– Думай! – Она не слышала собственный голос.
Лихорадочно пытаясь прочистить уши, Гвен поползла вперед. Ей нужно понять, где она находится. Нужно найти Ксандера и Брома. Нужно выжить. Она чувствовала себя так, будто находится глубоко под водой, будто она залила уши, а ее руки и ноги сносит в бушующее море.
Черная бородавка – изобретение доккальфаров. Псы не поскупились на ее количество, и густой туман рассеется не сразу.
Из тумана выплыл Пес – половину лица ему сожгло взрывом. Он бросился на нее с беззвучным криком и с силой замахнулся на нее ятаганом, но плохо нацелил удар, и она увернулась, с криком боли бросившись ему в ноги. Она повалила его на землю, в ушах у нее звенело, но она доползла ему до головы, удерживая брыкающееся тело, и врезала ему локтем по горлу. Ей пришлось ударить его четыре раза, вкладывая в каждый удар всю свою силу, пока он не перестал шевелиться.
Кто еще выжил? Сколько Ястребов, сколько каресианцев? Они знали, что не могут победить, поэтому просто взорвали поле боя. Каресианцы – не настоящие воины. Вряд ли их вообще можно считать людьми.
Она забрала у мертвого Пса ятаган и встала, опираясь на него. Нога не сгибалась в колене, и Гвен старалась не смотреть на рану. На ногу можно было только слегка опираться, но она позволяла ковылять дальше в непроглядном дыму. Девушка наткнулась на нескольких умирающих людей, пока не добралась до угла дома. Но ни крыши, ни окрестных зданий разглядеть не удавалось.
– Помогите, – послышался юношеский голос, который она услышала как неразборчивое мычание.
Гвен пригнулась, насколько могла, и медленно, спиной к стене, прокралась вдоль зданий. Чуть поодаль от нее между тяжелыми деревянными досками застрял молоденький Ястреб. Его ранили в голову, и кровь струилась по волосам и лицу.
Губы его шевелились, но она ничего не слышала.
– Говори громче!
– Миледи, – услышала она сквозь пелену глухого звона в ушах. – Пожалуйста…
– Спокойно, солдат, – ответила она, стиснув зубы от боли.
– Ваша спина, миледи, – произнес юноша. Она больше читала по губам, чем слышала его слова.
Она потянулась рукой за спину, и почувствовала, что по спине у нее стекает кровь. Деревянные щепки застряли в коже, вызывая острые вспышки боли.
– Давай вытащим тебя отсюда, – прорычала она, не слыша собственный голос.
Ятаганом, как рычагом, она помогла себе сбросить доски с груди юноши. Молодой человек оказался сильным, и вместе они смогли быстро убрать мешающие выбраться обломки.
– Я ничего не слышу, – сказал он, утирая кровь с глаз. – И я потерял меч.
Гвен прислонилась к стене и отдала ему ятаган. Из глубокого пореза на лбу юноши текла кровь, но в целом он был в лучшем состоянии, чем она. По крайней мере, он мог встать без посторонней помощи.
– Читай по губам, – сказала она, медленно проговаривая каждое слово. – Слух постепенно улучшится… Прости, но я не знаю твоего имени, парень.
Он нахмурился, пытаясь понять, что она сказала.
– Сержант Саймон из Триста, миледи, – ответил он. – Из третьей когорты.
– Ты видел генерала или лорда Бромви?
Он покачал головой.
– Не понимаю… генерал? Я его не видел. Я стоял рядом с лордом Бромви. Он бросился на помощь генералу… а потом все потемнело.
Она склонилась к юноше, стараясь расслышать его слова сквозь звон в ушах, затем кивнула и попыталась обдумать их положение. Судя по всему, Псы взорвали анклав, предпочли выжечь эту землю, вместо того чтобы сдаться. Ублюдки отлично управились со взрывчаткой. Они были никудышными воинами, но свое самоубийство подготовили с большим мастерством.
– Пошли, Саймон, нам надо идти дальше. Здесь могут быть еще выжившие.
Юный Ястреб оторвал полосу ткани от плаща, и Гвен перевязала ему рану на лбу. Крови оттуда текло немало, но она не выглядела опасной. Хотя шрам останется внушительный.
Саймон помог девушке подняться, и спутники побрели вдоль стены к кратеру на углу здания. Они находились на краю площади, и кратер был заполнен оторванными частями тел. Неопознаваемые ошметки светлой и темной кожи лежали среди дымящихся, покореженных доспехов. Гвен даже порадовалась, что темнота и дым не дают рассмотреть страшную картину в подробностях.
Саймон похлопал ее по плечу, привлекая внимание.
– Что тут произошло, миледи? – спросил он, медленно проговаривая слова. – Это раненская смола?
– Нет. Уже долгое время Псы сражаются с доккальфарами. И, похоже, они запасли немало их черной бородавки.
Гвен тяжело оперлась на него. Только упрямство гнало ее вперед, но спине скоро понадобится помощь…
– Стой, кто идет?! – Громкий голос прорвался сквозь звон в ушах. Он принадлежал каресианцу.
Гвен и Саймон переглянулись, и юноша осторожно усадил ее на землю. Из тумана вышли трое каресианцев, и Саймон поднял ятаган.
– Мы Ястребы Ро, сдавайтесь или умрите! – прокричал он.
Псы, которые были без заметных ран, устремились вперед. Саймон отбил неумелую атаку и раскроил одному нападавшему горло. Второй воин пнул Ястреба в грудь, и тот упал, но быстро откатился назад к Гвен и прижался к земле.
– Ложный выпад влево – а потом шагни вправо, – прошептала она, помогая ему встать.
Он кивнул и лицом к лицу встретился с двумя оставшимися противниками. Он сделал выпад влево и позволил Псу неуклюже парировать удар. Саймону хватило умения быстро шагнуть вправо и ударить в незащищенный бок врага. Последний из Псов попытался сгрести юношу в охапку, но получил мечом в живот. Несмотря на раны, дрался Саймон отменно. Убедившись, что все противники мертвы, он вернулся к Гвен.
– Ты отлично справился, – сказала девушка, принимая его помощь. – Жаль, что я ничем не могла помочь.
– Я все еще плохо слышу, – проговорил он медленно. – Не каждое слово… и мне не нравится этот ятаган. Неважно выкован.
Они пошли дальше от кратера к центру площади. Перед глазами у девушки плясали маячки костров, но все остальное покрывали тьма и туман. Саймон нашел длинный меч и выкинул убогое оружие каресианца. Гвен приноровилась к больной ноге, и стало легче идти. Ей все еще требовалась помощь, но колено уже начало немного сгибаться.
Впереди из тумана проступили очертания доккальфара, лежащего на мостовой. Ему оторвало руку, и он не двигался. Рядом с ним сидел его собрат, положив голову на руки. Между серых пальцев сочилась кровь, а у ног лежали сломанные клинки.
– Брат! – обратилась к нему Гвен. Доккальфар ее не слышал. – Брат… как серьезны твои раны?
Он убрал руки от лица – и она увидела сплошной ожог, красивые черты исказила опаленная кожа и глубокие шрамы. Только глаза остались нетронутыми огнем.
– Мне больно, – ответил Тир. – Кожа горит. Но я живой.
