– Тебе эта мрачная процессия кажется такой же зловещей, как и мне? – спросил он.
Рам Джас смотрел на процессию, плотно сжав губы в напряженном размышлении.
– Это городская знать, – пробормотал он. – У них дорогая обувь.
Гленвуд тоже присмотрелся к ряду дорогих кожаных сапог и туфель на каблуках, выглядывающих из-под бесформенных балахонов. Действительно, это не были простолюдины, и стражники Хейрана обходили их подальше. Несколько вооруженных Псов патрулировали крепостные стены, но главная площадь оставалась странно пустой, посреди нее вилась только одинокая очередь.
Рам Джас оглядел широкие боковые улицы, вытянув шею, пытаясь увидеть, где начинается процессия.
– Некоторые из них выходят из домов неподалеку. – Он неожиданно улыбнулся. – Сюда. Быстро.
Он повернул лошадь с дороги и спешился, Гленвуд последовал за ним. Рам Джас привязал лошадь к скобе в ограде и нырнул в боковую улочку, прижимаясь к стене, а Гленвуд, стараясь поддерживать скучающий вид, остался охранять лошадей. Вскоре он услышал два придушенных вздоха, и секундой спустя возле него снова появился Рам Джас с двумя черными балахонами в руках и самодовольной ухмылкой на лице.
– Ловко, – одобрительно сказал Гленвуд, оглядываясь в желании убедиться, что их никто не заметил.
– Я тоже так думаю, – согласился убийца. – Надень ее и попробуй придать себе зловещий вид.
– А потом? Ты хоть примерно представляешь, как это место устроено внутри?
Рам Джас помотал головой.
– Без понятия. Выясним на месте – разве у нас есть выбор? – Ухмылка, которой он сопровождал эти слова, была у него одной из самых худших.
Обрядившись в развевающиеся черные балахоны, спутники проследовали в конец широкого бульвара и присоединились к процессии.
Аристократы двигались хаотично, поэтому им не составило труда влиться в их ряды.
Гленвуд опустил голову и сосредоточился на впереди идущем человеке. Никто не разговаривал. Вскоре они достигли массивных ворот, ведущих в Крепость Ранольфа. Ворота были открыты, и за ними показались стражи, построившиеся в два ряда по обе стороны внутреннего двора. Они помогали аристократам Хейрана найти каменный проход, ведущий в подвалы крепости. Двое чужаков молча шли вместе с медленно бредущей колонной.
Если их раскроют, то именно сейчас… Но никто ничего не заподозрил, и все случилось слишком быстро, чтобы Гленвуд успел испугаться. Он нервничал, но не боялся.
Они прошли через дверь и очутились в холодном каменном помещении с высокими сводчатыми потолками. Частые факелы на стенах освещали коридор, покрытый красным ковром, где ползла вереница людей. Между колоннами по обе стороны от идущих стояли женщины-каресианки. На каждой из них было сложное одеяние кроваво-красного цвета с причудливыми переплетающимися символами. Иногда женщины начинали смеяться жутким, пронзительным смехом – но люди никак на него не реагировали.
– Шагни влево, – внезапно прошептал Рам Джас, положив руку ему на плечо и потянув в сторону от процессии.
Гленвуд не мог его мгновенно послушаться, но убийца сам одним быстрым движением затащил их обоих за колонну, не вызвав тревоги ни у бредущей в катакомбы аристократии, ни у смеющихся женщин. Городские богачи надвинули на лица капюшоны, устремив взгляды в пол, а женщины больше походили на безумных: похоже, они не совсем понимали, где они и что происходит.
Рам Джас толкнул Гленвуда в тень за каменную колонну, а сам быстрым взглядом оглядел похожее на пещеру помещение. Он опустился на корточки, и глаза у него заблестели, фокусируясь в темноте. Хорошо освещен был только центральный проход, покрытый ковром, а за колоннами глубины каменного зала терялись во мраке.
Процессия аристократов ро продолжала идти все дальше, а каресианские женщины все так же взрывались смехом. Гленвуд попытался успокоить дыхание и затаиться. Рам Джас потянул его за собой, и они погрузились во тьму. Гленвуд на ощупь нашел дальнюю стену и сполз по ней на холодный каменный пол.
– А теперь будем ждать, – сказал убийца.
– Почему я не мог подождать снаружи? – пробормотал мошенник.
Смех внезапно стих, и женщины в красных одеяниях начали извиваться в причудливом танце. Одеяния оказались с разрезами на руках и ногах, и при каждом чувственном движении обнажалась смуглая кожа. В проходе зажгли еще больше факелов, и впереди, в неверном красноватом свете, показался высокий помост. Аристократы в балахонах остановились перед ним. Их приходило все больше, и очередь стала колонной по четыре человека в ширину, некоторые скрылись в тени, но на виду, если грубо прикинуть, было не меньше пятидесяти человек.
Гленвуд вздрогнул, когда с грохотом захлопнулись двери в катакомбы. В темноте за помостом послышался женский голос:
– Друзья мои, старые и новые, добро пожаловать!
– А вот и она, – прошептал Рам Джас. Взгляд его, сосредоточенный и напряженный, напоминал взгляд кошки, выслеживающей добычу.
Вошедшие откинули капюшоны и, широко распахнув глаза, с выражением эйфории на лице уставились на помост. Мужчин и женщин из народа ро будто чем-то… заразили: то ли наркотиком, то ли фанатизмом, но это очевидно было следствием колдовства. Они бухнулись на колени и распростерлись ниц перед колдуньей. Танец каресианок все продолжался, скорость и резкость движений возрастали, пока наконец каждый из фанатиков не протянул руки к своему лидеру. Шильпа закрыла глаза и двинулась вдоль помоста, касаясь пальцами вытянутых рук. Десятки людей превратились в фанатичную толпу, они бились в экстазе и вопили, соперничая друг с другом за право подобраться поближе и прикоснуться к колдунье.
«Как же быстро она ломает слабовольных», – подумал Рам Джас. Несколько месяцев назад эти же люди истово поклонялись Одному Богу. А сейчас с новой, когда-то почти забытой религией и новой госпожой они предали бога своей земли и правителя своего города. Что она им пообещала? Деньги? Влияние? А может, совсем ничего. Возможно, одного взгляда этой женщины хватило для покупки их верности.
– Мы собрались здесь ради наслаждения и крови! – нараспев, с придыханием проговорила она.
Каресианские женщины сбросили с себя балахоны – и их танец превратился в дикую сексуальную пляску. Ноги раздвигались, тела изгибались в издевке над чувственностью, в порочном, ненавистном, неконтролируемом экстазе.
– Отдайтесь мне – и Лесному Гиганту наслаждения и крови!
– Наслаждения и крови! Наслаждения и крови! – кричала коленопреклоненная толпа, срывая с себя балахоны и прочую одежду. Даже сама Шильпа сбросила платье и присоединилась к общему танцу, извиваясь в одиночестве на своем помосте.
– Оставайся на месте, – прошептал Рам Джас, – и помни: не смотри на нее слишком долго!
Убийца прокрался вдоль стены за помост, и его стало трудно разглядеть за светом факелов. Гленвуд остался один наблюдать за все более безумной оргией, которая представляла собой удивительно неприглядное зрелище. Возможно, из-за общей жестокости происходящего: фанатики отдались своим звериным инстинктам, они кусались, царапались и визжали, будто дикие животные. Ни страсти, ни интимности не было в этих сценах, только безумное поклонение богу, который требовал от них бессмысленной похоти.
