– Южное Бедствие! Южное Бедствие!
– Имперцы здесь! К оружию!
Эти мужчины оказались солдатами или когда-то были ими. Позы и голоса свидетельствовали о том, что они не испугались, а с пестрым ассортиментом коротких клинков и подручных тупых орудий обращались продуманно и без суеты. Рингил поспешно сосчитал противников: их было девять, не считая того, который задыхался на булыжной мостовой, а двое сзади уже нырнули обратно в таверну, чтобы поднять там еще больший переполох. Все были явно пьяны, но отбросили это затруднение, как сломанный щит. И налетели, размахивая оружием и рыча.
Гил встретил первого с пустыми руками: у него не было времени ни на заклинания, ни даже на то, чтобы снять со спины Друга Воронов или вытащить из рукава кинжал из драконьего зуба, подаренный Эгом. У его противника был переделанный багор – дубинка из выдержанного дуба, длиной в ярд, с мерзким ржавым крюком на конце, – и он размахивал этой штукой, держа ее одной рукой, примерно на треть от конца. Рингил принял удар на выставленное предплечье, левой рукой схватился за оружие и попытался выдернуть его у нападавшего. Ржавый крюк нырнул, полоснул его по щеке, чуть не оставив без глаза. Он развернулся и позволил противнику пролететь мимо, яростно ударил его под колено, и ветеран Лиги рухнул на мостовую. Один из морпехов услужливо шагнул вперед и булавой размозжил затылок упавшего.
Рингил уже развернулся лицом к двери таверны и источнику атаки. Вокруг него другие ветераны сцепились в отчаянной неравной борьбе с его людьми – семеро против двадцати четырех, даже учитывая относительную молодость и неопытность большинства имперцев, было не тем соотношением, при котором были шансы на долгую битву. Но за этой дверью могло оказаться любое количество таких же закаленных выживших в войне, не говоря уже о служанках, мальчиках на побегушках, шлюхах и их клиентах, сутенерах и барменах – и кое-кто из них мог прямо сейчас выскочить через какую-нибудь другую дверь, чтобы поднять общую тревогу…
Он подошел к двери, нырнул под притолоку и шагнул в освещенный лампами хаос. Одни посетители перелезали через скамьи и столы, чтобы добраться до своих товарищей или, может быть, до оружия, которое хранилось за стойкой бара, другие просыпались от пьяной дремоты. Служанки и мальчики на побегушках прятались, по пути хватая посуду, которая еще не успела упасть на пол и разбиться вдребезги. Кругом раздавались вопли. Какой-то сутенер размахивал руками, собирая своих шлюх, словно испуганная наседка, – наверное, хотел всех вывести через заднюю дверь. Бармен с тесаком в руке свирепо уставился на…
– Добрый вечер, – сказал Гил. – Попрошу всех присесть.
Икинри’ска прочертила пространство между ними, как ветвящиеся в степном небе молнии, как вены на тыльной стороне руки пожилого человека. Большинство сели, камнем упали на прежние места или поспешили к ним. Некоторым хватило силы воли противостоять приказу или, может быть, они были глуховаты и не услышали его. Не было времени об этом тревожиться. Он нарисовал коготь на потолке, пересеченном балками, заставив изогнутые деревянные элементы конструкции заскрипеть и застонать, выдрал одну балку целиком, ухватив за изъеденный древоточцами конец. Взрыв штукатурки в тесном желтоватом от света ламп помещении; крыша просела, конец балки с грохотом упал на пол. Вопли и крики, густые облака оседающей пыли. Другой рукой Рингил сделал широкий жест, выхаркнул глиф, которым смел лампы и свечи со столов во всей комнате. Полетело пламя, расплескалось и засверкало на полу, солома под ногами занялась.
Кто-то бросился на него, яростно рыча, – а, это бармен с тесаком…
– Сломано, – прошипел черный маг, и мужчина взвизгнул, когда его предплечье с громким хрустом сломалось посередине. Тесак с лязгом упал на пол.
«Я вижу, кем ты можешь стать, если позволишь себе это».
Еще недавно такое количество магии его бы утомило. Теперь каждый глиф ощущался как сгибание мышцы, которая всего лишь разогревалась, как подготовительные взмахи Другом Воронов перед началом настоящей дуэли, позволяющие собрать силы, сосредоточиться, разжечь пламя сильней…
«Уже лучше, – шепчет ему на ухо щелкающий, скрипучий голос. – Тебя к ней все-таки тянет. Что ж, давай посмотрим, что мы можем сотворить из этого сырья на практике…»
И всего на одну обнаженную секунду – высокий каменный алтарь посреди пронзительно-пустынной равнины, склонившаяся над ним фигура, размытые образы конечностей-щупалец и приспособлений, которые они держат, и он не может пошевелиться, он…
«Нет-нет, Гил, давай не будем туда возвращаться».
Он моргнул и снова увидел горящую таверну: полыхающее повсюду пламя уже достигало пояса, стало трудно дышать от дыма и бо́льшая часть толпы была озабочена лишь тем, как бы убраться прочь, подальше от огня и ужасной фигуры в дверном проеме, которая его призвала. Сквозь дым и трепещущий от жара воздух он разглядел несколько неподвижных фигур, которые все еще сидели там, куда он приказал им опуститься, явно готовые остаться и сгореть, лишь бы не нарушить наложенное им заклятие. Но остальные в панике вопили.
Он повернулся и вышел обратно в прохладный воздух и дождь.
На улице его люди прикончили ветеранов и стояли над их останками, выжидающе глядя на него. Кажется, никто не пострадал, если не считать царапин и синяков. Рингил указал на таверну, внутри которой весело плясали и мерцали языки пламени, раздавался треск и крики.
– Это должно надолго занять всех присутствующих. Значит, мы хоть с тыла прикрыты. Давайте не будем терять время, господа.
Они добрались до взвоза Караванного Вожака через несколько перекрестков. Там была баррикада, и две жаровни слабо тлели под проливным дождем. Но сам пост был безлюден – видимо, стражей отправили в портовые трущобы. Рингил проверил названия улиц на Эттеркальской стороне и нашел одну, которую знал достаточно хорошо, чтобы спланировать маршрут.
До логова Финдрича идти осталось меньше десяти минут.
Глава сорок девятая
Мягкое и настойчивое «тс-с-с-с-с…», словно целая комната матерей пыталась убаюкать своих отпрысков-младенцев. Ее одежда насквозь промокла и холодно прилипла к телу.
«Дождь?»
Нет. Арчет открыла один глаз и прищурилась от яркого света. Пустое голубое небо вздымалось над головой высоким куполом, и лилось с него только солнечное сияние. Где-то в самой высокой точке этого лазурного пространства виднелось единственное белое облако, тонкое и слоистое. За ним, под углом рассекая голубой купол, виднелась Лента – теплый золотой обруч, с одной стороны переходящий в ничто, с другой – заостренный, как ятаган. И Арчет тоже было тепло, несмотря на промокшую одежду и отсутствие какого-нибудь видимого убежища, а также ветер, который…
…колыхал высокую степную траву, заставляя ее шуршать. Вот что это за звук, вот что…
Она в степи.
Арчет резко села, и последние несколько недель обрушились на нее, как оползень. Неудача и ярость в Орнли, провал миссии; каперы Клитрена, внезапная новая война; плен, шторм; Ан-Кирилнар и Стратег, поход к древнему разрушенному городу, рептилии-пеоны, ящеры из касты воинов, дракон, смерть Эгара – сдавленный стон родился в горле, когда горе вновь придавило ее, – секретный туннель в яме и загадочный смертоносный Кормчий, обитавший в нем…
