Немного поспешней, чем следовало, Мансур задёрнул балдахин — шёлковый бордо, с позолотой по краям. Роскошная резная кровать после вчерашних сказок Амиру напоминала ложе халифа — лишь полицейская форма, придирчиво сложенная на прикроватном сундуке, губила впечатление.
Мансур привёл себя в порядок, оделся и, покровительственно взглянув на обстановку, перебрался в кухню. Неимоверно сосало в подвздошье, но магнетизм супружеской постели уступил свирепому предвкушению кофе. Даже Тафида, пикантно дыша в подушку, потерпела фиаско.
На заре замужества девушка, послушная стоическому наказу матери, вставала вместе с мужем, часто раньше. Она, как и большинство друзских женщин, не работала, безропотно справляя священную роль домохозяйки. Дело было в другом — Мансур обожал утренний кофе в одиночестве. Высказаться жене напрямую грозило обидой, и он уговаривал исключить предрассветные подъёмы завуалированно: «Тафида, солнце моё, ты валишься от усталости в хлопотах о доме… Кроме того, обожаю смотреть на тебя спящую…» Естественно, после таких манёвров жена не могла заподозрить мужа в меркантильных соображениях, и ему со временем удалось убедить её в напрасности жертвы.
Второй веской причиной, исключавшей ранние бдения Тафиды, считалось отсутствие у неё водительского удостоверения.
В большинстве своём друзские жёны не работали, коротая время с многочисленным потомством. Мужьям приходилось рвать жилы на сверхурочных. Но если, избавь Бог, детей везти к врачу! Если вдруг непредвиденные покупки! Вообще — мало ли что! Как ни крути, без машины не обойтись. Вот и приходилось благонравным муахиддинкам, потупив взоры, выслушивать наставления развязных учителей вождения. Пока шейхи вынужденно мирились с вольностями, друзки беспрепятственно обзаводились удостоверениями.
День тому Тафида провалила восьмой экзамен по вождению и, по отзывам Моше, учителя автошколы, провалит столько же. Значит — не судьба, пора заканчивать попытки, ведь удовольствие не из дешёвых. Имей жена водительские права, вставала бы загодя и везла мужа до автобусной остановки, расположенной в километрах от деревни.
Просьбы в автобусные компании включить Хорфеш в рейсовые маршруты проваливались одна за другой. Мансур добирался на работу, выкладывая за бензин сумасшедшие деньги, ведь с годами у старушки Субару разыгрался сатанинский аппетит. Поймать попутку вовремя — слишком призрачная случайность, чтобы безусловно положиться на неё.
Утренний кофе под сигарету давно превратился в ритуал. Мансур даже перестал включать телевизор, чтобы, не отвлекаясь, сполна насладиться ароматом. Телевизионные страсти загрызли. Действительно, опять поднимут визг: «Кризис с минуты на минуту остановит страну…», «Подлое убийство на почве ревности…», «Страшная авария с ужасающими последствиями…», «Бескомпромиссная война с терроризмом…»
Мансур втянул в себя дым и сделал первый глоток. Смута последних дней утратила остроту. Рассеянный взгляд остановился на кухонном столе, и, мгновенно опознав раздражитель, рецепторы послали в мозг сигнал тревоги. Избыточная стопка писем из рядового намёка превратилась в решающий довод.
Тафида учила в школе еврейский язык и сносно изъяснялась в магазинах, больницах, государственных службах. Но хроменькие навыки чтения постепенно притупились, поэтому ознакомление с почтой составляло привилегию мужа.
Мансур вынул первый конверт — от адвоката, и, не вникнув, отложил на потом, полагая, что письмо потребует отдельного внимания. Второй — приглашение на свадьбу от сотрудника. Подумалось: «Не пойдём, денег и без того, как маслин в неурожай». Третий — снова от какого-то адвоката. Четвёртый — квитанция за газ. Пятый — за электроэнергию. Шестой — за телефон. Седьмой — от адвоката. Восьмой — распечатка долгов по кредитной карточке. Девятый — земельный налог. Десятый, чтоб им кисло стало, от адвоката, четвёртого по счёту.
Если платёжные требования могли огорчить, то остальные — страшили, как приставленные к горлу ножи.
Мансур придвинул к себе отложенные письма и вскрыл первое. Отправитель оказался следователем из отдела по расследованию преступлений, совершённых полицией. Дыхание свело, в висках застучали молоточки. Мансур прикурил вторую сигарету от первой, мысленно посетовал: «Этого не хватало. Едва выкрутился из одной неприятности и сразу влип в другую»…
Вспомнилось, как олух заключённый пожаловался, что полицейский Мансур Букия его «избил». Избил! Слегка поучил дебила! Бесспорно, неспроста. Один мерзавец продырявил другого, и оба напали, когда Мансур бросился разнимать. Применение силы после напористого расследования признали правильным. Но что на этот раз? Без силовой обработки нельзя. Оплеухи уточняют смысл и углубляют восприятие.
Мансур вскрыл второй конверт, прочёл и похолодел. Адвокат с многообещающим именем Матетьягу Штамп сообщал, что представляет интересы муниципалитета. Мэрия через адвоката оповестила, что не намерена терпеть неряшливости Мансура Букия и требует немедленного погашения задолженности по налогу на недвижимость. Долг за семь лет составлял ни много ни мало — девяносто две тысячи шекелей, включая штрафы и привязку к индексу цен. Мансур чертыхнулся: «Спрашивается, кто в деревне когда-нибудь платил эту унизительную подать?». Впрочем, платили все, но не всю. Мансур, имея дом в двести пятьдесят квадратных метров, заявил в муниципалитет о восьмидесяти. Сегодня эту разницу, помноженную на годы, ему предлагалось срочно погасить.
Мансур растерянно похлопал себя по поясу, проверяя, на месте ли пистолет. Сумма показалась настолько нереальной, что виделось лишь два выхода. Первый — прикончить Штампа, пустив ему пулю в лоб. Второй — совершить акцию себе самому. Чем не решение. Искоренятся проблемы. Жена получит триста тысяч страховки и пожизненную пенсию за потерю кормильца. Погасит долги и станет богатой вдовой. «Просто дерьмо!» — подумал Мансур. В памяти всплыла комичная ситуация, когда в дом приятеля прибыл наряд полиции со сведениями, что он числился в группе вероятных самоубийц. Вскрыл третье письмо. Кровососа, писавшего ему, звали почище прочих — Ирмиягу-Шуваэль Трабельси-Зингельшахер. Чего добивался стряпчий прояснилось с первых строк. Его подзащитная, Хана Лапидус, восьмидесяти трёх лет от роду, совершая прогулку на своём «внедорожнике-велосипеде», врезалась в Субару Мансура, незаконно припаркованную на тротуаре. Такая стоянка нарушала постановления о парковке транспорта. Инцидент случился четыре дня назад, когда Мансур ездил с женой и сыном в Нагарию поужинать пиццей. К протоколу происшествия прилагались фотоматериалы, где потерпевшая лежала на тротуаре, придавленная велосипедом возле его машины. Адвокат Трабельси- Зингельшахер предлагал добровольно выплатить старушке компенсацию в пятьдесят тысяч шекелей, чтобы не передавать дело в суд.
— Ты на работу не опаздываешь? — спросила заспанная Тафида, войдя в кухню. Дома она одевалась по-простому — халатик на голое тело. Даже волосы не убирала под платок. Таинственные обстоятельства предыдущего дня свели на нет её усилие привлечь внимание. Контраст «домашней» жены и «публичной» Тафиды, облачённой в бесформенное платье, неизменно возбуждал сексуальный аппетит мужа.
