– Ты же знаешь, что есть. Но не думаю, что это тебе поможет.
Клитрен осушил остаток своего кубка. Вертя его пустым в руках, он некоторое время смотрел внутрь.
– Мне… снятся сны, – пробормотал он наконец. – Какая-то безумная хрень. Вроде…
Он покачал головой.
– Знаешь, ничего подобного уже много лет не было. С тех пор, как… Ох, не знаю – должно быть, прошло уже лет двадцать, как мне перестали сниться такие сны. Но это…
Рингил кивнул.
– Да. По всей вероятности, они забрали тебя в Серые Края, чтобы подготовить, а потом спрятали от тебя воспоминания. Если бы я не отвел тебя туда снова, это воспоминание могло бы остаться похороненным на всю оставшуюся жизнь.
– И я должен благодарить тебя за это?
– Нет. Ты должен ненавидеть. Поверь мне, это действительно помогает. Но тебе нужно направить свою ненависть туда, где ей самое место.
Клитрен свирепо ухмыльнулся.
– Я вижу, кто-то извивается на крючке?
– Наше соглашение остается в силе, если ты это имеешь в виду. Все еще хочешь отомстить за своего кретина-друга с топором? Когда мы закончим в Трелейне, я буду счастлив служить. Но ты выбрал неправильную месть.
– Ой, да что ты говоришь. Я должен сражаться за правое дело вместе с тобой и твоими имперскими дружками. На стороне Империи против моего собственного народа.
– Ты никогда не привлекал мародеров Лиги к сражениям в Тланмаре?
– Это совсем другое дело.
– Как и мое. Я собираюсь воевать с двендами, а не с Трелейном. Финдрич и клика, они просто мешают.
– Вот как? – Клитрен откинулся на спинку стула и посмотрел на Рингила с внезапно проницательным и трезвым выражением. – Я думал, ты хочешь спасти друзей.
Ой-ой.
– И это тоже. – Вышло довольно гладко, и он поспешил дальше. – Но некоторое время назад я пообещал вырвать живое сердце у первого же двенды, которого увижу разгуливающим здесь, как будто он имеет на это право. И у меня есть достаточно веские основания полагать, что именно это они и делают в Трелейне.
Наемник налил себе еще один кубок вина.
– Веские основания, значит?
– Да.
– И кто же твой источник?
Рингил колебался. Он не собирался говорить: «Темная Королева Фирфирдар», потому что эти слова прозвучали бы нелепо, если бы он произнес их при свете дня, и в любом случае это было не совсем правдой. Фирфирдар никогда не говорила ему, что в Трелейне есть двенды. Теперь он читал между строк, как любой другой верующий, хватающийся за соломинку.
Он пренебрежительно махнул рукой, злясь не только на себя, но и на собеседника.
– Ты знаешь, где я был. Хочешь сейчас поспорить со мной о том, что может увидеть черный маг? Двенды там, в Трелейне, и нам, скорее всего, придется прорываться сквозь них. Хочешь верь, хочешь нет. Мне нужно знать, смогу ли рассчитывать на тебя в этом конкретном бою или нет.
– Понятно. – Наемник выпил. Задумчиво посмотрел на Рингила поверх края кубка, прежде чем поставить его на стол. – Скажи мне, черный маг. Почему ты их так ненавидишь?
– Ты что, блядь, издеваешься? Хочешь вернуться и еще раз взглянуть на эти головы, освежить свою гребаную память или что?
– Нет. – Клитрену не удалось до конца подавить дрожь. – Но…
– Но что?
Клитрен встал и подошел к правому борту. Забрал бутылку с собой. Немного постоял, облокотившись о перила, не выпивая, глядя на заходящее солнце. Рингил ждал достаточно долго, чтобы понять, что на таком расстоянии откровенности ждать не стоит. Он закатил глаза и подошел к наемнику, стоявшему у фальшборта.
Клитрен искоса взглянул на него, возможно, слегка удивленный, но протянул бутылку. Рингил взял, вытер горлышко рукавом – он оставил свой кубок на столе, и ему кранты, если он за ним вернется, – и сделал большой глоток. Наемник смотрел на него с некоторым одобрением. Гил опустил бутылку и вытер рот. Вернул ее обратно.
– Ты что-то хотел сказать?
И все-таки на это ушло время. Молчание повисло между ними, словно третий, нежеланный спутник у перил.
Наконец Клитрен откашлялся.
– Знаешь, какой оказалась моя первая битва? Еще в тридцать девятом, когда Балдаран попытался захватить Хинерион из-за транзитных налогов. Я тогда был всего лишь пацаном в заложенной кольчуге и понятия не имел, во что ввязываюсь. Меня стошнило полдюжины раз еще в строю, просто от ожидания, пока все начнется.
Рингил кивнул, как будто понимая, о чем речь. На самом деле его никогда не тошнило в бою – обучился выдержке задолго до того, еще подростком бегая с бандами из портовых трущоб, вроде «Невест Ила» и «Парней-из-Подвала», а позже – с более методичными отрядами воров и громил Миляги. Если его желудок и сохранил остатки чувствительности, ее добили казнь Джелима Даснела и коллективная жестокость военной академии Трелейна.
По сравнению со всем этим настоящая война, когда она пришла, казалась почти чистой.
– Ну вот. – Клитрен отпил из бутылки. Кубок он держал в левой руке, но, похоже, забыл про него. Наемник выпрямился, чтобы глотнуть воздуха, и слегка вздрогнул. – Когда бой с Балдараном закончился, я уже знал, во что ввязался. Мы насадили четыреста солдат, взятых в плен, на их собственные копья в долине Хин в качестве предупреждения остальным. Большинство были еще живы, когда мы оттуда вышли. Мы сре́зали с них трофеи, прежде чем уйти. Я взял уши одного парня, пока он висел и просил воды. Ребенок ненамного старше меня в то время. Когда я начал резать, он кричал, чтобы я просто убил его. Но я не дал ему воды и не убил его. Просто отрезал ему уши одно за другим и оставил там. – Клитрен заглянул в пустой кубок, словно надеясь найти там воспоминание. – Сейчас трудно вспомнить наверняка, но кажется, я смеялся, когда резал.
Рингил хмыкнул.
– Дело в том, Эскиат, что за последние двадцать лет я повидал и натворил немало охрененно мрачных дел. Я получал приказы от командиров – если бы они появились в сказке, ты бы сказал, что это какие-то демоны из ада. То, что ты показал мне в этом… месте? Да, это и впрямь дерьмово. Но разве оно делает двенд хуже нас? Ну правда, в чем разница?
– Таков один из способов смириться с этим.
Он видел, как наемник попытался улыбнуться, но вечерний ветерок словно стер улыбку с его лица, прежде чем она успела закрепиться. Клитрен взвесил бутылку в руке. Наполнил свой кубок до краев.
– Я наемный убийца, приятель. – В его тоне прозвучало что-то вроде отчаяния. – И дела нынче идут так, что я нарасхват. Ты скажи – какое мне дело до того, кто мои наниматели, если они платят?
– Немалое, – мрачно сказал Рингил. – По-твоему, утраченные воспоминания и несколько двусмысленных снов – худшее, что может случиться? Я побывал внутри чар, наложенных двендой. Я знаю, каково это, когда они приходят за тобой. Ты бредешь в тумане, и ничто в нем не имеет смысла, твои действия – не твои, всякие ужасы приходят и уходят, а ты ничего даже не подвергаешь сомнению, просто все принимаешь и делаешь, что велят.
