Бывает трудно себе представить, каковы могли быть промежуточные этапы такой плавной эволюции. Это испытание для нашей сообразительности, но, если она не в состоянии его выдержать, тем хуже для нее. Отсюда не следует, что промежуточных этапов не было. Одним из самых суровых испытаний, каким подвергается наша изобретательность в придумывании промежуточных форм, мы обязаны прославленному «языку танца» у пчел, открытому в классической работе Карла фон Фриша, которой этот ученый более всего знаменит. Конечный продукт эволюции кажется здесь настолько замысловатым и хитроумным, настолько не похожим на все то, чего мы в принципе могли бы ожидать от насекомых, что вообразить предшествовавшие ему промежуточные стадии непросто.
Медоносные пчелы сообщают друг другу о местонахождении цветущих растений при помощи строго закодированного танца. Если пища находится совсем близко от улья, они исполняют «круговой танец». Это просто побуждает других пчел устремиться наружу и прочесывать окрестности улья. Ничего особенно примечательного. Но крайне примечательно то, что происходит, когда пища находится несколько дальше. Обнаружившая ее пчела-разведчица исполняет так называемый виляющий танец, фигура и продолжительность которого информируют других пчел как о расстоянии от улья до добычи, так и о том, в каком направлении та находится. «Виляющий танец» исполняется внутри улья на вертикальной поверхности сот. В улье темно, так что другие пчелы не видят танца. Они чувствуют его, а также слышат, поскольку танцующая пчела сопровождает свое выступление ритмичным свистящим шорохом. Фигура танца представляет собой сплющенную восьмерку с поперечным отрезком посередине. Именно направление этого прямолинейного пробега и является искусно зашифрованным сообщением о том, в какую сторону следует лететь за взятком.
Прямолинейный пробег в танце не указывает непосредственно дорогу к пище. Это невозможно, ведь танец исполняется на вертикальной поверхности сот, а их положение неизменно и не зависит от местонахождения добычи. Пищу следует искать где-то на горизонтальной местности. А вертикальные соты больше смахивают на карту, прикрепленную к стене. Линия, проведенная по карте, не показывает нужного направления напрямую, но оно считывается благодаря произвольно выбранным условным обозначениям.
Для понимания условных обозначений, принятых у пчел, необходимо в первую очередь знать, что пчелы, как и многие другие насекомые, используют солнце в качестве компаса. Мы тоже так делаем, хотя и с меньшей точностью. У этого способа есть два минуса. Во-первых, солнце часто бывает скрыто за облаками. Пчелы решают данную проблему при помощи чувства, у нас с вами отсутствующего. И снова человеком, открывшим, что они видят направление поляризации света и это позволяет им понять, где находится солнце, даже когда самого солнца не видно, был фон Фриш. Второй недостаток солнечного компаса заключается в том, что в течение дня солнце перемещается по небосклону. Пчелы справляются с этим благодаря имеющемуся у них внутреннему хронометру. Невероятно, но фон Фриш обнаружил, что у пчел, запертых в улье в течение многих часов после возвращения из разведывательной экспедиции, отрезок прямолинейного пробега в танце медленно поворачивается, как если бы он был часовой стрелкой на 24-часовом циферблате. Находясь внутри улья, они не могут видеть солнце, но, чтобы не отставать от него, плавно меняют направление танца в соответствии со своими внутренними часами. Восхитительно, что породы пчел из Южного полушария проделывают то же самое в обратную сторону — именно так, как и следовало ожидать.
Теперь перейдем к собственно коду. Если, танцуя, пчела пробегает по прямой линии точно вверх по стенке сот, значит, пища находится в том же направлении, что и солнце. Точно вниз — это говорит о строго противоположном направлении. Промежуточные углы обозначают именно то, что вы и предполагаете. Пятьдесят градусов влево от вертикали соответствуют 50° влево от направления к солнцу на горизонтальной плоскости. Впрочем, информация передается через танец отнюдь не с точностью до градуса. Да и с чего бы — ведь это мы, люди, условились делить окружающее пространство на 360°. А пчелы делят его на свои восемь пчелиных градусов. Собственно говоря, приблизительно так же поступают и люди, если они не профессиональные штурманы. Свой повседневный компас мы привыкли делить на восемь секторов: С, СВ, В, ЮВ, Ю, ЮЗ, З, СЗ.
Расстояние до пищи также закодировано в танце. Точнее, различные характеристики танца — скорость кружения, частота виляний брюшком, частота, с какой пчелы повторяют звук, похожий на шорох, — коррелируют с удаленностью добычи, и, следовательно, любая из этих характеристик, так же как и любое их сочетание, может служить другим пчелам для оценки расстояния. Чем ближе пища, тем быстрее танец. Нетрудно запомнить, если принять в соображение, что пчела, обнаружившая еду поблизости от улья, должна быть более воодушевленной и менее усталой по сравнению с пчелой, принесшей свои вести издалека. И это не просто удобная памятка — как мы увидим, здесь кроется ключ к пониманию эволюции пчелиного танца.
Итак, пчела-разведчица находит хороший пищевой ресурс. Нагруженная нектаром и пыльцой, она возвращается в улей и передает свою ношу пчелам-приемщицам, после чего приступает к танцу. На любой вертикальной стенке сот — где именно, значения не имеет — она упорно и беспрерывно выписывает приплюснутую восьмерку. Другие рабочие особи скапливаются вокруг нее, сосредоточившись на своих ощущениях и прислушиваясь. Они оценивают частоту шороха, а также, возможно, скорость кружения. Пока танцовщица виляет своим брюшком, они определяют, под каким углом относительно вертикали расположен прямой участок траектории танца. Затем направляются к выходу и бросаются из царящей в улье тьмы на дневной свет. Заметив, как расположено солнце — не высоту его, а компасное направление к нему на горизонтальной плоскости, — они летят по прямой линии, отклонение которой от этого направления соответствует тому, под каким углом относительно вертикали танцевала на сотах пчела-разведчица. Выбранного курса они придерживаются не сколько им заблагорассудится, а преодолевая расстояние, (обратно) пропорциональное частоте шороха, издававшегося танцовщицей (точнее, логарифму этой частоты). Занятно, что, если разведчица набрела на источник пищи окольными путями, танцем она не показывает проделанный ею маршрут, а реконструирует компасное направление.
В историю о танцующих пчелах трудно поверить, и некоторые действительно отказывались верить в нее. К этим скептикам и к недавним экспериментам, доказавшим все окончательно и бесповоротно, мы вернемся в следующей главе. А здесь мне хотелось бы обсудить плавную эволюцию пчелиного танца. Как могли выглядеть промежуточные этапы его становления и как он функционировал, не будучи завершенным?
Кстати говоря, формулировать вопрос таким образом не вполне правильно. Ни одно существо не проживает свою жизнь в качестве некой «незавершенной», «промежуточной» стадии. Древние, давным-давно исчезнувшие пчелы, чьи танцы можно сегодня, задним числом, рассматривать как стадии формирования танца современной медоносной пчелы, жили совсем неплохо. Они проживали свои полноценные пчелиные жизни и понятия не имели о том, что находятся «на пути» к чему-то «лучшему». Более того, нынешний, «современный» пчелиный танец может быть отнюдь не последним словом — ничто не мешает ему со временем проэволюционировать во что-то еще более впечатляющее, когда ни нас, ни наших пчел уже не будет на свете. Все это, однако, никоим образом не отменяет стоящей перед нами загадки, каким образом этот танец в его нынешнем виде мог возникнуть при помощи постепенных преобразований. На что могли быть похожи промежуточные этапы его эволюции и как они работали?
