Но этого не случилось.
Рингил спустился по трапу следом за Раканом, кивнул Клитрену, стоявшему в переднем углу строя. Ракан шагнул вперед.
– Господин Рингил сейчас обратится к вам! – Ему пришлось повысить голос, чтобы перекричать ветер. – Отдать честь!
Они подчинились, хоть и не очень стройно. Рингил понял намек и тоже заговорил громче.
– Люди Империи! – воззвал он. – Мы воюем, и мы оказались в самом сердце владений врага. Я полагаю, некоторые солдаты могли бы посчитать это несчастьем. А вы?
– Нет!
Они ответили стройным хором – подготовка Ракана не прошла даром.
– Мы здесь, чтобы вернуть благородных пленников, захваченных вследствие вероломной атаки, и нанести такой удар по высокомерию северян, который они не скоро забудут. Готовы ли вы к такому?
– Да!
– Я предвижу небольшое сопротивление нашим целям… – В строю раздались мрачные смешки, и Рингил позволил им утихнуть. – И предполагаю, что нам придется показать местным немного крови, прежде чем они дадут нам то, что мы хотим. Вы готовы к этому?
– Да! – взревели бойцы.
– Вы готовы пролить кровь?
– Да! Готовы!
Он кивнул.
– Тогда следуйте за мной, и я посмотрю, что можно сделать.
Радостные возгласы.
Он отсалютовал бойцам и вернул их Ракану, чтобы тот проверил оружие. Вернулся к трапу, поставил одну ногу на нижнюю ступеньку, когда к нему бочком подошел Клитрен, чье лицо от дождя собралось как сжатый кулак. Гил подавил внезапное напряжение в животе, заставил себя расслабиться. Клитрен наклонился ближе.
– Значит, про двенд ты им не рассказываешь? – спросил он по-наомски.
– Нет, если для этого нет причин.
– По-твоему, их нет? За Канцелярией стоит клика – мы оба это знаем. А если за кликой стоят двенды, они не обрадуются, когда ты явишься и заберешь их козыри.
– Мы разберемся с этим, как только возникнет необходимость.
– Да? – Клитрен ухмыльнулся сквозь полосы дождя на лице. – И когда же, черный маг? Когда окажемся у ворот Канцелярии и на нас набросятся?
– Мы не пойдем в Канцелярию, – коротко ответил ему Рингил и повернулся, чтобы подняться по трапу.
«Несомый волнами» ворвался в гавань Трелейна, словно восставший призрак какого-то давным-давно разбившегося военного корабля из городского прошлого, полного сражений. Темная громадина без мачт прошла правым бортом так близко от стены гавани, что какой-нибудь храбрец мог бы на ходу спрыгнуть оттуда на ее палубу. Но никто этого не сделал. Рингил услышал крики, увидел движение на стене и дергающееся пламя факелов в руках стражников, которые бегали туда-сюда, не веря своим глазам. Тюремный корабль миновал всю эту суету, пересек залитую дождем гавань, не сбавляя скорости, и врезался в плавучий бон из бревен, перегородивший выход во внутреннюю часть реки. Со стороны носа раздался треск ломающегося дерева. Бон мог быть преградой для других судов, но корпус «Несомого волнами», давно лишенный ухода, покрылся коркой из ракушек, которая стала для него почти броней. Весь корабль на мгновение поднялся в воде, затем с хрустом опустился обратно и поплыл дальше.
Потрепанный экипаж Вира взревел.
Когда они вышли из устья реки, Рингил оглянулся, бросил взгляд через палубу без мачт и увидел, как второй тюремный блокшив, идущий следом, отклонился от курса, резко развернувшись в гавани, и направился прямиком к западной пристани и торговым судам, которые были там пришвартованы. Не было времени, чтобы увидеть, как он в нее врежется, – «Несомый волнами» как раз миновал первый изгиб реки, и Рингил теперь видел лишь фасады трущобных домов, которые выстроились вдоль берега. Но ему показалось, что он услышал скрежет и хруст, а следом – второй триумфальный рев, вырвавшийся в ночи из множества глоток.
Безоружные полуголодные бедолаги, освобожденные от цепей, праздновали освобождение, которое рассчитывали получить лишь в смерти.
«Да, и если они не раздобудут побыстрей какое-нибудь приличное оружие, этим все и закончится».
Ибо если команда «Несомого волнами» и была плохо вооружена, то они выглядели рыцарями в доспехах по сравнению с освобожденными пленниками на борту других кораблей. Там не было лодок с провизией, чтобы их можно было подстеречь и захватить – призванная им стихия об этом позаботилась, – и, хотя отсутствие внимания значительно облегчало освобождение приговоренных узников, отсутствие тюремщиков, которых можно было убить и забрать их сталь, еще сильнее усугубляло проблему с нехваткой оружия. Лучшим, на что могли рассчитывать большинство из них, были обрывки ржавых цепей и длинные обломки полусгнивших корабельных брусьев, выдернутые и утыканные на конце гвоздями. Для атаки на сбитого с толку противника сойдет, но как только стража спохватится…
Гил знал, что на борту тюремных кораблей были заключенные, чей ум и воля давно сдались, а также те, чьи преступления никогда не были связаны с насилием. Кое-кто из них струсит, кое-кто спрячется, кое-кто тайком сбежит. Некоторые, возможно, даже не выберутся из камер, двери которых он сорвал с петель. Но вместе с ними в командах тюремных судов имелось множество мужчин – и небольшая горстка женщин, – которых судьи когда-то посчитали смертельно опасными. Если удача будет на стороне Рингила, окажется, что кое-кто из них все еще заслуживает такого вердикта. И немалое число из них когда-то были пиратами, для которых штурм гавани казался привычным делом. Они как-нибудь справятся, что-нибудь придумают. Одолеют и забьют насмерть первые отряды часовых, пока еще длится эффект неожиданности, обыщут трупы и заберут оружие. Может, проникнут в портовый арсенал – во время войны он должен быть забит до потолка. Вооружатся и понесут огонь и сталь вперед, в самое сердце города.
Что они будут делать после этого, сказал себе Рингил, его мало волнует. Лишь бы ему хватило времени, чтобы войти и выйти.
Грязные доходные дома и шаткие пешеходные набережные портовых трущоб начали редеть, уступая место более благоприятным жилищам наполовину приличных округов вроде Экелима и Шеста. Дождь прогнал лодки с воды и людей с променадов. Рингил видел огни в окнах, дым из труб – и на этом признаки жизни практически заканчивались. Один раз, у самой кромки воды, у причала, ему померещился паромщик, кутающийся в плащ у своих весел. Кажется, тьма под капюшоном паромщика повернулась, следя за проходящим мимо тюремным судном.
Он вздрогнул и отвел взгляд.
«Несомый волнами» дрейфовал вверх по реке, словно призрак во мраке.
К тому времени как они добрались до Луговин с их ухоженными мангровыми зарослями и декоративным фасадом причала, по корпусу несколько раз что-то проскрежетало, и Рингил начал беспокоиться по поводу осадки. Одно или два поколения назад знатные семьи, чьи особняки были разбросаны по Луговинам, владели складами вдоль реки, и для торговых судов Лиги было обычным делом заходить так далеко, чтобы погрузить или разгрузить товар. Но обычай пошел на убыль – в недавно расширенной гавани шли нарасхват более дешевые участки под склады, шкиперы предпочитали без лишней необходимости не водить суда по извилистому руслу и начали взимать за это дополнительную плату. Так или иначе, старые участки на другом берегу теперь можно было продать с огромной прибылью, поскольку не было отбоя от нуворишей, жаждавших обзавестись символически важным жилищем в верховьях Трела. Один за другим выросли на складской стороне большие каменные особняки – хоть и не такие внушительные, как оригиналы на противоположном берегу, которым они подражали, – и речное движение уменьшилось. Накапливался ил и русло больше не очищали, в чем выпало несчастье убедиться каменотесам с двумя перегруженными баржами еще в молодые годы Рингила.
