Сама церемония открытия получилась очень простой. Вначале состоялся подъем флага. Представители всех стран-участниц пронесли олимпийское полотнище с пятью кольцами, после чего этот символ мира был поднят на высоком флагштоке над полем битвы Эпохи сверхновой. Дети-солдаты принялись палить в воздух, и этот торжественный салют волнами раскатился по толпе, затихая в одном месте только для того, чтобы с новой силой разразиться в другом, подобно вздымающимся и опускающимся грозным океанским валам. Президент МОК Уилл Ейгю стоял на трибуне под флагом и приветственно махал рукой. Наконец стрельба затихла, и он приготовился начать речь. Разворачивая бумажку с текстом, Ейгю увидел, что стоящий рядом мальчик протягивает ему каску. Не сразу сообразив, в чем дело, президент МОК раздраженно отстранил каску, но затем увидел, что все собравшиеся на трибуне главы государств и военачальники в парадных мундирах и в касках. Он поспешил начать речь.
– Дети нового мира, встречайте первые Олимпийские игры Эпохи сверхновой…
И тут послышался частый стук, подобный граду падающих камней. После некоторого замешательства Ейгю сообразил, что это стучат пули, падающие на каски, – торжественный салют вернулся на землю. Только тут до него дошел смысл касок, но, прежде чем он, опомнившись, успел надеть свою, кусочек свинца больно ударил его в макушку. Свободно падавшая пуля разодрала едва зажившую ссадину от предыдущей травмы, полученной несколько месяцев назад от осколка стекла в здании Секретариата ООН. Скорее всего это была пуля калибра 5,56×45 мм НАТО, поскольку если бы это оказалась более тяжелая пуля 7,62×39 мм от АК-47 китайских или российских детей, она могла бы оглушить Ейгю. Под общий смех президент МОК, превозмогая боль, надел каску и, просунув под нее руку, почесал ушибленное место. Под продолжающимся градом пуль он громко произнес:
– Дети нового мира, встречайте первые Олимпийские игры Эпохи сверхновой! Это Олимпийские игры в войну, захватывающие, интересные – настоящая Олимпиада! Дети, скуке Обыкновенной эпохи приходит конец, и человеческая цивилизация возвращается в детство, к счастливой эпохе до наступления цивилизации. Мы оставили позади унылую скуку и вернулись к свободе нетронутой природы, мы стряхнули с себя одежду лицемерия и отрастили восхитительный меховой покров! Дети, девиз новых Олимпийских игр такой: «Участвуй! Точнее, метче, смертоноснее!» Дети, пусть весь мир сойдет с ума! А теперь я расскажу вам о соревнованиях. – Развернув мятый тетрадный лист, Ейгю начал читать вслух: – После обсуждения всеми странами-участницами были определены виды состязаний первых Олимпийских игр Эпохи сверхновой, которые можно разделить на три категории: сухопутные, морские и воздушные.
В категории сухопутных состязаний: танковые сражения, танки против пехоты (тяжелое вооружение), танки против пехоты (без тяжелого вооружения), артиллерийские дуэли (на дистанции пять километров орудия крупного калибра, на дистанции пятнадцать километров реактивные снаряды и на дистанции один километр минометы), бои пехоты (стрелковое оружие), бои пехоты (гранаты) и бои пехоты (холодное оружие), дуэли управляемыми ракетами (ближнего радиуса действия, среднего радиуса действия, крылатыми ракетами, межконтинентальными баллистическими ракетами), сухопутные мины.
В категории морских состязаний: бои эсминцев, бои подводных лодок.
В категории воздушных состязаний: бои истребителей, бои ударных вертолетов.
Победители и призеры во всех видах состязаний получат золотые, серебряные и бронзовые медали.
Обсуждались смешанные категории соревнований, такие как самолеты против наземных ПВО и морские десанты, однако вследствие сложностей с организацией и судейством они пока что не были включены в программу игр.
А теперь пусть представители всех детей мира, принимающих участие в играх, принесут олимпийскую клятву!
Представители, подполковник ВВС США, капитан-лейтенант российского ВМФ и старший лейтенант сухопутных войск Народно-освободительной армии Китая принесли следующую клятву:
– Я торжественно клянусь: во-первых, строго соблюдать правила игр и нести ответственность в случае их нарушения и, во-вторых, делать все возможное, чтобы игры были захватывающими и интересными, и безжалостно сражаться со своими противниками.
Над равниной прокатились восторженные крики и выстрелы.
– Всем вооруженным силам выдвигаться на поле боя!
На протяжении более чем двух часов мотопехотные и бронетанковые дивизии всех стран проходили мимо трибуны и флага, и под конец танки, бронетранспортеры и самоходные установки систем залпового огня смешались с толпами людей в беспорядочный железный поток, поднятыми в воздух облаками пыли заслонивший небо. Вдалеке в море в сине-черных сумерках засверкали ослепительные вспышки корабельных орудий, от которых содрогнулась земля.
Когда спокойствие кое-как восстановилось, хотя пыль еще и не улеглась полностью, Ейгю объявил последний пункт церемонии:
– Зажечь огонь!
Воздух наполнился ревом авиационных двигателей, и дети, подняв взгляды, увидели подлетающий с востока самолет. В черном ночном небе он виднелся лишь как силуэт, вырезанный из картона. Когда самолет подлетел ближе, стали различимы уродливые контуры штурмовика А-10 с двумя несуразными двигателями в хвостовой части, словно приделанными наспех. Пролетая над площадкой, штурмовик сбросил зажигательную бомбу, которая взорвалась с глухим грохотом, поднимая в небо языки пламени и черный дым. Оранжевые блики озарили детей, и стоявшие в первых рядах ощутили исходящий от огня жар.
К этому времени солнце уже полностью скрылось за горизонтом, и в Антарктиде наступила длинная ночь. Однако темнота не была кромешной; озаренное полярным сиянием, многократно усиленным излучением сверхновой, ночное небо было сплошь заполнено пляшущими разноцветными полосами, а внизу на бескрайнем пустынном континенте полным ходом двигалась вперед кошмарная история Эпохи сверхновой.
Игры крови и стали
Тридцать пять танков батальона, в котором служил лейтенант Ван Жань, мчались вперед на полной скорости, выстроившись в боевой порядок, но перед ними простиралась лишь пустынная равнина с белеющими кое-где островками нерастаявшего снега. Батальон преодолел уже довольно значительное расстояние, так и не встретив противника. Это было состязание встречного танкового наступления. Исходные позиции батальона находились в низине – замечательное укрытие для бронетанкового соединения, обнаружить которое было крайне непросто. В обычных боевых условиях танки выдвинулись бы под покровом ночи, соблюдая значительное расстояние между машинами, после чего их тщательно замаскировали бы, и они стали бы дожидаться появления неприятеля, чтобы ударить внезапно. Однако сейчас подобный подход был невозможен, поскольку противник знал точное расположение китайского батальона, и китайские дети также знали точное расположение подразделений противника, и обеим сторонам было известно соотношение сил. Разведданные были верны на сто процентов: стороны напрямую поделились ими друг с другом. Китайские танкисты даже знали, какими боеприпасами и в каком количестве вооружены тридцать пять танков «Абрамс», с которыми им предстояло сразиться, и заранее ознакомились с уязвимыми местами танков и систем управления огнем благодаря меморандуму, полученному накануне от американского командующего. Все было таким же открытым и ясным, как антарктическая равнина, залитая светом южного солнца. Детям приходилось полагаться только на свое боевое построение и мастерство орудийных наводчиков. Ван Жань еще недавно был механиком-водителем танка, однако два дня назад в игре его машина была уничтожена, а ему самому чудом удалось остаться в живых. В той же игре был убит наводчик танка, в котором он сейчас находился, и ему пришлось срочно занять его место. Хотя Ван Жань не был уверен в своих силах, он испытывал восторженное возбуждение, поскольку быть орудийным наводчиком – это совсем не то, что быть механиком-водителем. Сидя вверху в башне, Ван Жань слушал рев двигателя и наслаждался ощущением скорости. Больше всего удовольствия ему доставляли те мгновения, когда танк оказывался на гребне небольших возвышений, поскольку тогда гусеницы отрывались от земли и «Тип-99» взмывал в воздух, а когда он устремлялся вниз, Ван Жань ощущал упоительное чувство невесомости. На какую-то секунду пятидесятитонная стальная махина становилась легкой, словно планер, однако в следующее мгновение танк уже тяжело падал на землю, которая проминалась под его гусеницами, будто мягкий песок. Ван Жань проваливался вниз вместе с танком, подобно тяжелой скале, опускающейся на свое место. На протяжении всего прыжка каждая клеточка его тела вопила от восторга, словно он мчался вперед в кавалерийской атаке.
