Люди говорили с ней о Темной Крови. Он умер, и они хотели, чтобы она радовалась его смерти, но ей было не до веселья. Они говорили, от Охотника на Воров осталось лишь жалкое сломленное подобие. Но ее разум не разрешал ей радоваться. Кейша исчезла, ее украл один из убийц, которого не смогли выследить, а сама Саара все дальше уходила от реальности и не могла сосредоточиться на текущих задачах.
Она потеряла многих фантомных рабов: короля Себастьяна, Арчибальда Тириса, кардиналов Мобиуса и Северина, и даже юный оруженосец Рэндалл ускользнул из ее рук, но смерти Шильпы и Саши почти уничтожили ее разум. Саара все еще была жива, но почти все силы у нее ушли на сражение с Горланской Матерью, и она чувствовала себя очень слабой.
Колдунья уже не доверяла ни зрению, ни слуху, ни разуму. Они ей лгали. Ей хотелось ускользнуть в спасительный мирный сон, завернуться в теплое одеяло любви Шаб-Ниллурата, но ее разум не позволял ей спать. Столько всего уже произошло. Столько событий вышло из-под контроля. На ее плечах лежала тяжесть смертей пяти ее сестер. К ней перешли все их мысли, все воспоминания – все, что у них было. Каждая мертвая колдунья будто открывала новый раздел в ее разуме, непрошенно вторгалась в и без того достаточно потревоженные мысли. Саара призвала в Ро Вейр последнюю из оставшихся сестер, Изабель Соблазнительницу, и планировала переложить на ее разум часть своих забот. Скорее всего, в результате Изабель сойдет с ума, зато даст Сааре небольшую передышку. И неважно, если придется заковать свою сестру в цепи и оставить в катакомбах – лишь бы это позволило Госпоже Боли снова ясно мыслить.
В сознании вспыхивали яркие осколки образов. Ее тревожил Красный Принц. Его лицо – последнее, что видели в своей жизни кардинал Северин и Арчибальд Тирис. Они оба его боялись, оба умерли, думая о нем. Саара не испугалась, но теперь ей приходилось признать: завоевание протекало совсем не так гладко, как планировалось. Глупые ро и ранены не осознавали собственной ущербности. Они яростно воевали за свою свободу, даже не подозревая, что сладостный путь бездумного служения находится к ним так близко. Если бы они перестали противостоять ей, то познали бы вершины наслаждения в мире и покое восхитительного рабства. Но Александр Тирис пытался организовать плебеев на восстание, и у него имелись для этого силы.
Мысли ее были бесполезны. Волнение по поводу одного человека и его крохотной армии только отвлекало ее от дел. Рядом с Ро Вейром разместился лагерь из ста тысяч Псов. Еще больше их находилось в Фелле. Красный Принц даже подобраться к ней не сможет, не то что причинить вред. А Тысяча Отпрысков уже почти вошла в свою силу.
В дверь спальни постучали.
– Я еще не готова вставать, – отрезала Саара, неохотно открывая глаза.
Рядом с ней медленно струилась кровь из мертвого тела симпатичного юного Черного воина. Перед сном она забрала всю его жизненную силу, но слишком устала, чтобы убирать труп.
– Миледи, – послышался из-за двери голос Элиаса из Дю Бана. – Ваша паства уже собирается.
– Они могут подождать, – гортанно прорычала она.
– Там три сотни ро и почти столько же каресианцев.
Она перешла на крик:
– Тогда три сотни ро и почти столько же каресианцев тоже могут подождать!
Элиас не ответил, и она услышала, как он уходит, – его сапоги звучно печатали шаг по деревянному полу.
На прикроватном столике Саара нашарила трубку для радужного дыма и свечу, потом села на кровати, потерла глаза и вытерла слюну с губ. Затем раскурила трубку и глубоко вдохнула дурманящий дым. Он снимал напряжение, но не более того. Ее слуги уже много месяцев обшаривали город в поисках лучшего радужного дыма, чтобы она успокаивала им свой разум. Колдунья использовала ту его разновидность, которую в Кессии называют зеленой – самый слабый наркотик из запасов каресианских торговцев. Самый сильный – черный – курили Псы, и по сравнению с выбранным ею сортом их дым словно бил по голове молотом.
Саара слишком долго спала. После битвы с Горланской Матерью она бодрствовала не больше двух часов в день. Остальное время она находилась во власти кошмарных снов об Орон Каа, матери-настоятельнице и Красном Принце.
Женщина встала с постели и направилась к отдельной ванной с чистой водой. Ее тело было покрыто коркой из засохшей крови и пота, и ей очень хотелось, чтобы доверенный раб помыл ей спину. Грязь сходила неохотно, и на приведение себя в порядок колдунье понадобился целый час. Скоро на нижнем внутреннем дворе соберется ее обширная паства, и ей нельзя выглядеть неряшливо.
На сегодня была запланирована смерть Далиана Охотника на Воров, и жители ее новой империи будут с нетерпением ждать представления. Вечером после казни намечался великий праздник. Саара выглянула в окно и по лучам предзакатного солнца поняла, что проспала весь день. Нужно приготовить вино и еду и достать Охотника на Воров из его подвесной клетки.
В коридоре послышались шаги, затем в дверь снова постучались.
– Миледи, вы уже готовы встать? – спросил Элиас.
– Почти, – ответила колдунья, одеваясь. – Но ты можешь войти.
Элиас из Дю Бана, Черный священник Одного Бога, никогда не расставался со своими доспехами. Ей казалось, его кожа загрубела под ними, стала жесткой и мозолистой от многих лет аскетического служения. Лицо его было таким же жестким. Резкие черты, пожалуй, хотелось даже назвать красивыми – если бы не мертвые глаза.
– Нижний двор заполнен, миледи.
Она смотрела в зеркало, медленно расчесывая волосы.
– Есть новости из Козза?
– Пока нет. Последняя группа торговцев не рассказала ничего интересного. Якоб отправился туда с товаром. Я жду вестей от него.
– Сразу доложи мне, как только что-то узнаешь.
Саара взяла себя в руки и снова посмотрела в зеркало. Выглядела она не лучшим образом, но близко колдунья никого не подпустит, а буйное празднество оставит ей возможность для анонимности. Может быть, ей даже удастся пораньше ускользнуть с него.
– Отведи меня к Охотнику на Воров, я хочу посмотреть на его лицо.
– Он еще не проснулся, – ответил Элиас.
– Я его разбужу.
Черный священник кивнул и вышел из комнаты. Саара пошла за Элиасом, а четыре Черных воина – следом как охрана. В просторной резиденции герцога было много окон, и через них в богато убранные коридоры лился солнечный свет. Герцог Лиам любил живопись, и стены его резиденции украшали ряды старинных акварелей, на которых благородные рыцари побеждали варваров и страшных чудовищ. Яркие краски придавали изображениям динамичность.
Слуги и стражники бросились к ней, чтобы хоть краем глаза посмотреть на свою госпожу, но Саара не обращала на них внимания, а ее охрана не давала им подойти близко. Элиас провел спутников мимо балкона, и колдунья увидела на площади внизу бурлящую толпу. Люди пили и кричали, хором скандировали клятвы верности Мертвому Богу и заверения в вечном служении Госпоже Боли.
