И чтобы родились юные силы жить дальше, нужно совсем немного – включить любую его картину. И нужно очень много – позволить себе остаться живым.
Для тех, кто верит, есть Бог. Я знаю, где его искать.
Тарковский.
Журнал «Русский пионер», июнь 2014
Такое время, такая вера
СТО ЛЕТ, нет, лет пятнадцать уже не встречала людей, чтобы были крепки, как скалы. Повсюду либо борзые двойные стандарты, либо жалобное нытье в оправдание своей гнуси. А окончательно добил меня вот какой момент. Решила я прыгнуть в телевизор и вписаться в музыкальную программу «Артист». Заманил прямой эфир. Беспрецедентное, согласитесь, и крайне редкое явление для нашей многоуважаемой громадной страны. И тут вот канал «Россия» таки взял и решился вещать по-настоящему прогрессивно. Плюс заманила идея: человек поет перед громадной стеной, а зритель в это самое время голосует. Если испытуемый набирает безусловное количество голосов, стена величиной с дом поднимается, и наш герой попадает в народные объятья. Отлично, думаю. Не избито. Подставы быть не может. Наконец-то телек предложил мне хороший эфир, а то сплошь караоке, прыжки с вышки и вбивание в буквальном смысле в чужую шкуру. Обрадовалась я и пошла сидеть в жюри. Компания подобралась зашибенная – бесподобные Евгений Маргулис и Николай Фоменко плюс молодая певица Юля Савичева. Сели мы и стали смотреть и слушать кастинг. Люди приходили, надо признать, разные. Уровень мастерства то убивал, то радовал. Четыре дня сидели мы и наблюдали истеричек, бардов, голосистых пустышек, рэперов-сосунков, законсервированных в ретро стариков с молодыми лицами, пары, дуэты, хоры, тетю, которая заговаривала перед нами пчел, парня из Самары, который, не имея слуха, то выл Scorpions, то срывался в Преснякова, девушку в кокошнике, девушку в венке, девушку в шляпке, девушку в брекетах, девушку с пером, юношу с укулеле, девушку, которая все никак не могла собраться и спеть и неожиданно для всех и, мне кажется, в первую очередь для себя, сообщила, что у нее вот прямо сейчас происходит МЕНСТРУАЦИЯ (Фоменко выкинуло из кресла, на котором он корчился, и воображаете, каким шуткам был дан зеленый свет). Одним словом, богата земля русская, ой, не так – государство российское – талантами. Было, кстати, очень много действительно интересных ребят. Их мы с вами будем наблюдать с 5 сентября. И я вообще-то не об этом. Считайте это краткой справкой. Вынесло меня, когда в студию зашел священник русской православной церкви. В рясе, в очочках, задрипанный, с сосулями жиденьких волос по плечам. Зашел с гитарой наперевес, раскладным туристическим брезентовым стульчиком (такие в большом количестве можно найти на склонах Грушинского фестиваля) и деревянной замусоленной коробочкой для милостыни! И все это всерьез. По правде то есть. Теперь репертуар. Молитвы? Псалмы? Бог с вами! Нет! Поднявшись на сцену, он первым делом пробубнил, что две его песни «поет Илюха Черт». Мы несколько замялись, не решаясь поверить, что он имеет в виду солиста питерской группы «Пилот» Илью Черта. Оказалось – да. На фига он нам это сообщил, не знаю. Для солидола, вероятно. Но не важно. А дальше он сел на брезентовый трон, затренькал на нестроящей гитаре и стал нести ахинею про царя, которого мы не можем отыскать, про мирские утехи, упоминал отца нашего, евреев и все-все-все, что еще может жить отнюдь не в просветленном церковью и верой сознании, а в воспаленном убогом мозгу человека, полагающего себя священником. И все это в рясе и с крестом на груди. Если вас не коробит и вы считаете, что подобная выходка со стороны православного священнослужителя вполне себе уместна и не позорит сан, дальше читать не стоит. Если вы считаете, что подобный недостаток самоконтроля со стороны служителей Бога уместен, дальше не читайте. Евангелие светским быть ну никак не может. Я ушла из студии. Зачем себя травить? А Коля с мертвым лицом подошел к «батюшке» и попытался объяснить ему, что то, что сейчас мы наблюдаем – беспредел, существующий в современной православной церкви, и следствие этих самых двойных стандартов, провоцирующих священнослужителей пускаться во все тяжкие мирские, светские развлечения, начиная от программы «Артист», заканчивая золотыми «ролексами» от прихожан. Вот такое время. И такая вера. Салман Рушди сказал по этому поводу просто: «Когда заканчивается вера в веру, общество идет ко дну». Справедливое замечание, ребята, не так ли? Я не хочу ко дну. И не хочу, чтобы наше общество всосало болото неверия и вранья. Я хочу, чтобы нам по-прежнему могло быть стыдно. Стыд – катализатор совести человека, только он нас отличает от животных. И всем нам четверым – и Юле, и Евгению, и Фоме – было стыдно за человека, который с коробкой для милостыни блеял под софитами и камерами, нашпигованными в стены студии. Но мы его отпустили на свободу. Мы оказались более милосердны, чем его коллеги, отправившие девчонок из Pussy Riot в тюрьму. И не из телевизионной мекки, а из стен суть милосердной обители – церкви.
Oh when the saints go marching in… (далее по тексту, друзья).
Журнал «Русский пионер», сентябрь 2014
I have a dream
I have a dream that one day this nation will rise up and live out the true meaning of its creed: “We hold these truths to be self-evident; that all men are created equal.” I have a dream that one day on the red hills of Georgia the sons of former slaves and the sons of former slave owners will be able to sit down together at the table of brotherhood. I have a dream that one day even the state of Mississippi, a state sweltering with the heat of injustice, sweltering with the heat of oppression, will be transformed into an oasis of freedom and justice. I have a dream that my four little children will one day live in a nation where they will not be judged by the color of their skin but by the content of their character. I have a dream today.
Martin Luther King, August 28, 1963
У меня есть мечта. Я хочу, чтобы вернулась бабушка. Ей уже девяносто четыре года. Мне много есть рассказать ей, хотя она, безусловно, в курсе. ТАМ висит огромный телевизор и все они наблюдают, что здесь с нами происходит. Наблюдают и охуевают от ужаса. Новости не на заказ. Телек не ангажирован. Трупы честные. Нашим ведущим прогрессивным тележурналистам такая правда-матка не снилась. А бабушке повезло: мертвые уже не имеют нервов и уже умерли от остановки сердца. Второй раз не умрешь. И вот сидит моя бабушка в нашем белорусском садике под яблоней деда. Смотрит на все происходящее со мной и ………… Гордится!! Да, господа, именно гордится! А знаете, чем? Тем, что люди, орущие про патриотизм и не знающие страну, в которой живут, сорвали все мои концерты, а спрашиваешь их, почему – не отвечают. Глаза отводят. И молчат. Сказать-то на самом деле нечего. А знаете, еще чем? Тем, что они в буквальном смысле ходят по квартирам и собирают подписи, чтобы я не вышла на сцену. Я считаю, круто, что песня «Ты дарила мне розы» в обнимку с «31-й весной» внезапно через пятнадцать лет достигли апогея своей популярности и неожиданно для всех стали политически ангажированными. (Оффтоп: мне в связи с этим вот что интересно. Они – эти энтузиасты своей нелегкой урапатриотической деятельности – успевают мыть пол в своих квартирах, забирать из садиков детей, любить друг друга по ночам? Или из-за меня – специально для них поющей на Майдане Незалежности в Киеве по сто раз на дню – им уже как-то не до детей и вообще с любовью в ночи туговато – только, бывало, начал, закачался было, и тут же вспомнил, что не всем впарил свою агитку, и все – упал. Настроение после такого, конечно, дрянь. Но что делать? Либо партия, либо мещанские кружева. Мы, известное дело, выбираем номерные сны Веры Павловны.) Бабушка, а знаешь, чем ты еще можешь гордиться? Тем, что мы – снайперы – не сошли с ума и любим друг друга. А в нашей русской команде два украинца – Андрей Сторчеус и Саша Рощин, чеченка Ася Гайрабекова, татарин Костя Филиппов и Закар Манукян – цавт танэм Армении. И что был концерт в Киеве, на котором я сказала, что против того, чтобы люди убивали друг друга, имея в виду национальность. И не хочу, чтобы люди мочили друг друга по причине принадлежности к земле, где были рождены. И это преступление, называть фашистами людей, страдающих от фашизма в своей стране. Так нельзя. Мы же не зверье. А знаешь, чем еще ты можешь гордиться? Тем, что ночью мои дети, Мартиша, Артамоша, просыпаются и бегут меня целовать. Мы успеваем СТОСКОВАТЬСЯ друг по другу во сне!! И когда у меня болит горло, Артем откуда-то знает об этом и приносит мне люголь. А знаешь, чем еще? Я такая же, какая была, когда приезжала к тебе. Ничего не изменилось. Заразу жлобства не подцепила и не предала своих друзей и товарищей. И волосы, кстати, бабушка ращу, как тебе нравилось. Софья Семеновна, я никогда не обращалась к тебе по имени – бабуля бабушка мама (изо рта моей мамы). Можно, я расскажу – тем, кто решил меня травить и ненавидеть за то, что я в нашем 2014 году хочу мира – про то, как тебя водили на расстрел? Трижды. Умирать не страшно после такого, да? Три раза фашисты ставили к стенке мою бабушку и поднимали на нее и маленькую тетю Зою винтовки. Три раза. Трижды она прижимала к себе мою тетю. И о чем она в тот момент думала, Господи? О чем она молилась? О чем просила? Может, о том, чтобы закончилась война? Чтобы наконец закончилось узаконенное убийство народов и наступило наконец 9 мая 1945 года? И вот сегодня, спустя шестьдесят девять лет, всего шестьдесят девять лет спустя, я говорю: у меня есть мечта. Когда закончится братоубийственная безжалостная гражданская война 2014 года, я куплю четыре билета – куплю целое купе для своей семьи – и поеду в Минск, в гости к папе, потом в Киев гулять по центру Киева, а потом мы съездим в Кривой Рог на родину Сторчеуса, а потом полетим на Гоа, а потом в Ниццу, а после в Сиэттл к Курту, а после заскочим к Рождену Ануси на компот в Одессу, а потом в Вашингтон, а потом в Сорбонну, а после в Ливерпуль (мальчики, всем охота потоптаться на родине битлов), а потом я вернусь в Чили и накормлю всех пряниками, а потом заберу свою подругу Ксению из Риги и мы метнемся во Франкфурт к ее маме и папе, а потом… Будет что-то еще. Обязательно будет. Наш век цифрой 21. Нам нельзя. У меня есть мечта. Я мечтаю о том, что настанет день, когда все люди любой национальности и вероисповедания не помыслят вражды в своей голове. Потому что мы едины. Мы не отличимы друг от друга, потому что мы все как один – человек. Мы не зверье в высоких ботинках и с бритыми черепами. У меня есть мечта. Я мечтаю, чтобы не было хозяев и слуг. Наш век цифрой 21. Нам нельзя. Я верю в правосудие. Я не имею права в него не верить. И я остаюсь в своем доме. Иначе кто сможет быть счастливым на моей родине, если не я? Софья Семеновна, выключайте свой телевизор. У меня все, все хорошо. У меня все, все, все хорошо. I have a dream.
