Подобный голосу бога, его голос загремел в голове, причиняя немалую боль.
– ДЕЛАЙ СВОЕ ДЕЛО, – приказал Болас. – ПОШЛИ ПРОТИВ ДЖУРЫ ОКЕТРУ. ЖИВЕЙ, ПОКА ОН НЕ ДОБРАЛСЯ С ЭТИМ ПРОКЛЯТЫМ КЛИНКОМ ДО МЕНЯ!
Снова взглянув на мир мертвыми глазами Окетры, Лилиана заметила Гидеона в следующую же секунду. Отыскав его взглядом, она подняла воображаемый лук, а Окетра последовала ее примеру – вот только ее лук был очень, очень даже настоящим. Вместе они прицелились в Гидеона, вместе и выпустили стрелу – величиной с метательное копье. Однако в последний миг Лилиана… чуточку дрогнула?
Этого не могла бы точно сказать даже она сама. И все же стрела Окетры миновала Гидеона. Шестифутовое древко пронзило его коня. Подбитый пегас умер, не издав ни звука, и, кувыркаясь в воздухе, рухнул вниз, а Гидеон, так и не выпустивший из рук Черного Меча, упал вместе с ним и скрылся из виду.
– КАК ТЫ МОГЛА ПРОМАХНУТЬСЯ? – разгневался Болас.
Лилиана вздрогнула. Казалось, гнев Боласа вонзается в мозг, словно железный клин.
«Я не промахнулась, – мысленно отвечала она. – Гидеон неуязвим. Стрелять в него толку мало. А вот если оставить его без коня…»
Похоже, Болас удовольствовался ее объяснением – по крайней мере, новыми нагоняями мучить не стал.
А вот осталась ли довольна собственным объяснением сама Лилиана? Впрочем… С чего бы ей задаваться этим вопросом? Как и вопросом, удастся ли Гидеону Джуре, при всей его мощи и неуязвимости, выжить, упав с такой высоты…
Картина пятьдесят шестая. Кайя
«Тамик, – подумала Кайя, – идиот. Идиот с мечом в руках. Нет, даже хуже – бюрократ с мечом в руках».
И все-таки Кайя невольно восхищалась им и его стараниями. Или же Ралом, испепелявшим молниями всякого Вековечного прежде, чем тот подойдет к Тамику хоть на пять футов.
Порой у нее тоже появлялись друзья – близкие друзья, надежные. Однако такой заботы, такой любви ей не внушал никто – никто, со времен Джаны. Нет, по Джане она не скучала. Скучала по этому чувству.
Однако думать о Джане и о любви сейчас было не время. Сейчас отвлекаться нельзя. Кругом полным-полно Вековечных, с которыми нужно покончить. Стоит лишь зазеваться, любой из них может прикончить ее.
Сейчас Кайя проводила в призрачном облике куда больше времени, чем когда-либо прежде. Правду сказать, так много, что всерьез опасалась остановки сердца. Сделавшись бестелесной, она проходила сквозь Вековечного, материализовывала руку и вонзала призрачный клинок в его череп. Затем делала руку бестелесной, а ноги – чтоб сердце продолжило биться – материализовывала, бросалась к новому врагу, и все начиналось сначала. Однако серьезность дела, и страх, и мириады иных обстоятельств (мало ли, что может отвлечь внимание в битве) то и дело заставляли забыть обычную осторожность. В конце концов, ее учили другому ремеслу – искусству уничтожать жертвы по одной, а не целыми армиями! Вот потому-то Кайя время от времени сбивалась с ритма, становясь полностью неосязаемой более, чем на пару секунд, и чувствовала, как сердце пропускает удар-другой, прежде чем она успеет материализоваться настолько, чтобы насос снова включился в работу. Все это здорово напоминало долгую череду микроскопических сердечных приступов, и мало-помалу тревога с усталостью начали брать свое. Вдобавок, бремя этих треклятых долговых обязательств, скопленных Синдикатом, неумолимо гнуло к земле… Должно быть, Тамик (благословен будь его талант к крючкотворству!) отчасти сумел облегчить эту ношу, но сама ноша никуда не исчезла – просто казалась самую чуточку легче.
По счастью, спину и фланги прикрывали нынешние, только сегодня обретенные друзья. Быстрота превращения разношерстного батальона мироходцев и равникан в безотказный, прекрасно смазанный механизм, перемалывавший снопы Вековечных в муку, даже немного пугала.
Позаимствовавшая у матери топор, Крыса попросту, без затей, расхаживала от Вековечного к Вековечному и приканчивала одного за другим, оставаясь никем не замеченной.
– Ага! – прокричала она сквозь грохот и лязг. – Вырасти среди Груулов – это чего-то да стоит! А если растешь среди них такой неприметной, как я, тем более!
Кайю Крыса обороняла очень и очень старательно, но еще старательнее прикрывала Гекару. Девчонка следовала за кровавой ведьмой, точно тень. Для умершей Гекара справлялась неплохо, но даже не подозревала, сколько раз спасла ее от второй гибели подруга, которой она больше не видела.
Ну, а что Тейо? Бросив взгляд в его сторону, Кайя отметила, что и Тейо держится молодцом. Атаковать он почти не умел – разве что время от времени метал во врага миниатюрные сферы из твердого света, зато был проворен, внимателен и поспевал прикрыть щитом любого союзника, кому ни придется туго.
Но вот мальчишка, почти не умевший атаковать, сообразил, что из щита выйдет прекрасный таран, и уж тут развернулся вовсю, ломая строй Вековечных, расшвыривая их в стороны, под удар Борборигмоса, Корд или Ворела.
Тем временем Враска билась, как демон – как демон, которому есть, что терять, есть, ради чего продолжать жить. Ее сабля потрошила врагов, точно скальпель хирурга, а магия горгоны во взгляде обращала в статуи тех, кого не рассечь на части клинком. Порой, забывшись в пылу боя, Враска превращала в камень и тех, что уже были повержены.
Джейс создавал множество иллюзорных Джейсов, заманивая Вековечных туда, где с ними смогут расправиться Аджани, Джайя и Карн, а при случае разил врагов сам, с помощью телекинеза.
Тефери заключал Вековечных в пузыри замедленного времени, а рассеивал чары лишь убедившись, что освобожденного тут же перехватит Лавиния, или Боруво, или кто-то из старших Шокта.
Что бы ни породило ссору Нахири с Сорином Марковым, оба, по счастью, решили на время забыть о сведении счетов. В то время как Сорин с чудовищной силой отрывал Вековечным головы, Нахири творила из плит мостовой огромные каменные шипы, пронзавшие троих, а то и четверых неупокоенных разом.
Но, несмотря на очевидный успех, бой был не прост и не легок. Защитники города тоже несли потери. На глазах Кайи от рук Вековечных погиб мироходец по имени Дак, и вовсе не он один.
И все-таки, бейся они против одних Вековечных, в грядущей победе Кайя не усомнилась бы ни на минуту. Увы, Вековечные, разумеется, были всего лишь симптомом…
Симптомом скверной, смертельно опасной хвори по имени Болас, восседавшей себе на троне да поглощавшей Искру за Искрой.
Нет, Вековечные были только пушечным мясом Боласа, и это среди защитников города прекрасно понимал каждый. А потому, когда Гидеон с Аурелией повели в бой воздушные силы, Кайя разразилась ликующим воплем вместе со всеми прочими. Гидеон шел в битву с мечом, который мог разом решить все дело – разом покончить с Николом Боласом. Его появление так обнадежило, воодушевило соратников, бивших врага на земле, что Кайя словно почувствовала излучаемую ими надежду всей кожей.
Как и отчаяние, охватившее защитников города в тот миг, когда пегас Гидеона пал, пронзенный стрелой, а сам Гидеон – вместе с Черным Мечом – рухнул вниз и скрылся из виду за каменной громадой Цитадели…
