Пульс был настолько слабый, что поначалу девушке показалось, что она себя обманывает.
К счастью, в зале ожидания было тепло: в камине горел огонь. И народу в нем не оказалось — прибывшие на пароходе пассажиры спешили покинуть Дувр.
Беттина слышала шум и голоса на платформе, догадываясь, что приближается время отправления лондонского поезда.
Наверное, к этому времени их собственный носильщик уже отвез их вещи в багажное отделение и теперь искал пассажирок, чтобы получить чаевые. Когда они начали медленный спуск по трапу, он увез вещи к поезду, нисколько не усомнившись в том, что их владелицы последуют за ним.
Беттина подумала, что если отец придет ее встречать на вокзал, то будет тревожиться, не обнаружив дочери среди прибывших пассажиров. Однако она сказала себе, что это еще не самая главная ее забота. Ей прежде всего надо позаботиться о мадемуазель и, если это возможно, спасти ей жизнь.
Она вдруг испугалась, что джентльмен, который был к ним так добр, бросил их, чтобы не опоздать на поезд, и предоставил воле судьбы.
В эту минуту Беттина услышала свисток и поняла, что поезд-экспресс отошел от платформы. Дверь зала ожидания открылась.
Со вздохом облегчения Беттина увидела, что джентльмен вернулся, а с ним пришел немолодой мужчина, как она догадалась — врач.
Доктор деловито направился через зал ожидания прямо к мадемуазель.
Заглянув ей под веки и пощупав пульс, он вытащил из черного саквояжа, с которыми обычно не расстаются доктора, стетоскоп и послушал ей сердце.
Беттина молча наблюдала за ним, в тревоге ожидая его приговора.
— Кажется, вы были правы, милорд, — наконец сказал доктор. — У нее сердечный приступ, вызванный сильной морской болезнью. Могу вас уверить, что это случается не так уж редко.
— Мы можем отправить ее в больницу? — спросил джентльмен.
— Конечно, милорд. Тут никаких проблем нет. Если позволите, я прямо сейчас отправлю кого-нибудь за каретой «Скорой помощи».
— Спасибо, доктор. Вы очень добры.
Тут врач впервые посмотрел на Беттину.
— Насколько я понял со слов его милости, эта дама — учительница и сопровождала вас в поездке, — сказал он.
— Да, — кивнула Беттина. — Ее зовут мадемуазель Бовэ. Ей очень не хотелось ехать со мной. Она говорила мне, что всегда плохо переносит морскую качку.
Доктор кивнул, словно ожидал услышать нечто в этом роде.
— Я попрошу вас рассказать мне все подробнее, когда мы приедем в больницу, — сказал он.
Вежливо поклонившись джентльмену, которого он величал «вашей милостью», доктор поспешно удалился.
— Боюсь, вы опоздали из-за нас на поезд, — тихо проговорила Беттина. — Но я вам благодарна… Я всей душой благодарна вам за помощь.
— Я рад, что смог быть вам полезен. А после того, как вы благополучно доставите мадемуазель Бовэ в больницу, что вы намерены делать?
— Наверное, мне надо будет сесть на следующий поезд до Лондона, — ответила Беттина. — Отец, конечно, будет волноваться из-за того, что я не приехала на этом дуврском экспрессе.
— Как ваше имя? — поинтересовался джентльмен.
— Беттина Чарлвуд.
— А я — Юстес Вестон. Лорд Юстес Вестон.
— Большое вам спасибо! Вы были так добры! Кроме вас, никто меня даже не слушал.
— Очень мало, кто готов сыграть роль доброго самаритянина на железнодорожном вокзале, — ответил лорд Юстес.
— Это так, — согласилась Беттина. — Наверное, это потому, что люди на вокзале охвачены суетой и спешкой и думают только о себе. Честно говоря, я побаиваюсь поездов, — призналась она. — Они такие огромные и шумные. По-моему, немного страшно на них ездить.
— Я пойду справиться, когда отходит следующий поезд до Лондона, — сказал лорд Юстес. — Наверное, ваш багаж уже уехал с дуврским экспрессом?
— Наверное, — ответила Беттина. — Что же делать? Мне надо будет как-то вернуть мадемуазель ее вещи.
— Думаю, вам не стоит об этом тревожиться, — успокоил он. — В больнице ее обеспечат всем необходимым.
С этими словами он снова взглянул на француженку, а потом наклонился и сжал пальцами ее запястье. Беттина, заметив, что лорд Юстес снова проверяет се пульс, затаила дыхание, понимая, чего именно он опасается.
Ей показалось, что он очень долго стоял, сжимая худенькое запястье с просвечивающими голубыми венами, выглядевшее неестественно белым, по сравнению с черной тканью далеко не нового платья из тафты.
Потом лорд Юстес осторожно выпустил руку, выпрямился и посмотрел на Беттину.
— Мне очень жаль, — негромко сказал он, — но, боюсь, никакая помощь ей больше не нужна.
— О, нет!
Это восклицание вырвалось у Беттины, помимо ее воли. Она опустилась на колени рядом с француженкой и заглянула ей в лицо, словно ожидая, что пожилая учительница откроет глаза — что лорд Юстес ошибся.
— Не может быть, чтобы она умерла!.. Не может быть! — повторяла девушка.
— Она не страдала, — попытался утешить ее лорд Юстес, — и не знала, что происходит. По-моему, такую смерть выбрали бы для себя многие люди.
— Да… конечно, — согласилась Беттина.
Ее не оставляло чувство, что она должна бы испытывать гораздо большее огорчение, но единственной ее мыслью была та, что мадемуазель действительно казалась очень старой и что жизненные силы, которые ее сегодня покинули, уже давно должны были быть на исходе.
«Мне следовало бы помолиться», — сказала себе Беттина и в то же время смутилась из-за того, что стоит на коленях на полу в зале ожидания в присутствии джентльмена, с которым практически не знакома.
«Покойтесь в мире», — прошептала она едва слышно, а потом неловко встала с колен.
— Вы больше ничего не можете теперь сделать, — сказал лорд Юстес. — Когда врач вернется, я узнаю время отправления следующего поезда на Лондон.
— Но разве я не должна… остаться с ней? — спросила Беттина. — И как же похороны? Она — католичка.
— Я так и решил, — ответил лорд Юстес, — и, думаю, мы вполне можем предоставить все врачу: он показался мне человеком разумным. Насколько я понял, у него в Дувре большая практика.
Беттина продолжала взволнованно смотреть на него, и он добавил:
— Положитесь на меня. Я уверен, что ваш отец пожелал бы, чтобы вы как можно скорее вернулись домой.
— Он поймет, что я в некотором смысле… отвечаю за мадемуазель Бовэ, — проговорила Беттина.
— Но это она должна была отвечать за ваше благополучие! — возразил лорд Юстес.
Беттину охватила нервная дрожь. Никогда еще она не сталкивалась со смертью. Лорд Юстес заметил это и сказал:
