– Гидеон Джура! Как ни благородна твоя готовность к подобному самопожертвованию, не забывай об участи Амонхета. – С этими словами она развернулась к собравшимся. – Мой родной мир Болас разорил подчистую. В эту минуту горстка уцелевших из последних сил бьется с чудовищами, оставленными там Николом Боласом, чтоб истребить нас всех. И Равники Болас такой, как была, не оставит.
– Болас. Не насытится. Никогда, – повторила Вивьен. – Благодаря его стараниям, от Скаллы, моего родного мира, не осталось буквально ничего. Дракона нужно убить. Непременно.
В толпе раздались одобрительные возгласы. За ними последовала буря протестов. Еще немного, и все рассыплется на части.
– В одном можно не сомневаться, – заговорила Лавиния. – Начав споры да драки между собой, мы не оставим себе ни единого шанса на победу над Боласом.
– Верно! Верно! – крикнула Аурелия. – А судьба Амонхета и Скаллы Равнику постичь не должна!
Тут Гидеон, по-прежнему охваченный сомнениями, заметил пристальный взгляд Аджани, устремленный на него сбоку. Леонинец протянул ему руку, и Гидеон, опершись на нее, спрыгнул с возвышения.
– Вспомни Клятву, – сказал Аджани. – Клятву Стража. Сдаться – это не выход, друг мой. Лучница-то права, и ты сам это понимаешь. Такие, как Болас, не насыщаются никогда и никогда никого не щадят. Подобные вещи Болас считает слабостью, и любая попытка воззвать к милосердию только раздразнит его аппетит.
Поразмыслив над этим, Гидеон согласно кивнул, двинулся дальше, в толпу, остановился среди мироходцев и представителей гильдий и заговорил. Перебить его никто не попытался.
– Что ж, теперь всем вам о нашем существовании известно, ну, а вашу уверенность, будто способность странствовать из мира в мир для всякого мироходца есть уважительная причина постоянно уклоняться от боя, вполне можно простить. Однако мы, Стражи, приняли Клятву от схватки не бегать. Мы смогли позволить себе такой выбор, и отчего-то решили, будто он возвышает нас над другими. Теперь мы остаемся с вами, в то время как этого выбора лишены. Теперь выбор таков: драться или не драться. – Обнажив меч, Гидеон намеренно театральным жестом поднял его повыше. – Вот это – Черный Меч. Одного Древнего Дракона он уже сразил, а может сразить и Боласа. На нем, на Черном Мече, клянусь отбить этот мир у врага. Кто со мной?
Его речь воодушевила собравшихся. Все двинулись к Гидеону. Рука Аджани легла на его плечо, и этот простой жест послужил сигналом для остальных. И мироходцы, и жители Равники тоже потянулись к нему, стараясь коснуться Гидеона (а если до него не достать, так хоть кого-нибудь, кто к нему прикасается): казалось, сила его убежденности придает сил и им.
Все это здорово воодушевляло и самого Гидеона. Вдруг он почувствовал мысленное прикосновение Джейса. Оставшийся на возвышении, маг разума улыбался, глядя на Гидеона Джуру сверху.
«Не знаю, как тебе это удалось, – мысленно сказал Джейс, – но успеху дьявольски рад».
И тут на галерею с топотом выбежал низкорослый гоблин, один из Иззетов.
– Господа, – заорал он, перегнувшись через перила, – один из Вековечных Богов идет сюда, а за собой ведет целое войско этой жуткой нежити! До их прибытия у вас примерно одиннадцать с половиной минут!
Гидеон усмехнулся.
«Одиннадцать с половиной минут… как тут не восхититься иззетской точностью?»
– Шесть целей! – воскликнул Джейс. – Шесть задач! Нужны добровольцы, да поскорее!
Картина тридцать третья. Кайя
Искать обходные пути для привлечения на свою сторону Сената Азориусов и его главы, вражеского пособника Довина Баана, предоставили другим добровольцам. Кайе, главе Синдиката Орзовов, поручили вовлечь в задуманную Ралом Зареком операцию «Акт отчаяния» еще четыре упорствующих гильдии – Рой Голгари, Культ Ракдоса, Кланы Груулов и Конклав Селезнии. Мысль заключалась в том, что она, для Равники лицо, можно сказать, постороннее, вызовет у артачащихся меньше неприятных воспоминаний – а заодно и меньше подозрений, – чем сам Зарек, однако, будучи главой гильдии, внушит им почтение, достаточное, чтоб удостоиться необходимых аудиенций.
Первым делом Кайя отправилась к членам Конклава, надеясь, что с ними дело обойдется проще, чем с остальными. Сопровождали ее трое – Тейо с Крысой (как-то незаметно, исподволь сделавшиеся ее постоянной свитой), да почти безмолвная эльфийка Нисса Ревейн. Последняя, согласно надеждам Джейса, должна была прекрасно поладить с Эммарой Тандрис, предводительницей эльфов и фактической главой Селезнии.
К несчастью, добраться до Тандрис оказалось затруднительно. Прежде всего, им пришлось спасаться от Орды Ужаса, возглавляемой Вековечным Богом Ронасом. Не опоздай захватчики с набегом на битком набитый мироходцами зал Сената Азориусов на считаные минуты, со всеми хоть сколько-нибудь значительными противниками Боласа было бы покончено одним махом.
По счастью, Крыса сумела увести их прочь улочками, проулками да проходными дворами, которых незваные гости с Амонхета знать никак не могли.
Быстрота их продвижения впечатлила Ревейн настолько, что та даже произнесла вслух несколько слов.
– Ты хорошо знаешь город, – сказала она Крысе в своей обычной рассеянной, отстраненной манере, даже не взглянув на девчонку.
На единственный сноп Вековечных, рыщущих в поисках жертв, они наткнулись только у самых границ территории, контролируемой Конклавом, однако его уже было не обойти. Тейо соорудил щит, Ревейн, укрываясь за ним, обратилась с просьбой к старой березе, и дерево услужливо отрастило множество ветвей, вонзившихся во все до единого лазотеповые черепа, до самого мозга, а после с тем же проворством втянувшихся назад, в ствол. Произошло все так быстро, что через две-три секунды враги – теперь уже окончательно мертвые – дружно попадали наземь.
Конклав Селезнии они обнаружили в глухом, непроходимом кольце обороны. Гостей здесь видеть не желали. Путь всем четверым преградила длинная шеренга Ледевских Стражниц и Лучников-Сагиттариев. Пропускать пришельцев, пусть даже явившихся с дипломатической миссией, не собирался никто. Нисса Ревейн и вовсе стала врагом Селезнии номер один – ведь это она разбудила Виту-Гази, что повлекло за собой уход, поражение и едва ли не окончательную гибель изувеченного древа-элементаля. Победы, одержанные Виту-Гази до столкновения с Вековечными Богами – не говоря уж о ликовании членов Конклава по их поводу, – были давно и прочно позабыты.
Кайя уже решила, что ей, дабы добиться аудиенции с Эммарой, придется проникнуть внутрь в призрачном облике, но тут Тейо воскликнул:
– А где Аретия?
– Кто? – переспросила Нисса.
Раздраженно закатив глаза, Кайя приготовилась объяснить эльфийке, что Аретия – это Крыса, но вдруг услышала голос самой Крысы:
– Эй, я тут!
Обернувшись, Тейо с Кайей увидели Крысу, приближавшуюся к ним из-за шеренги Ледевских Стражниц, да не как-нибудь – верхом на кентавре! При виде этой картины Кайя застыла столбом. Кентавров родного мира она знала прекрасно: если им хоть покажется, будто ты хочешь на них прокатиться, считай, ты уже покойник.
