* * *
Экстренное совещание высшего руководства состоялось в палатке, наспех установленной у подножия сопки. Перед самым его началом Хуахуа вдруг объявил, что вынужден ненадолго отлучиться.
– Это срочно! – напомнил ему Лю Ган.
– Я всего на пять минут, – ответил Хуахуа, выходя из палатки.
Где-то через полминуты Очкарик также покинул палатку. Увидев Хуахуа, неподвижно распростертого на снегу, устремившего взгляд в небо, он подошел к нему и присел на корточки. Пыль улеглась, дул теплый, мягкий ветерок, приносящий влагу таящего снега и терпкий запах сырой земли. В небе над океаном расширяющееся грибовидное облако полностью потеряло свои очертания, увеличившись до таких пределов, что невозможно уже было определить, где заканчивается оно и начинаются тучи. Вторая половина неба была раскрашена лучами рассвета, поднимающегося над противоположным горизонтом.
– Честное слово, я больше не могу! – пробормотал Хуахуа.
– Все мы в таком же состоянии, – небрежно произнес Очкарик.
– Тут совершенно другое дело. Это просто невыносимо!
– А ты рассматривай себя как компьютер. Ты лишь холодное железо, а реальность – это данные, которые тебе приходится обрабатывать. Принимай то, что поступает на вход, и производи вычисления. Только так и можно держаться.
– Ты пользуешься этой стратегией со времени вспышки сверхновой?
– Я занимался тем же самым и до нее. Это не стратегия. Это моя натура.
– Но у меня не такая натура!
– Выйти из игры проще простого. Просто побеги в любую сторону, не взяв с собой ничего. Беги не останавливаясь, и очень быстро ты заблудишься, после чего замерзнешь или умрешь от голода в антарктической пустыне.
– Неплохая мысль. Вот только я не хочу становиться дезертиром.
– Тогда будь компьютером.
Усевшись на снегу, Хуахуа поднял взгляд на Очкарика.
– Ты правда полагаешь, что всего можно добиться исключительно благодаря вычислениям и холодному расчету?
– Да. За тем, что кажется человеку его интуицией, на самом деле скрываются сложные вычисления и расчет. Настолько сложные, что их не замечаешь. В настоящий момент нам нужны всего две вещи: спокойствие и еще раз спокойствие.
Поднявшись на ноги, Хуахуа отряхнул со спины снег.
– Идем обратно.
– Тщательно обдумай то, что собираешься сказать, – бросил ему вдогонку Очкарик.
Хуахуа слабо улыбнулся.
– Уже обдумал. Для компьютера нынешнее наше положение – это всего лишь простая арифметическая задача.
* * *
Какое-то время дети молчали, все еще оглушенные тем, как круто спикировало вниз и без того удручающее положение дел.
Наконец тишину нарушил командующий армейской группой «Д».
– Неужели наши взрослые были настолько честными? – стукнув кулаком по столу, воскликнул он. – Почему они ничего нам не оставили?
Остальные дети выразили схожие чувства:
– Правильно! Ну хотя бы несколько зарядов!
– Мы оказались с пустыми руками!
– Если бы у нас был хотя бы один заряд, ситуация была бы в корне другой!
– Точно! Хватило бы и одного!
– Довольно! – остановил присутствующих Лю Ган. – Прекратите эти бесполезные разговоры. – Он повернулся к Хуахуа. – Что будем делать?
– Двум армейским группам, находящимся в глубине континента, – встав, сказал тот, – нужно срочно перебазироваться на новое место, чтобы сберечь силы в случае нового ядерного удара противника.
Вскочив с места, Лю Ган принялся возбужденно расхаживать по палатке.
– Ты должен понять, что это означает. Если все наши войска, находящиеся в полной боеготовности, снимутся с места и рассредоточатся, потребуется очень много времени, чтобы снова их собрать. И мы полностью лишимся боевых возможностей в Антарктике?
– Это все равно что переформатировать наш жесткий диск, – добавил Очкарик.
– Совершенно верно, – кивнул Лю Ган.
– Но я согласен с Хуахуа, – твердо произнес Очкарик. – Необходима немедленная эвакуация.
– Иного пути нет, – склонив голову, сказал Хуахуа. – Если армейские группы сохранят плотный боевой порядок, следующий мощный ядерный удар противника полностью уничтожит всю нашу армию.
– Но если разделить наши войска на маленькие группы, рассредоточенные по обширной территории, будет крайне непросто организовать снабжение, – заметил Лю Ган. – А без снабжения долго они не продержатся.
– Будем решать проблемы по мере поступления, – вмешался командующий армейской группой «Б». – Сейчас нет времени на долгосрочное планирование. Угроза возрастает с каждой лишней секундой, которую мы теряем здесь. Отдавайте приказ!
– Над нашими головами на тонком волоске висит меч, – подхватил командующий армейской группой «Д». – И он может обрушиться в любую минуту!
Большинство детей поддержали срочную эвакуацию.
Хуахуа перевел взгляд с Очкарика на Лю Гана. Те оба кивнули. Тогда он встал во главе стола.
– Хорошо. Отдавайте приказ об эвакуации двух армейских групп. Нет времени на проработку деталей; пусть войска разделятся на отдельные батальоны. Быстрота является решающим фактором. И, пожалуйста, кристально прозрачно разъясните последствия этого решения. Пусть каждый солдат будет морально готов к тому, что с этого момента антарктическая операция переходит для нас в очень сложную фазу.
Дети встали. Советник зачитал проект приказа, но ни у кого не возникло никаких возражений. Всем нужна была только скорость, и по возможности максимальная. Советник уже собрался идти в центр связи, чтобы зачитать приказ по радио, как вдруг раздался решительный голос:
– Одну минутку, пожалуйста!
Дети оглянулись на говорившего. Это был старший полковник Ху Бин, один из пяти специальных наблюдателей. Козырнув Хуахуа, Очкарику и Лю Гану, он сказал:
– Товарищи, Группа специальных наблюдателей выполнит свою последнюю задачу.
Эта загадочная группа, оставленная взрослыми перед своим уходом, состояла из пяти старших полковников, трое из которых представляли сухопутные войска, а двое – военно-воздушные силы. В случае войны они обладали полномочиями знакомиться с любой секретной информацией и присутствовать на всех совещаниях верховного командования. Однако взрослые обещали, что наблюдатели не будут вмешиваться в деятельность верховного командования. На протяжении всех игр, во время совещаний высшего руководства эти пятеро мальчиков сидели в стороне и молча слушали. Они даже не вели никаких записей. А только слушали. Они ничего не говорили и даже после окончания совещаний почти ни с кем не общались. Постепенно остальные дети забыли про их существование и перестали обращать на них внимание.
