Проблема была в том, что Гил не знал Клитрена достаточно хорошо, чтобы сказать, было это необычным поведением или нет.
«Но ты ведь знаешь, как сильно налег на кринзанц, когда в первый раз вернулся из Серых Краев, правда, Гил?»
На самом деле он с трудом вспомнил, как это ощущалось. Ужас, вызванный Серыми Краями, померк по сравнению с тем, что ему пришлось испытать потом. И так много всего произошло за последние два года, что казалось, будто это была жизнь совсем другого человека.
«Да, но ты все еще помнишь, как отчаянно пытался заглушить леденящее душу понимание того, что находится за стенами твоего собственного мирка. Как цеплялся за грязные маленькие определенности. Так почему же этот бедняга должен быть другим? С чего ему быть круче, чем ты был тогда?»
«С того, что он долбаный двендский паладин».
«Или нет».
Взапутанной паутине неопределенностей, с которой ему пришлось плыть, Клитрен Хинерионский был последней причиной для беспокойства. Если разобраться с Клитреном до темноты, он заснет в своей каюте, где еще слегка ощущается дыхание Серых Краев, словно ребенок, одурманенный фландрейном.
Боевое спокойствие.
Рингил теперь пропитался им настолько глубоко, что иногда казалось, будто оно превосходит любые другие аспекты его сути, будто он нес это в себе с младенчества. Он привык идти навстречу неизвестности, привык проживать день на чистой браваде и боевом запале, и именно так он и собирался вести себя в Трелейне. У него имелся своего рода план, рожденный в перерывах на отдых, на которых настаивал Хьил, между походами в расщелины и ущелья икинри’ска. Он думал, все получится – в значительной степени. Силы, противостоящие Рингилу, либо не знали о его приближении, либо, если колдовство двенд каким-то образом их предупредило, должны были встретить его с распростертыми объятиями. В конце концов, Клитрена изначально за ним и послали.
Если они не знали, что ж – их ждал большой долбаный сюрприз, и это только облегчало задачу. Если знали, сражение окажется более тяжелым, будет больше крови и больше напитков прольется на пол таверны, но так тому и быть. Гил сомневался, что даже двенды в курсе, чем он занимался в течение нескольких недель путешествия на юг, где был и что привез с собой.
Вот и вся его оппозиция.
Что касается союзников, то он некоторое время беспокоился об Анашарале, но довольно тоскливая мечта Кормчего посадить императрицу-кириатку на Блистающий трон привела их в идеальное расположение. У плана было столько же шансов на успех, сколько у девушки в портовых трущобах – остаться девственницей, но это уже не проблема Рингила.
Оставался Клитрен – тот, кого он вынужден был сделать своим союзником, действуя поспешно, и об этом Рингил мучительно рассказывал Хьилу снова и снова, пока не убедился, что обездоленный князь устал от рассказа.
«Не знаю, может быть, я ошибся насчет него, – бормочет он, когда они разбивают лагерь возле длинной полосы глифовых утесов и высоко в темном небе стоит лунна, светило Ситлоу. – Двендский паладин должен лучше переносить Серые Края, разве нет?»
Хьил пожимает плечами.
«Возможно. Но ведь ты притащил его сюда без предупреждения, заставил столкнуться с худшим, что эти места могут предложить. Судя по твоим рассказам, Ситлоу с тобой был гораздо нежнее, когда пришла твоя очередь. Он, э-э, сломил тебя ласковей, скажем так».
Рингил пытается улыбнуться, но не может этого сделать. Он все еще болен и дрожит от новой встречи с Существом-с-Перекрестка, все еще не может вспомнить, как она закончилась, и почти уверен, что он не хочет. Разговор о Клитрене, по крайней мере, позволяет гнать прочь мысли об этом.
«Я не отрицаю связи, – говорит он. – Клитрен мерцает синим пламенем в бою, точно так же, как и я, когда вернулся из Серых Краев два года назад. Может, это просто… я не знаю… броня или что-то похожее. Они знали, что посылают его против меня. Могли дать ему какое-то временное преимущество».
«Возможно».
«Похоже, он ничего не знал о них, о двендах».
«Хм».
«Когда я заговорил о клике в Трелейне, он знал их имена. Он отреагировал. Но стоило мне упомянуть о магической силе, начал скалить зубы».
«Что ж… – Обездоленный князь жует кусок вяленой свинины, не сводя глаз с огня. Кажется, он не хочет смотреть на Гила. – Почему бы тебе просто не спросить его?»
– Тост. – Он поднял свой все еще нетронутый кубок. – Смерть двендам и всем, кто с ними связался; и возлияние Темному Двору за мое благополучное возвращение прошлой ночью.
Он сделал глоток – Клитрен оказался прав: вино и впрямь было неплохое – и вылил остатки на палубный настил рядом с собой. Выжидающе посмотрел на Клитрена. Наемник пожал плечами, приподнял свой бокал на пару дюймов и помахал им в ответ. Поднял и осушил его. Вытряхнул последние капли на палубу.
– Значит, ты где-то побывал?
Но голос хинерионца едва заметно дрогнул, и Рингил понял, что он слышал. Между тремя судами, идущими на юг, нечасто перемещались на шлюпках, но они не были полностью изолированными. Встречи старших офицеров, передача жизненно важных припасов, внезапно понадобившихся на одном корабле, но хранящихся на другом, неотложная медицинская помощь – Рингил точно знал, что один человек на борту «Обагренной пустоши Мэйн» упал с такелажа две недели назад и ему пришлось вправлять руку и накладывать шину, для чего понадобился доктор с «Гибели дракона»; вероятно, были и другие, более мелкие случаи, не удостоившиеся упоминаний, когда Ньянар, Хальд и Ракан вводили его в курс дела. Гребцы работали веслами, перемещая лодки туда и обратно, а еще были слуги и помощники, которые слонялись вокруг, ожидая, когда их шлюпка отправится назад. В долгой скуке путешествия достаточно лишь намека на что-то необычное – и слухи разгораются, как пламя в иссохшей траве. Трюк с исчезновением черного мага Рингила в его собственной каюте не мог остаться незамеченным, как и его возвращение.
– Ты знаешь, где я был.
Клитрен махнул рукой.
– Как скажешь, старик. Собираешься снова налить? Ну, раз уж мы с тобой внезапно стали собутыльниками.
Рингил поставил пустой кубок на стол.
– Они отвели тебя туда?
– Куда меня отвели? Кто?
– Ты знаешь, о чем я говорю.
Их взгляды встретились через стол. Они были одни на палубе полубака, маленькая команда «Пустоши» ушла на корму, шкафут или нижнюю палубу по приказу Рингила. Тот наклонился вперед.
– Я тебе не враг, – тихо проговорил он. – Мне надоело это повторять.
Клитрен фыркнул и потянулся за бутылкой. Гил ему это позволил. Он наблюдал, как наемник наполнил свой кубок, поставил бутылку и сделал большой глоток.
– У тебя нет ничего покрепче этой мочи?
