Имбирь
Они жили в старом сибирском городе. Испытывали друг друга и ревновали. Втаптывали перед друзьями и возносили, оставшись одни. Нежно обнимались и прилюдно дрались. Он бил ее наотмашь, ничуть не принимая во внимание, что она женщина, притом любимая. Казалось, этот факт его как-то особенно подстегивал.
Она щипала его, кусала в шею, плечи, визжала. Происходило это во всех домах, куда их приглашали. Дома закрывались, бывшие знакомые пару дней не здоровались, потом все восстанавливалось и все начиналось снова.
Как-то раз они пришли ко мне. Было холодно. Мы посмотрели очередную отмороженную такешикитанскую бойню и захотели суши. Влад вызвался сходить. Мы с Викой остались одни, открыли бутылку вина, и я спросила:
– А тебе больно, когда он тебя бьет?
– Больно. Но я почему-то прощаю. – Вика глотнула из трофейного бокала и улыбнулась. – Терпкое какое вино, хорошее.
– А почему тогда терпишь?
Вика посмотрела на меня с иронией и, как мне показалось, укоризной:
– Думаешь, скажу, что люблю? Не-а. Я не знаю, люблю его или нет. Терплю, и все.
Мы замолчали. Развивать тему не представлялось возможным. Я вышла из кухни, вернулась с лэптопом и поставила Нору Джонс. Стало, как бывает зимой, уютно с хрестоматийным камином, носками и желтым абажуром.
В дверь позвонили.
– Владик вернулся! – вскинулась Вика. – Я открою!!
Радостная, она умчалась к входной двери, а я осталась хмелеть с Норой. Мне было тепло и покойно, и абсолютно не волновали мои неудачные вопросы. Пластинка была отменной. Я будто плавала в ней, наслаждаясь и смакуя каждую ноту. Внезапно песню заглушил оглушительный стук чего-то тяжелого, рухнувшего на пол. Стуку саккомпанировал Викин визг и крик Влада:
– Ну что, доигралась, тварь?
Я выскочила в коридор и онемела, увидев следующее. На полу лежал Влад, а на его груди – железная штанга вешалки. Но это не все! Сверху штанги, будто пытаясь отжаться, лежала Вика и что есть силы давила на Владикову грудь.
– Соня, помогай! – крикнула Вика.
– Ты что, ненормальная! – закричала я. – Отпусти его немедленно!!
– Ага, сейчас, – продолжала давить Вика. Влад хрипел. Я кинулась к ней и стала тащить ее за ворот голубой шелковой кофточки. Было сложно. Едва мне удавалось отрывать Вику от вешалки, она тотчас кидалась к ней снова. Это продолжалось бесконечность. Внезапно Вика разжала кулаки и села на пол.
Влад не шевелился. Нора шаманила в кухне. Вика, закрыв глаза, привалилась к стене. Я подползла к Владу и затормошила его. Он открыл глаза. «Живой?» – спросил он сам себя. И сам себе ответил: – Живой.
Я попыталась улыбнуться:
– Ну вы даете, ребята… Что случилось-то?
Оба молчали.
– Эй, что случилось, спрашиваю? – повторила я.
Реакции не последовало.
– Ну вас! Идиоты.
Я ушла в кухню, закрыла за собой дверь, налила полстакана вина и залпом выпила.
Описывать настроение нет смысла. Отрубило самурайским мечом.
Минуты через две меня стало отпускать и нервно трясти. В своей жизни я дралась один раз – во дворе. Отстаивала девичью честь. Результатом было порванное бирюзовое платье, клочья бантов и обслюнявленные моими укусами плечи Ромки Перевозчикова. Драка, впрочем, спровоцировала нашу первую романтическую встречу и поцелуй в пустой бочке из-под кваса.
Больше я не дралась и, более того, драк не наблюдала.
Неприятный такой осадок, и руки дрожат.
Нора продолжала мяукать, обойные рыбки в мониторе плыли себе и плыли, и я стала понемногу приходить в себя.
Новый удар тяжелого предмета о стену и звон стекла выбил стакан у меня из рук. Я рванула в злосчастный коридор и увидела Влада с куском разбитого зеркала в руке. Он яростно и как-то сладострастно отпиливал прядь Викиной челки. Вика извивалась, визжала и царапалась. Во всей одежде, шапо и обуви поблескивали осколки подаренного одним дружественным клубом зеркала.
– Да что же это такое??? – завопила я.
Меж тем челка была отпилена, и довольный Влад отшвырнул Вику в угол.
Мне захотелось плакать.
– Слушайте, – сказала я дрожащим голосом. – Вы имейте совесть, пожалуйста.
– Извини, – хрипло бросил Влад и шагнул к Вике. Она зажмурилась. Удара не последовало. Влад стоял над ней, раскачивался и, похоже, думал, что делать.
– Дура! – прошипел он, влепил ей звонкую оплеуху и, рванув входную дверь, вывалился в подъезд.
– Не уходи, Владииик!!!!!!!!! – заорала Вика.
У меня было четкое ощущение, что я в космосе. Плыву себе в невесомости, наблюдая отрешенно за тем, что внизу и вокруг моего плавного непостижимого вселенной существа.
– Сонь, извини, пожалуйста, – пробормотала Вика. – Извини, а! Мы все починим! Сейчас только я догоню его! – Она так же резво, как и Влад, рванула ручку и исчезла за дверью.
Я осталась стоять в помещении, которое еще пятнадцать минут назад называлось моей прихожей. Она была полностью уничтожена. Живописность картины довершал отпечаток Викиной кровавой пятерни на желтой побелке. Признаться, я еще не успела подумать, что собираюсь предпринять, как вдруг входная дверь распахнулась.
– Сонь, у меня телефон где-то вывалился.
Вика бросилась на пол, шаря руками.
– А, вот, нашла. Извини, Сонь! – крикнула она уже из подъезда.
И тут к двери бросилась я:
– Эй, слышишь, Вика, так что случилось-то???
– Да, ерунда! Владик имбирь забыл заказать! Там суши, кстати, в прихожке! Ешь! Очень вкусные!!
Когда Бог отдохнул
Сема в воскресенье сделал следующее.
Когда спал – захотел в цирк.
Проснулся в бодуне и, спасаясь, выпил пойло, составленное из алкозельцера (хуйня, никогда не помогающая, рекламщики – гниды помойные), трухлявого апельсина, меда и пакета дерматинового чая. Надел линялые трусняки наизнанку.
Два часа трепался по городской телефонной сети с другом. Тема – где бы пожрать?
– Хочу крыши. А ты?
– Хочу воду.
– Куда?
– «Скай бар»?
– Нахуя? Попса.
– А куда?
– «Москва».
– «Москва»? А че это?
– Попса тоже, но обзор ниче.
– А где?
– Набережная Петроградки.
– Кто повезет?
– Метро?
