– Эг!!!
– Арчет! – Свет погас, и его рокочущий голос понесся вниз, в расселину. – Вот ты где. Ты запуталась в снастях бушприта. Нам придется расчистить…
– Забудь про это дерьмо, Эг! – Теперь в ее голосе звучала настоящая паника. На мгновение в памяти вспыхнул образ: ханлиагские осьминоги Джирала разрывают осужденного на части в Палате разоблаченных секретов. Она опять согнулась пополам, чувствуя, как от напряжения едва не рвутся мышцы живота. – Вытащи меня на хрен! Здесь что-то есть!!!
Сосущий звук становился все громче и ближе.
Сверху раздались крики, и кричал не один человек. Что-то затрещало, треск повторился, и внезапно Арчет рывком поднялась по каменному склону на фут. Труп поднялся вместе с нею, и она услышала доносящееся сверху пыхтение.
– Он мертв! – отчаянно закричала полукровка. – Второй парень мертв. Отрежьте его!
Эгар что-то проскрежетал сквозь зубы, она не расслышала ни слова. Они протащили ее еще на пару футов вверх, труп вертелся рядом и прижимался к ней. В памяти словно открылась дверь, и она вспомнила его живым – какой-то молодой матрос, не из каперов, он бежал в ее сторону, вопя и жестикулируя, желая донести какие-то сведения, которые у нее не было надежды разобрать в хаосе шторма, но он все кричал и кричал, кривя разинутый рот, и…
Все исчезло.
Его смыло с палубы, когда они ударились о скалы, и ее оторвало от перил, она полетела…
Существо, издающее сосущие звуки, поднялось над краем обрыва.
Перевернутая вверх тормашками Арчет, у которой кружилась голова от рывков и покачиваний, пока ее тащили наверх, вгляделась в него и не смогла понять, что видит. Там были щупальца, да – густая грязная бахрома щупалец, похожая на накрашенные ресницы, обрамляющие шлюхин глаз титанических размеров, – и они метались в поисках добычи, пробуя на вкус поверхность скалы, надвигаясь, но тело, где же тело, почему она видит только…
Сердце Арчет сковало льдом, когда она поняла.
Существо заполняло расселину, как вода. Оно текло и набухало, оно было единой аморфной тварью, вздымающейся в пределах пространства, ей и принадлежащего. Узоры, похожие на гигантские глаза или чумные кольца, испятнали его плоть, как пузыри масла – раскаленную сковородку.
– Вытащи меня отсюда на хрен! – закричала Арчет.
Еще один ярд. Она почувствовала чью-то хватку на голени, снова отчаянно согнулась в талии и протянула руку куда-то в сторону собственных ног. Мозолистая ладонь схватила ее запястье, и в тот же миг она почувствовала липкое прикосновение щупальца к волосам. От чистейшего отвращения она завопила так, что зазвенело в ушах, а ее правая рука невольно потянулась к ножу, но его, мать твою за ногу, не было на месте…
Потом ее вытащили.
Нагрянули свет и пространство, тихий рокот океана.
У нее было достаточно времени, чтобы оглянуться и увидеть, как существо вздымается позади, вырываясь из расселины, как рвота из горла. Затем Драконья Погибель рывком поднял подругу, держа за руку и за ногу, развернулся и отбросил подальше, на холодный плоский камень. От удара у нее перехватило дыхание. Вокруг потрясенно завопили, и Арчет, завертевшись на камне, увидела, как мужчины пятятся от расселины. Тварь изливалась оттуда, как убегающее из кастрюли молоко. Ее мертвый товарищ исчез, проглоченный этой колышущейся массой. Щупальца метались туда-сюда, один из мужчин споткнулся, и его схватили за ногу, а другой наткнулся прямиком на отростки чудовищного тела.
Драконья Погибель развернулся. Он держал обеими руками нечто похожее на громадное сломанное копье или гарпун – позже Арчет поймет, что это был сломанный, расщепленный бушприт «Владыки соленого ветра», за которым все еще волочились обрывки снастей и бортовой сетки. Глаза маджака были широко распахнуты от ярости берсеркера, изо рта вырывался нарастающий скрежещущий рев. Словно ожившее изваяние некоего бога-воина, он рванулся вперед и с воплем погрузил кусок расщепленного дерева глубоко в сердце бурлящей, покрытой щупальцами массы.
Повернул и нажал. Снова взревел и погрузил свое «оружие» еще глубже.
Придатки задергались, на камни брызнула какая-то бледная жидкость. Вздымающаяся масса существа как будто сдулась. При свете дня, как отметила оцепенелая Арчет, оно выглядело довольно красиво: круглые узоры пурпурного и бледно-фиолетового цвета, которые она приняла за глаза, сливались друг с другом, перетекали по шкуре…
– Все сюда! – зарычал Эгар. – Проткнем уебка вместе!
Двое мужчин бросились на накренившийся бушприт, повисли на нем, наваливаясь всей своей тяжестью. Опять потекла бледная кровь, раздался низкий звук, шипящий и булькающий, и все было кончено. Два помощника Эгара бросили конец импровизированного гарпуна, кто-то оттащил тех, кого схватили щупальца, подальше от опасности. Тварь опустилась назад в расселину так же быстро, как поднялась, прихватив с собой бушприт. Эгар отпустил древко и сделал неприличный жест на прощание. Плюнул в дыру вслед своему отступающему противнику.
Повернулся, чтобы проверить, как дела у подруги – к тому моменту Арчет уже встала, немного пошатываясь, но в остальном держалась неплохо. Маджак улыбнулся ей, все еще тяжело дыша.
– Эй, Арчиди. – Он перевел дух. Широко взмахнул одной рукой. – Добро пожаловать в Кириатские пустоши.
За двести лет она побывала там всего один раз, да и то лишь на южных окраинах – подвиг, в сущности, ребяческий.
Когда она была моложе, Грашгал и ее отец постоянно обсуждали возможность экспедиций на север, чтобы посмотреть, что стало с этим краем. Прошли тысячи лет, утверждали они, природа должна была поглотить и восстановить бо́льшую часть нанесенного ущерба, теперь там наверняка безопасно. И кто знает, вдруг они найдут нечто, потерянное для памяти и летописей давным-давно? Она помнила эти разговоры, самые ранние из которых были едва понятны ее детским ушам, когда она сидела на коленях у Флараднама или играла на ковре, пока взрослые разговаривали. Позже она усаживалась на подлокотник отцовского кресла и, как могла, принимала участие в беседах. Она всегда думала, что поедет с ними.
Однажды летним вечером ее мать довольно резко высказала свое мнение по этому поводу.
«Про́клятые Земли? С ума сошла, детка? Ты хоть знаешь, что тебя там ждет?»
«Нет, мам. – В то время ей было около одиннадцати и ответ прозвучал вполне невинно. – А ты?»
«Не смейте огрызаться, юная госпожа».
«Мам, ну что ты! Папа говорит, никто не знает, что там такое».
«Да, и именно поэтому ты никуда не поедешь».
В итоге оказалось, что все это не имело значения. Как и многие поздние планы кириатов, затея обернулась пшиком. Годы разговоров пропали втуне, внимание кириатов сосредоточилось на чем-то другом. Грашгал и Флараднам вернулись к своему любимому занятию – продолжили возиться с имперским политическим устройством.
