Внезапно Драконья Погибель осознал, как сильно скучает по степи – просторным открытым небесам, бесконечной плоскости земли, без видимых границ, куда бы ты ни поехал. За последние три года он побывал в болотах и на кораблях, в курильнях, борделях и тавернах, трущобах, дворцах и тюрьмах, исходил запутанный лабиринт улиц имперской столицы, в Раджале, Ланатрее и Орнли повидал примерно то же самое. И теперь он вдруг почувствовал, что все это было лишь отвлекающим маневром, серией дешевых трюков шлюхи, ее он купил, чтобы не тосковать по умиротворению, которое чувствовал, сидя у костра на бескрайней равнине, где Лента и звезды кажутся такими близкими, что можно их потрогать, и рядом пасутся буйволы…
«Ага – вернешься ты туда, Драконья Погибель, и через три сраных дня начнешь выть, как тебе не хватает надушенных рук Имраны и ихельтетских улиц».
«Ты. Очень. Устал».
Он заметался по спальне. Уставился на свою смятую постель, как на зверя, которого надо было как-то убить. «О, ради Уранна». Он оделся, схватил цепь, оставленную возле кровати, и поспешил прочь из апартаментов в поисках… чего-то.
Чем бы оно ни было, пока что не нашел.
Но в конце концов он обнаружил ступеньки, которые вели не в новый коридор, а куда-то еще. Взбираясь по ним, маджак почувствовал на лице прохладный ветерок и подумал, что наконец-то добрался до места, откуда открывается такой вид на горизонт, какой может предложить Ан-Кирилнар. Но трап привел его в огромный, охваченный сквозняками ангар, где с потолка свисали неподвижными и безмолвными силуэтами крюки грузовых кранов, а на полу высились груды металлолома. Через ряд огромных окон, расположенных высоко в стене, пробивались прерывистые полосы света Ленты. Из столь же массивных отверстий в полу доносился отдаленный шум океана внизу.
Эгар постоял немного, обдумывая увиденное.
Он не был слишком впечатлен размерами ангара или механизмами: он видел подобные места в Ан-Монале. Но тогда кириаты еще не ушли, краны двигались, поднимая грузы через люки и перемещая их туда-сюда. Вокруг царил шум и свет. Стук молотков, крики, сверкающие каскады искр от инструментов Черного народа, которыми обрабатывали металл.
А здесь он как будто попал в мавзолей.
Драконья Погибель осторожно подошел к ближайшему из огромных люков, радуясь тому зыбкому свету, какой был в его распоряжении. Всмотрелся в слабо светящиеся беспокойные плещущие волны в сотне футов от пола. Он не совсем понимал, как очутился на самых нижних уровнях Ан-Кирилнара, выбирая лестницы и ступени, ведущие наверх, но, наверное, это было подходящее место, чтобы взять себя в руки и перестать брести непонятно куда.
Некоторое время он стоял в почти полной темноте, глядя вниз, прислушиваясь к океану и звукам собственного дыхания.
– Падение, по всей вероятности, убьет тебя, – сказал демон ему на ухо. – Я бы не советовал этого делать.
– Неужели я выгляжу так, будто собираюсь прыгнуть? – огрызнулся маджак, поскольку от неожиданности подпрыгнул очень даже высоко.
– С людьми трудно сказать наверняка. Но многие другие так и поступили.
– Другие?
– Да. Те, кто нашел здесь приют. После победы при Инатхараме бо́льшая часть этого побережья стала непригодной для жизни как кириатов, так и людей. Земля умерла, как и большинство ее обитателей.
Драконья Погибель хмыкнул.
– По-моему, это не очень похоже на победу.
– Этот край также стал непригодным для жизни олдрейнов, что и было главной целью сражений. Их города были уничтожены, население истреблено или изгнано. Я использую термин «победа» в этом смысле. После случившегося, однако, несколько небольших групп выживших с кириатской стороны пробрались сюда в надежде найти убежище. Тех, кому удалось доказать свою преданность, впустили. Здесь, вместе с гарнизоном, они ждали спасения с юга.
– Ты говоришь о выживших людях?
– И людях, и кириатах. – Деликатная пауза. – Кириаты выдержали ожидание лучше, чем люди.
Эгар подумал о коридорах, по которым бродил до сих пор, и представил себе, что ему пришлось бы жить здесь, словно в осажденной крепости.
– Да уж. И сколько времени прошло, прежде чем появился спасательный отряд?
– Шестьсот восемьдесят семь лет со дня победы при Инатхараме. Внешние условия не позволили бы приблизиться раньше.
– Шестьсот… – Голос Эгара затих, взгляд устремился вниз, сквозь люк, к океану внизу. Он мрачно кивнул, представив себе выбор, сделанный мужчинами и женщинами тысячи лет назад на краю этой пропасти. – Не тревожься. Не думаю, что останусь здесь так надолго.
– Верно. На самом деле, мы должны это обсудить.
– Что именно?
– Ваш отъезд. Ваш выход из Пустошей.
Словно освобожденный этими словами, один из массивных железных кранов наверху внезапно пришел в движение. Во второй раз за несколько минут Драконья Погибель отпрянул в испуге. С мрачным упреком бросил взгляд на потолок, а потом стал наблюдать за краном как завороженный: механизм двигался по давно не использованной дорожке рывками, с визгом и искрами. Шум стоял оглушительный.
– А это зачем? – крикнул он, перекрывая грохот.
– Я поговорил с кир-Арчет Индаманинармал о недавнем жертвоприношении Стратега Ингарнанашарала и сформулировал модель вектора кампании, которую он, похоже, намеревается провести. – Голос демона по-прежнему звучал в тревожной близости от уха, каким-то образом умудряясь без заметных усилий проникать сквозь гвалт, производимый краном. – Если я хорошо понял эту стратегию по имеющимся данным, она представляет собой смелый ход при всех своих недостатках и заслуживает успеха. Безусловно, это единственная слабая надежда, которую я вижу в свете предстоящего возвращения олдрейнов. Но чтобы иметь хоть какую-то надежду на успех, в нее потребуется внести некоторые существенные коррективы. Твое возвращение в степи – одно из таких требований. Поиск некоторых необходимых инструментов и вспомогательных средств – другое.
– В степи?! – взревел Эгар, и тут кран резко остановился над люком, от чего оказалось, что он орет в полной тишине. – Кто посмел вякнуть… про степи?
– Имей терпение. Все прояснится.
– Да? Так кто же такой этот Стратег Ингарн…
Повсюду вспыхнули огни, ярко-розовые и оранжевые вариации тускло-красных, которые следили за Эгаром во время его блужданий, таращились с переборок, пола и потолка, словно многократно повторенное отражение заходящего солнца в луже. Тени исчезли, и где-то позади него с лязгом открылась дверь.
Он развернулся, низко свистнув цепью. На железной галерее у ближайшей стены, чуть выше его головы, увидел Арчет. Она была, как заметил маджак, одета во все новое: покрой и цвета он видел впервые – вещи были явно кириатские, но совсем не такие мрачные и лаконичные, какие она обычно носила. Полукровка уставилась на своего друга.
