Что-то врезается в мою грудь, влетает в листья передо мной, и я тянусь туда вслепую, не отрывая глаз от убийцы Джареда. Фонарик гаснет, трудно разглядеть сутулую фигуру в темноте. Но в следующее мгновение яркое пламя поднимается вверх на два метра, и жар бросается на меня, словно светящаяся ударная волна, когда я, наконец, чувствую ручку пистолета Каллахана и тянусь к ней. Франческо отскакивает от огненной стены, спотыкается и становится рядом.
– Добей ее, Кейтлин! – задыхается Каллахан от боли и гнева, прижимая левую руку к плечу. Рукоятка ножа выглядывает из-под его пальцев. Руки дрожат, когда я наставляю на него пистолет.
Сложно найти мать Эйдана за морем огня, но, кажется, она лежит в нескольких метрах вправо от нас на животе. Она поднимает голову. Ее лоб в крови, рот и щеки испачканы грязью. Намара, должно быть, катапультировал ее туда телекинезом, пока мы с Франческо боролись против Джеймса. Лучшему гладиатору Монтгомери с легкостью удалось бы швырнуть ее в дерево и свернуть шею. Почему он не сделал этого? И учитывая то, что я знаю о нем, точно не из-за совестливости.
– Не надо, Кэт! – громко заявил Намара за моей спиной.
Кэт?
Миссис Каллахан пытается встать.
– Сдавайся уже, Джеймс! – стонет она, кивая нам в ответ. Он оборачивается.
– Черт возьми, Кейтлин, у них нет ни шанса против тебя, если постараешься!
Тем временем я ощущаю тепло за спиной. Проклятье! Это была не стена пламени. Это круг. Остроконечные языки облизывают мох у моих ног, становясь выше за считаные секунды. Огненное море шириной около метра приближается, даже металл оружия нагревается под пальцами. Пот стекает со лба и струится по моей спине.
– Дай сюда, – Франческо шепчет и кивает на пистолет, но я просто качаю головой.
За мерцающим пламенем Кейтлин напоминает медленно приближающийся мираж. Красивый, сюрреалистичный и смертоносный. Ее рыжие растрепанные волосы мечутся вокруг лица, как тонкие лезвия, когда она останавливается так близко, что только стена огня разделяет нас. Этот взгляд, как взгляд Эйдана, пронзает меня, когда она говорит.
– А что потом, Джеймс? Ты будешь объяснять собственному сыну, что я превратила девушку, которая завладела его сердцем, в кучку пепла?
