– На тебе отметка моей сестры, – шепчет Источник. Над головой Рингила медленно сплетающиеся щупальца как будто тянутся в небеса. – Она перешила твою суть на таком глубоком уровне, что это должно было тебя уничтожить. До чего сомнительная, лоскутная схема. До чего изысканное злоупотребление пределами и законами, которые всем управляют. До чего же ты… хрупкий.
– Ну да, – угрюмо отвечает он. – Но ведь все получилось, верно? Ты хочешь избавиться от этих цепей или как?
– Я буду перед тобой в долгу всю вечность, которую ты проведешь в этой ловушке.
– Этого я и… – Рингил моргает. – Что?
– Разве тебе не объяснили?
– Мне ничего – ни хрена – не объяснили. Похоже, здесь это просто не принято. Я всего лишь какой-то там герой.
– Ну… все довольно просто, герой. – Как и Существо-на-Перекрестке, Источник каким-то образом произносит этот титул одновременно с издевкой и всерьез. Тон почти доброжелателен. – Единственная причина, по которой раны мира не зажили до сих пор, заключается в том, что сестры не смогли меня бросить. Законы, которым подчиняется их собственная работа, не позволяют вмешаться в восстановленный порядок вещей ради меня, но они оставили свой труд незавершенным в надежде, что сквозь ту или иную небольшую прореху просочится шанс на освобождение.
Весь оставшийся мир прошит и запятнан этой единственной жалкой, непреходящей надеждой на спасение.
Рингил хмыкает.
– Это многое объясняет.
– Но все прорехи – взведенные ловушки, которые должны захлопнуться, едва цель будет достигнута. Как только кто-то разомкнет мои кандалы, я ускользну в пустоту, в объятия сестер. Но все прочее останется в Сером Пространстве навеки.
– И ты мне об этом говоришь… почему?
– Потому что это правда.
– Видишь ли, Рингил. – Улыбка пляшет в уголках рта Фирфирдар, как языки пламени – вокруг ее тела. – Стерегущая Книгу – не то, чем кажется, несмотря на ее дары. Она манипулировала тобой так же, как и любая другая сила, предала тебя, отправила на верную смерть без предупреждения.
– Хочешь сказать, вместо нее я должен довериться вашей банде?
– По крайней мере, ты нужен нам живым. Можешь быть в этом уверен – или, по крайней мере, сравнить ценность нашего предложения с перспективой исчезнуть. Забери себе Когти Солнца, Рингил. Оставь их силу скованной, пусть она служит твоим целям. Захвати трон Ихельтета. Стань Темным Королем, если пожелаешь.
Это все, о чем мы просим. Мы вернем тебя домой.
Он медленно кивает. Бросает взгляд на неторопливое шевеление щупалец над головой. Крошечный замкнутый карман света и клубящейся тьмы плавает перед его лицом.
– А ты… Ты чего просишь?
– Я устала, – говорит голос. – Сто тысяч лет войн, в которых я не хотела принимать участие, не хотела играть роль стержня для фантазий о древних правах и господстве, основанном на витиеватой лжи и вопиющем самообмане. Я от всего этого устала.
Рингил морщится.
– Да уж, мы оба устали.
Он смотрит вниз, на замершую в ожидании орду двенд на склоне. На ждущих членов Темного Двора и их нетерпеливые приветливые улыбки. На молчаливые камни, которые его окружают, а потом – на мрачный бег облаков по небу.
Могло быть и хуже.
– Да пошли вы на хуй, боги, – устало говорит он. – Хватит с меня. Свод… уничтожь узы, освободи Источник.
Он видит, как по их лицам волной проходит потрясение. Спокойствие темной королевы Фирфирдар тает, Хойран в ярости скалит клыки. Квелгриш роняет прижатое к черепу, пропитанное кровью полотенце – и он видит рану, которая на самом деле глубока. Змеи Моракина недоверчиво шипят в унисон с подрагивающим языком, что вырывается из его собственного красивого рта…
Он готов расплатиться всем, что вот-вот случится, за возможность увидеть это выражение на их физиономиях.
– Ссал я на всех вас! – кричит он сквозь постоянно усиливающийся ветер. – Ссал я на ваши самодовольные планы, судьбы и легендарную ложь. Убирайтесь на хуй обратно в реальный мир и играйте в свои пустые игры, раз уж они вам нужны. Кое-кто уже вырос из этого дерьма.
– Источник освобожден, – говорит Свод Правил и Связующая Сила, и Рингилу кажется, что в голосе звучит намек на облегчение. – Уничтожение уз воспоследует. Всем когерентным существам необходимо покинуть раненые пространства, пока еще есть время…
– Что ты творишь?! – вопит Фирфирдар, в отчаянии перекрикивая ветер. – Это безумие, оно никому не пойдет на пользу. Ты не можешь так поступить!
– Все кончено, – мрачно говорит он ей. – Я бы на твоем месте убирался отсюда, пока еще можно.
К такому выводу, похоже, уже пришли остальные члены Темного Двора. У него на глазах они поворачиваются и растворяются. Квелгриш тянется к ране на голове и раздраженно дергает что-то внутри, Астинхан осушает кружку и с отвращением швыряет прочь, Даковаш… он что, на миг склоняет затененное полями шляпы лицо, будто салютуя Рингилу? Хойран, Моракин – все прочие тоже исчезают, и Владычица Игральных Костей и Смерти уходит последней. Их силуэты искажаются, тускнеют, и одновременно шум ветра превращается в вой, а нечто огромное – с щупальцами, такое, на что нельзя смотреть прямо, – извивается, карабкается в пустоту, устремляется к небу, где спешат куда-то тучи…
И исчезает.
От горизонта до горизонта на Серые Края обрушивается тишина. Когти Солнца рассыпаются на осколки, а потом превращаются в ничто. Если призыватели бури из клана Талонрич еще были где-то рядом, с ними, похоже, случилось то же самое, что и с их оружием. Уходящий Источник утащил их за собой.
Покров туч над головой разделяется, голос ветра опять стихает до унылого плача.
Рингил, шмыгнув носом, смотрит вниз по склону – туда, где его ждут двенды. Он делает пару шагов к ним, и стоячие камни отказываются двигаться следом. Они так же неподвижны и бесстрастны, как в ту ночь, когда Ситлоу впервые завел его в круг. Та сила, которую он заимствовал у них, исчезла, как и почти всё – и все, – что его окружали здесь.
– Ну и ладно.
Он не очень удивлен.
– Ну что? – вопит командир двенд. – Видишь? Сами камни обернулись против тебя. Как ты теперь будешь защищаться, смертный? Как ты собираешься избежать мести Сияющего Народа?
«Четверть унции крина не помешала бы», – приходит ему в голову смутная мысль.
Небо снова тускнеет.
Между ним и двендской ордой появляется высокая фигура в залатанном плаще. Лицо вновь прибывшего закрывает тень от полей шляпы. Даковаш, Соленый Владыка, вернулся – несомненно, чтобы съязвить напоследок.
