На следующий день Грашгал принес ей ножи.
Теперь она чувствовала, как они шевелятся, крошечные точки тепла на пояснице, на груди и в правом сапоге, где притаился Падающий Ангел. Возможно, они чувствовали близость преследователей так же, как и она; возможно, они просто реагировали на ускорение ее кровотока. Возможно, как пытался показать ей Стратег, все это было частью одного ответа.
Итак, она не могла выебать тех двух шлюх с пылкими взглядами в борделе.
Вместо этого она въебет преследователю, кем бы он ни был.
На перекрестке двух улиц Арчет наткнулась на шумную, звенящую железом, яркую кузню, где виднелись черные силуэты: кто-то припозднился, работая молотом и щипцами у жаркой печи. Трое мужчин, судя по всему, кузнец и два молодых подмастерья – возможно, сыновья. Полукровка сделала вид, что собирается пройти мимо, а потом резко остановилась, развернулась так, что печь осталась у нее за спиной, и окинула взглядом тропинку.
Ну да. Прямо в яблочко.
Раскосые янтарные глаза в темноте, в паре десятков ярдов дальше по улице, сверкали отраженным светом от огня кузницы.
Ладони ее рук начали зудеть.
«Ну давай же, сука».
Словно услышав ее, существо вышло на свет. Это был именно тот волк, которого предвещали глаза. Шесть футов от носа до кончика хвоста, ярд высоты в холке, гладкий и серый, с летним мехом. Зверь обнажил передние зубы в беззвучном рычании.
Арчет почувствовала, как ее собственная верхняя губа приподнялась в ответ. Сердце и легкие рефлекторно, неистово заработали, готовясь к битве. Она размяла руки, повисшие вдоль тела, и ножи нетерпеливо затрепетали в ножнах.
Искры вылетали из кузницы и летели через улицу, как раскаленный снег.
«Ну давай, вперед».
И волк исчез.
Она стояла в шоке, не совсем понимая, как это произошло. Только что волк был здесь, а в следующее мгновение он, казалось, немыслимым образом встал на дыбы и шагнул назад, скрывшись во тьме. Раскосые янтарные глаза моргнули и погасли.
Арчет с сомнением посмотрела на пятно тьмы, поглотившее волка, прощупывая мрак, затем пожала плечами.
«Это все, на что ты способна, Келгрис?»
Тут полукровка заметила, что стук в кузнице рядом прекратился. Она взглянула на кузнеца и его сыновей, увидела, что они застыли с инструментами в руках и таращатся на нее. Подобная молнии вспышка прозрения зажглась в ее голове: она увидела себя их глазами – черная как ночь, высокая и неподвижная в сиянии печи, перевязь с кириатскими ножами сверкает и блестит, туго охватывая ее тело в демонстрации чуждого мастерства, перевернутые рукояти Убийцы Призраков и Проблеска Ленты лежат на груди, в глазах пляшут калейдоскопические блики.
Для этих людей она, вероятно, выглядела не менее потусторонней, чем та тварь, что следовала за ней по улице.
Арчет кивнула им в знак молчаливой благодарности и продолжила свой путь. Свернула за угол и по пологому склону поднялась к посольству. Сияние из кузницы осталось позади, биение ее сердца успокаивалось, переставая быть подобным грому. Она…
Из ниши между стенами лачуг слева от нее – так быстро, что она не успела даже повернуть голову, – выскочила гибкая темная фигура, крепко схватила ее за грудь, прижав руки к бокам, и потащила назад во тьму, невзирая на то, что Арчет яростно отбивалась ногами. Полукровка запрокинула голову, чтобы ударить нападавшего по лицу – если оно у него было, – но удар пришелся по воздуху. Темная фигура волокла ее назад, шаг за шагом превозмогая сопротивление, все дальше в пространство между лачугами, без видимых усилий.
Ножи ожили. Падающий Ангел выпрыгнул из ее сапога и оказался в руке. Остальные тосковали в перевязи. Она рычала и крутила шеей, пытаясь отыскать горло или лицо, чтобы укусить, но ничего не находила. Сильно вытянулась в руках, которые мешали ей двигаться. Рубанула воздух рядом с собственным бедром Падающим Ангелом…
– Угомонись!
Это было напряженное бормотание, не более того, но Арчет почувствовала, как воля к борьбе выскочила из нее словно пробка из бутылки. Почувствовала, как от этого приказа иссякли силы. Даже ее ножи внезапно затихли. Все волоски у нее на затылке встали дыбом.
– Так-то лучше. Если не возражаешь, обойдемся без строптивой королевы-воительницы.
Женский голос – с хрипотцой, великолепный и интимный; казалось, он эхом отдавался в ее животе, просачиваясь все ниже, где она спрятала свои чувства к двум ишлинакским шлюхам с пылкими очами. При этом воспоминании в ней проснулся новый огонь. Хватка на ее руках чуть ослабла, тонкая темная ладонь затрепетала в ее поле зрения, как у фокусника перед трюком. Затем, прежде чем Арчет успела отреагировать, рука снова опустилась прямиком к месту соединения ее бедер, ладонь и длинные пальцы прижались к щели. Полукровка ахнула и выгнулась дугой. Ее внутренности стали горячими и жидкими от прикосновения. Каким-то образом, сквозь слои кожи и хлопка, пальцы этой руки оказались внутри нее, открывая ее внезапно преисполненную желания вульву, двигаясь в мягком, но настойчивом ритме, пытаясь достичь какого-то непостижимого ядра, обхватывая и прижимая, а потом как будто лава хлынула из сточного озера в Ан-Монале, разрушая берега, – излилась, горячая, густая и величественно неудержимая, хлынула липким потоком вниз, – когда Арчет кончила, сотрясаясь от сильной дрожи.
Ей в жизни не доводилось такого испытывать.
Она выскользнула из объятий, упала на ближайшую стену лачуги, тяжело дыша, всхлипывая, слезы застилали ей глаза.
– Ну вот, получай. Поглядела бы я, как твоя потаскушка из Лиги пытается устроить тебе то же самое.
Что-то темное опустилось на колени рядом с ней в переулке. Она моргнула сквозь слезы и увидела нависшее лицо совершенной красоты – гладкая эбеновая кожа, почти такая же, как у нее самой, обнаженные в ухмылке, чересчур острые белые зубы, длинные буйные волосы, которые выглядели так, словно их целую жизнь не касался гребень. В центре всего этого были глаза – те же самые янтарные очи, которые она уже видела дважды за эту ночь. Та же рука, что только что заставила ее вспыхнуть, теперь потянулась и поправила воротник, большим пальцем смахнула слезы с лица и погладила по щеке, и все это с нежной, но настойчивой интимностью давнего любовника. С каждым произнесенным словом по нижней части ее тела прокатывались толчки, словно отголоски землетрясения.
– Я хочу сказать… – Изо рта выскользнул язык – пугающе длинный для человеческого лица, которое надела Келгрис, – и богиня смочила большой палец, прежде чем снова принялась вытирать слезы Арчет. – Нет никаких причин, по которым мы с тобой не можем быть добрыми подругами, – если ты не преступишь черту, вспомнив об этой своей нелепой фантазии про месть.
Арчет выдавила из себя слабую улыбку.
– Значит, речь все-таки о сделке?
– Ты бы предпочла иметь дело с волком? – Женщина, или то, что носило ее шкуру, закончила с лицом Арчет и грациозно отступила на пару футов. В темноте видны были только янтарные глаза и зубы, и лишь едва заметный силуэт шевелюры выдавал в ней человека. – Тебе действительно нужно взглянуть на это в более долгосрочной перспективе, кир-Арчет Индаманинармал. Шаман Полтар и его ручной вождь смертны, оба. Они достаточно скоро умрут, без какой-либо помощи с вашей стороны. Как и маленькая северная киска, ждущая твоего возвращения домой, если уж на то пошло. В этом суть смертных. Они умирают. Подумай об этом – твой путь будет долгим и одиноким. Может, время от времени тебе не помешала бы компания бессмертного существа.
