Переулок в сотне метров от упавшего корабля. Наше стадо бронированных пехотинцев справляется с этим расстоянием за тридцать секунд. Добравшись до входа в переулок, я оглядываюсь. Сержант Фэллон и Стрэттон выскакивают из заднего люка, я опускаюсь на одно колено и беру винтовку вместо МАРС, чтобы прикрыть их путь. Рядом со мной приседает Хансен, смотрит в прицел М-66. За кораблем, на другой стороне перекрестка, видно движение – тени под козырьками зданий. Толпа снова подступает к судну, осторожнее, чем прежде. Поддержки с воздуха у нас больше нет, она улетела играть в доктора с ранеными из второго взвода, но есть еще немножко времени, прежде чем местные сообразят, что мы остались одни. Я вижу в отдалении силуэт продвигающегося по улице, и мои сенсоры ночного видения отчетливо показывают очертания винтовки. Я прицеливаюсь и выдаю три выстрела. Силуэт шныряет обратно в укрытие.
Сержант Фэллон и Стрэттон проносятся мимо, их винтовки стучат о броню.
– Прячьте жопы в укрытие, быстро! – орет сержант, не озаботившись включить связь. Мы торопливо отступаем по переулку с поднятыми винтовками, до последнего готовые открыть огонь, пока не заходим за угол. Теперь мы разворачиваемся и бежим подальше от опасной зоны. Наш отряд спешно занял круговую оборону у пары огромных мусорных баков. Мы присоединяемся к остальным и переводим дыхание.
Ненадолго воцаряется зловещая тишина – ни выстрелов, ни криков, ни шума двигателей в небе, лишь тяжелое дыхание девяти бойцов ТА, только что пробежавших стометровку с двадцатью килограммами брони и оружия на горбу.
– А где бабах? – нарушает молчание Стрэттон. – На Земле должно было здорово бабахнуть.
Сержант Фэллон начинает отвечать, но тут в отдалении слышится странный шум, словно кто-то открыл гигантскую банку газировки, и встроенные в мой шлем фильтры полностью отрубают подачу звука.
Даже при том, что электроника изо всех сил пытается сохранить мне слух, взрыв десантного корабля терзает мои барабанные перепонки. Ударная волна проходит сквозь тело, удаляясь от эпицентра на скорости звука, и ощущение такое, будто кто-то бросил меня на землю и попрыгал на моей груди. На секунду закрадывается мысль, что на одном из пилонов корабля могли быть маломощные ядерные боеголовки, и я решаю, что сержант Фэллон только что разнесла в пыль половину КК и нас вместе с ней. Я смутно ощущаю, что внезапно повалился на землю, сбитый с ног импульсом ударной волны.
Какое-то время я ничего не вижу и не слышу. Поляризованный щиток очень медленно возвращает обзор, а подача звука все еще не работает. Броневой кокон ослепил и оглушил меня, чтобы спасти слух и зрение.
Когда мир обретает четкость, я вижу, что мои сослуживцы разбросаны по земле и так же дезориентированы. Поднимаюсь на колени, подбираю винтовку и проверяю ее статус на дисплее шлема. Я так привык видеть данные в поле своего зрения, что меня сбивает с толку их отсутствие – нет ни символов и цифр, обозначающих активные каналы ТакЛинка и количество патронов в оружии, ни маршрутных ориентиров, ни даже цветных значков, отмечающих врагов и союзников. Все, что я вижу, – окрашенную зеленым картинку с визуальных сенсоров, лишенную интерпретации тактическим компьютером в моей броне. Кроме ночного видения, у меня нет технологических преимуществ перед стреляющими в нас людьми.
Потом мой компьютер перезагружается, восстанавливаясь после чудовищного удара, нарушившего его цифровое равновесие. По экрану шлема пробегает знакомый код системной инициализации, и спустя пять секунд я снова могу видеть и слышать как следует.
Я настраиваю ТакЛинк на канал отряда и прочищаю горло:
– Первый отряд, проверка связи. Слышите меня?
– Ага, мы на связи, – отвечает Бейкер. – Хорошо тряхануло, да?
– Да уж, – говорит Хансен. – Не слышала ничего настолько громкого со времен одной вечеринки на последнем курсе.
– Круговая оборона, народ, – напоминает сержант Фэллон. – Поднимайтесь и следите за своими секторами.
Ее приказ кажется сейчас немного излишним – если взрыв застал кого-то без боевой брони и встроенных в шлем фильтров, он будет слеп и глух еще долго. Но все же я снова проверяю винтовку, подбираю МАРС и занимаю позицию у мусорного бака, чтобы видеть выход из переулка.
Его покрывают завалы, которых раньше не было. Повсюду валяются осколки поликарбоната, и, оглядывая здания с одной стороны переулка, я понимаю, что все окна выбиты взрывной волной, расколовшей десятки поликарбонатных панелей толщиной в дюйм, как тоненький лед на лужице. Вдали, на улице, виднеются пылающие обломки.
– Грейсон и Хансен, пройдите по переулку и загляните за угол, – приказывает сержант Фэллон.
Мы отряхиваемся и быстрым шагом возвращаемся туда, где стояли совсем недавно.
– Охренеть, – говорит Хансен, когда мы сворачиваем за угол.
Перед нами совсем не та улица, по которой мы бежали к кораблю несколько минут назад. Перекресток, куда рухнул сбитый «Шершень», перестал быть ровной частью карты города. Дорога обрывается в семидесяти пяти метрах от нас, дымящийся кратер отмечает место взрыва корабля. Зданий, стоявших по бокам перекрестка, попросту больше нет. От угла, на котором мы стоим, до разрушенных домов на том конце радиуса взрыва не осталось ни одного целого окна. Повсюду обломки – куски стройматериалов, осколки поликарбонатных панелей, пласты асфальта. Десантный корабль полностью исчез, я не могу заметить в округе ни одной его опознаваемой части.
– Какой же дрянью начиняют устройства самоуничтожения? – спрашиваю я.
– Топливно-воздушная смесь, – отвечает Хансен. – Баки устроены так, что распыляют оставшееся топливо внутрь корабля. Заодно они поджигают все имеющиеся боеприпасы.
– Двинуться можно. Кранты этому району.
– Не то чтобы здесь раньше был курорт, – хихикает Хансен.
Я осматриваю местность сквозь прибор ночного видения. На глаза мне попадаются сотни маленьких костерков, светящихся ярко-зеленым на дисплее шлема. Я задумываюсь, сколько людей погибло при взрыве или было завалено домами. Остался ли кто-нибудь в округе после крушения и перестрелки? Я прикидываю, что сделал бы сам в своем родном КК, и решаю, что любой, кто решил задержаться поблизости от рухнувшего рядом с его домом десантного корабля, заслуживает взлететь на воздух.
– Будьте начеку, – говорит сержант Фэллон. – Мы выдвигаемся. Давайте топать отсюда, пока тараканы оглушены.
Глава 12. Битва за Детройт
Сержант Фэллон выбрала прямой путь к зданию администрации. Мы уходим отсюда так же, как и пришли, – по главной дороге, обратно к площади. В переулках и боковых улочках легче укрыться, но противникам это выгоднее, чем нам.
Я снова иду замыкающим. Две пары пехотинцев тащат пилота и механика, их охраняют две пары не обремененных грузом бойцов спереди и сзади. Мы с Хансен следим за дорогой позади нас, но улица вновь пугающе пуста. Время от времени я замечаю движение в дверях или переулках, но никто в нас не стреляет. Лично я с радостью бы сегодня больше не воевал, и, двигаясь перебежками в направлении площади, надеюсь, что противная сторона разделяет это желание.
