Я не хочу говорить с ним. Не могу. Не знаю, о чем.
И я просто молчу. Наблюдаю за весельем, которое вдребезги разобьется моим разговором с Костей.
Когда я смотрю на него, в груди неприятно щиплет, и я перевожу взгляд на Кирилла — он замкнутый и холодный, на него смотреть безопасно. И, наверное, смотрю открыто и долго, потому что за моей спиной слышится комментарий:
— Присматриваешь другого для первого раза?
Наверное, именно этих слов мне и не хватало, чтобы взять себя в руки.
Перестаю дрожать, переживать и терзаться — внутри словно все вымораживается. Я даже оборачиваюсь, чтобы улыбнуться губам, которые не захотели вчера прикоснуться ко мне. А потом смотрю в стальные глаза и наконец отвечаю.
— Нет. Я уже присмотрела.
Я успеваю сделать лишь шаг в сторону Кости, когда меня ловят за руку и требовательно опять разворачивают.
— Чего ты добиваешься? Все уже очевидно, ты… тебе просто надо признать…
Он злится, и это кружит меня в вихре легкого удовлетворения. Глажу взглядом его губы, глаза, прощаюсь с ними, и, кажется, он понимает это, потому что пальцы сжимают мою руку сильнее.
В стороне слышится смех, кто-то из соседей запускает салют, который раскрашивает серые глаза Влада в другие цвета. С каждой секундой меня все сильнее тянет вперед, что-то буквально умоляет, заставляет сделать всего один шаг.
В мужских глазах застывшее ожидание и холодный расчет. Ему кажется, что он все просчитал, но это не так. Я тоже не думала, что сделаю это.
Я прикасаюсь к его ладони, поглаживаю ее...
— Маша! — зовет меня Костя.
Я бросаю на него взгляд, улыбаюсь и снова смотрю на его старшего брата.
— Отпусти меня, — говорю холодно, как умеет лишь он.
И когда он это делает, все же приближаюсь к нему, вдыхаю в себя его запах, и убегаю прежде, чем он успевает понять, что это значит. Прежде, чем его ладонь меня перехватывает, чтобы остановить. Прежде, чем я понимаю, что означает его странный взгляд и попытка обнять меня у всех на глазах, даже на глазах у младшего брата.
Я не хочу думать об этом. Не могу. И не позволяю себе. Мне нельзя. И видеть его для меня невозможно, недопустимо.
Нас нет.
Мои губы будет трахать другой. Тот, кто не брезгует поцелуями после.
Мне холодно.
Душно.
Мне плохо до тошноты.
И хочется сделать себе только хуже. Другого я не достойна.
Может быть, чтобы вынырнуть из тумана, надо попытаться достать до самого дна?
Я отзываюсь на предложение Кости сходить поискать в доме игрушки, которыми можно будет украсить эту красавицу-елку. И делаю вид, что не понимаю, почему эти игрушки он хочет искать в моей комнате, когда их там нет.
Костя первым заходит в комнату — я слышу его шаги, кажется, он готовится для того самого вечера. А я застываю у входа. Медлю, томительно долго решаюсь войти, а когда почти делаю шаг, меня требовательно к себе разворачивают, заставляя встретиться с серым пламенем.
— И что дальше?! — почти хрипит надо мной разъяренный Влад.
Он пытается вмять меня в стену, его губы скользят по моей щеке, неумолимо приближаясь к губам.
— А дальше… — я уклоняюсь, ускользаю из-под его руки и умоляю голос произнести так же бесстрастно, как слышала вчера ночью. — Дальше я собираюсь получить подарок от младшего брата, чтобы сравнить.
После чего захожу в комнату.
Закрываю дверь на замочек.
И смотрю на три свечи, которые зажигает Костя, попутно избавляя себя от рубашки.
Дно, на которое падаю, царапает кожу, но я выдыхаю и почти наощупь из-за белесого тумана в глазах иду к мужчине, который мечтает превратить меня в женщину.
Мечта на мечту — это равноценный обмен для тех, кто прощается?..
ГЛАВА 19
Реальность оказывается жестче и безжалостней, чем я полагала. Поцелуи мужчины, которые волновали еще несколько дней назад, теперь рвут внутри меня что-то на мелкие части, и те начинают кровоточить так сильно, что мешают дышать.
Мы сидим на теплом паркете, я в коконе из мужских рук, напротив то самое синее небо, а я…
А я думаю лишь о том, что серый цвет перебивает все остальные и окрашивает собой все другие цвета моей жизни.
Не могу…
И поцелуи, и объятия, и взгляд, и шепот мужчины, который так близко, кажутся далекими и чужими. Я пытаюсь… правда пытаюсь понять и… Скольжу ладонями по красивому лицу, долго смотрю на губы, которые пытались меня соблазнить, как обычно, втянуть в чувственный танец, а добились лишь того, что я дрожу, как осиновый лист. И эта дрожь настолько сильна, что Костя ее замечает и начинает меня успокаивать.
— Маш, — говорит он, вплетаясь пальцами в мои короткие волосы, — Маш, не волнуйся так. Ничего страшного. Ну… подумаешь, приурочим это к другой памятной дате.
Я вскидываю голову, перестав рассматривать маленькую трещинку на паркете, снова всматриваюсь в голубые глаза.
— Конечно, хотелось, чтобы сегодня… это бы точно запомнилось нам обоим… — он улыбается, не замечая, что я не просто дрожу, меня уже сильно колотит. — Завтра тоже повод прекрасный. Новый год — новая жизнь. Ну чего ты, Маш? Говорю же — я не обижаюсь и все понимаю. Еще один день без секса — это фигня, когда столько ждешь.
Я уверяю себя, что он пытается меня успокоить, но…
Он такое значение придает тому, чтобы сделать это в особенный день, а я… Для меня любой день стал бы особенным. И так пусто звучит его: «день без секса»… Секса, а не любви…
Да, пустяк, романтика для наивных девочек, просто он говорит прямо и в лоб, как делает большинство мужчин, но…
— Сегодня просто вместе поспим, — продолжает он улыбаться, любуясь моими прядями в свете свечей. — Привыкнешь ко мне. Маш, не переживай, у нас все получится.
Я качаю головой.
Потому что вдруг отчетливо понимаю, что нет. Даже если Влад ему ничего не скажет, и будет хранить нашу тайну, у этих отношений нет никакого будущего. У них даже нет этой ночи.
Я не смогу.
Лечь в одну постель с Костей, чувствовать его дыхание на своей шее, плечах, ощущать его запах, желание. Не смогу притвориться. Не выдержу до утра.
Но я молчу.
Так долго решаюсь на разговор, что Костя успевает сходить в душ, вернуться в одном полотенце и снова сесть напротив меня. Он пытается проверить: не передумала ли я, не стала ли храбрее и насколько сильно меня возбудил его вид, когда по обнаженному телу ползут капли воды. Но поцелуй обрывается, когда я не отвечаю.
— Маш… — начинает он, но я выдыхаю и прерываю новую попытку меня успокоить.
