И вот перед этим признанием я чувствую, что краснею и задыхаюсь — слов нет, мысли вдребезги, как и чувство самосохранения, не иначе. Потому что я не пугаюсь, а дрожу в предвкушении, когда слышу тихий вопрос:
— А может, и правда, все просто?..
И нет отторжения или страха, когда, не отпуская мои волосы, а еще больше наматывая их на кулак одной руки, другой он давит на мои плечи, заставляя опуститься перед ним на колени, и ставит меня в известность:
— Тебе придется хорошо постараться, если действительно хочешь мой вкус на своем языке.
ГЛАВА 41
Он сам расстегивает ремень, и я жадно смотрю, как он, чуть приспустив боксеры, достает свой член.
Смотрит на меня испытующе, а я наблюдаю, как скользит его ладонь — медленно, чуть лениво, словно удивляясь, почему это все еще делает он, а не я.
Немного дрожу, но это не страх. Просто никогда не думала, что смотреть на мужчину, который ласкает себя — это так… так… в общем, слов по-прежнему нет. Да и как можно что-то сказать в момент, когда головка члена уже упирается в мои губы, требуя открыть рот.
Невольно облизываю пересохшие губы, и слышу распоряжение:
— Полижи меня, Мария.
Вдыхаю в себя запах мужчины и, чуть пьянея от него и сгустка смелости, прикасаюсь к головке языком. Она теплая, уже влажная, но ее вкус на языке так заводит, что на этом этапе мне больше не нужно указок. Облизываю ее, балую, а потом скольжу по длинному стволу, задевая виднеющуюся венку, и снова возвращаюсь к головке.
Кто бы сказал раньше, что минет приятен не только мужчине, но и женщине, которая это делает, не поверила бы. Но я балдею от ощущений. И от тихого приглушенного стона, который срывается с губ мужчины. Бросаю на него всего один взгляд, и тут же мои волосы натягивают сильнее за то, что отвлекаюсь. Хочу вернуться к прежнему занятию, но мне не дают.
— Хватит, — палец мужчины прогуливается по моей нижней губе, чуть надавливает, чтобы она приоткрылась, и я получаю новое распоряжение, которое прошибает меня током. — Теперь возьми его в рот. Глубже, Мария. Еще глубже.
Я пытаюсь это сделать, но пока получается обхватить только головку. Мне кажется, больше я не смогу. И тогда мужчина делает несильный рывок вперед, сам проталкиваясь в меня, наполняя собой. А его рука начинает ритмично подталкивать мою голову навстречу своим движениям.
Он входит неглубоко, не так глубоко, как ему бы хотелось — я вижу по черному теперь взгляду, что он бы хотел достать до моего горла, и делать движения более резко. И только по приглушенным стонам понимаю, с каким трудом он сдерживает эти порывы.
В эти минуты я даже не думаю о том, что нас могут увидеть. Не думаю о том, как это смотрится со стороны. Не думаю о том, что стою на коленях.
Все мои мысли и чувства сосредоточены на этом мужчине. На том, как властно он смотрит на мое лицо, как его взгляд скользит по моим губам, и сейчас он трахает мой рот не только членом, но и глазами. А еще меня неимоверно заводят его негромкие стоны и пальцы, которые сжимают мои волосы, словно опасаясь, что я передумаю.
В какой-то момент мне удается немного расслабиться, и Влад проталкивается в мой рот чуть глубже. Застывает, смакует это ощущение, прикрыв глаза. Потом распахивает их, отпускает мои волосы, поглаживает мое лицо ладонями и тихо спрашивает:
— Не больно?
Когда я качаю головой, он выдыхает и снова делает движение бедрами. Раз, другой, третий, с сожалением выскальзывает из меня, и встретив мой удивленный взгляд, поясняет:
— Надеюсь, ты будешь ехать на мягком сиденье, Мария. Потому что я собираюсь трахать тебя, а не спать. Трахать жестко. И не один раз. Чтобы все, о чем ты думала по пути — были мы.
И если меня так и тянуло улыбнуться от его грандиозных планов, потому что вряд ли они реальны с учетом того, что для меня это будет впервые, то последняя фраза просто смывает веселье.
«Мы…»
«Чтобы все, о чем ты думала, были «мы»…
Мы — это ведь я и он, это ведь… это ведь…
Я успеваю только перевести дыхание от мыслей, которые наползают друг от друга, заставляя сердце шевелиться, поверить в то, что мне не кажется скрытый смысл, что я его не придумываю, и уже оказываюсь в массивном кресле, сидящей верхом на мужчине. И с его пальцем, который умело преодолев преграду из моих джинсов и трусиков, скользит по моим складкам.
— Влажная, — слышу удовлетворенный шепот Влада, и его палец чуть углубляется внутрь.
Подаюсь вперед, прислоняюсь пылающим лбом к мужской груди, но когда палец пытается проникнуть глубже, не сдерживаю болезненного стона. Нет, боль не сильная, но дискомфорт ощущается.
— Расслабься, — советует Влад.
Пытаюсь послушаться, и не получается — мышцы сжимаются вокруг его пальца, стараясь вытолкнуть, защитить.
— Не могу, — шепчу разочарованно, прикусываю губу, и решаюсь. — Не могу, потому что…
Его палец отпускает меня, успокаивающе поглаживает по складкам, дает небольшую передышку. А палец второй руки приподнимает мой подбородок, заставляя смотреть в глаза.
Рассматриваю скулы, губы, виски, смотрю на что угодно, избегая взгляда мужчины. Пытаюсь взглянуть в сторону — но мою голову разворачивают обратно, заставляя все же посмотреть на хозяина дома.
— Не могу, — повторяю я, беря еще секунду отсрочки, и все-таки выдавливаю признание, от которого пылают не только щеки, а, кажется, и все тело, — не могу так расслабиться, потому что ты — первый.
— Должен первый расслабиться? — выдает версию Влад.
И я понимаю, что нет, зря надеюсь, вот так, с полуслова, вряд ли он догадается. И если я не хочу потратить весь вечер на пустое молчание…
— Нет, — я все же прячу взгляд за ресницами. — У меня первый. Первый мужчина. Первый мужчина, с которым я собираюсь… в общем, надеюсь, ты понимаешь… потому что иначе…
Мне становится так неловко под взглядом мужчины, что я начинаю соскальзывать с него. Нет, других слов не найду. Не могу потому что. Вот просто не знаю, как объяснить и…
И вообще, к чему я сижу, действительно, если понятно, что грандиозные планы не состоятся, и…
