Чтобы вернуть туда, где в гостиной живой камин.
Туда, где по дому в ожидании меня бегает маленький черный комок — чау-чау.
Туда, где в ванной в результате ремонта одна стена теперь представляет собой панно, на котором в объятиях страсти застыли двое — мужчина и женщина. Они дышат в губы друг друга. Они наслаждаются прикосновениями.
— Почему… если ты захотел… не та фотография, которую Николя сделал последней? — спрашиваю я, когда прихожу в себя после потрясения от увиденного.
— Потому что там во время съемки ты смотрела на него, — поясняет мужчина, обнимая меня. — А здесь ты видишь меня одного.
Я разворачиваюсь в его руках, с улыбкой качаю головой, удивляясь, какой же он непонятливый. Потому что я не только на той фотографии смотрю на него, не только делаю это сейчас. Мне кажется, я мало что замечаю, помимо него.
Когда мы вместе, меня не волнует невеста, которая, возможно, могла бы стать его настоящей женой, но пока ей не удалось даже влезть в его бизнес. Меня не волнует то, что выстроить новые отношения с Костей будет непросто и долго. И вряд ли он скоро простит фингалы, которыми за благие намерения разукрасил его старший брат. Хотя, конечно, они успеют сойти к его свадьбе, потому что Костя со Светой решили, что она будет в канун Нового года.
Меня волнует лишь мужчина, который целует мой маленький шрам и облегченно выдыхает в мои губы признание:
— Люблю…
И забирает мой ответ поцелуем, впитывает его, присваивает его. Мой мужчина имеет на это право. Но потом, когда мы снова сможем спокойно дышать, когда утолим первую страсть после разлуки на целых пять дней, я обязательно повторю еще раз.
И, как знать, возможно, поддамся на его уговоры, и еще раз станцую. Но уже приватно, лишь для него.
Потом.
А пока мы кружимся совсем в другом танце, вдвоем…
Конец
