– Сэр Фэллон, – произнес он, – думаю, капитан Хоррок хочет с вами поговорить. Он в сознании, он может разговаривать, но и тело, и дух его сломлены.
Фэллон склонил голову и поставил кубок на пол. Ланри нахмурился, осознавая, что помешал ему.
– Алкоголь, сэр Фэллон? Значит, ваши клятвы уже ничего не значат?
– Мои клятвы отличаются от ваших… у каждого из нас свои обязательства, брат.
– Хм-м, – с сомнением произнес Ланри. – Не мне вас судить… но мне казалось, нам следует с большим почтением отнестись к состоянию капитана Хоррока.
– Я видел этого ранена всего лишь раз, когда вместе с Вереллианом сражался в Ро Хейле, – ответил Фэллон. – И тогда мы были врагами.
– Прошу вас, пойдемте со мной, сэр Фэллон, – настаивал священник.
Он не таил зла на предводителя Отряда Призраков, но и слов утешения подобрать не мог. Все его люди, скорее всего, уже погибли, а землю захватили Красные рыцари. Такова реальность, и Фэллон не смог бы смягчить ее даже ради умирающего, искалеченного человека.
– Что ему нужно от меня? – спросил он, поднимаясь на ноги – он все-таки решил пойти вместе с Ланри.
– Он хочет узнать, как обстоят дела со Свободными Отрядами. Я не думаю, что он в курсе последних событий. Бедняга едва помнит битву в проломе внешней стены Южного Стража.
– Хорошо, я могу уделить ему время. В этой войне он потерял больше, чем любой из нас.
Фэллон вышел из шатра, а остальные все так же тихо сидели, потягивая вино из кубков. Снаружи лагерная жизнь вернулась к своему обычному порядку, солдаты готовили на кострах еду и гуляли между палаток, хотя команды, обслуживающие требушеты, все еще были на посту, и еще один патруль обходил внешние лагерные укрепления. Серый Рыцарь бросил взгляд в сторону города и убедился, что ворота снова наглухо закрыты. Ни одного рыцаря не было видно на равнинах Алого Отряда. Пока что, для разнообразия, положение бунтовщиков выглядело довольно устойчивым.
– Могу ли я позволить себе дерзость? – спросил Ланри, как только они оказались наедине.
– Конечно, – ответил он. – Мне нравится дерзость.
– Это всего лишь мои предположения, сэр Фэллон, но мне хотелось бы удостовериться…
– В чем дело, брат? – непонимающе спросил он, повернувшись к священнику.
– Ну, понимаете, я ведь не солдат, – начал он, констатируя очевидное. – Я не командующий, не политик, не кардинал. Я всего лишь священник Одного Бога. Я не отворачивался от своего бога и от своей страны и не нарушал своих клятв.
– Согласен, – вставил Фэллон. – Прошу вас, ближе к делу.
Ланри нахмурился и в смятении свел на переносице седые брови.
– Я подойду к делу в свое время. Возможно, я всего лишь скромный священник Коричневой церкви, но я намного старше и мудрее вас, молодой человек!
Фэллон усмехнулся.
– Простите. Пожалуйста, продолжайте, брат.
– Извинения приняты, – смилостивился он. – Итак, раз уж вы позволили мне продолжить… Я знаю, что вы такое, сэр Фэллон, даже если остальные не догадываются об этом.
Рыцарь улыбнулся, с напускной подозрительностью уставившись на Ланри.
– Вы знаете, что я такое?
– Да, да. Я всегда это подозревал. И, если я не ошибаюсь, исповедник нужен избраннику бога не меньше, чем герцогу.
Фэллон расхохотался, откинув голову – слова старика невольно позабавили и изумили его.
– Долгие месяцы я не понимал, что со мной происходит. Внутри меня все переворачивалось… а вы, значит, давно все знали?
– Ну я должен был убедиться, что вы подходите на эту роль. Я долгое время служил кардиналу Церро. Красные рыцари вряд ли в курсе, но Коричневая церковь обладает определенным… знанием, которое недоступно служителям других орденов. Мы не стремимся к власти и славе, и Один Бог видит, чего мы стоим.
Фэллон никогда не проявлял особой набожности, а на службах в Красном соборе обычно развлекался тем, что зевал и корчил рожи Вереллиану. И его не удивило существование секретов у других орденов, которыми не делятся со служителями воинствующей ипостаси Одного Бога.
– Как получилось, что я вознесся так высоко? – спросил он. – Почему бог сделал меня своим избранником?
– Твое поведение достойно восхищения, – ответил Ланри с теплой улыбкой. – Череда непреодолимых трудностей – хороший способ проверить человека на прочность. Должен сказать, ты выказал необыкновенные благородство и силу. В качестве исповедника я должен помогать тебе своей мудростью и другими… менее жестокими способами.
Фэллон положил ладонь на плечо священника.
– Я буду только рад, если у меня появится исповедник, брат. Быть избранником бога довольно… одиноко.
– О мой милый мальчик, за это именно я должен попросить у тебя прощения. – Коричневый священник по-отечески улыбнулся рыцарю. – А теперь можем ли мы пойти к капитану Хорроку?
– Пойдем, – согласился Фэллон.
Они шли мимо палаток, солдаты при встрече отдавали им честь или приветственно кивали. В конце ряда палаток стоял шатер брата Ланри, походная часовня, которую занял Коричневый священник. Он не читал проповедей, не проводил службы, но те, кому нужно было утешение или совет, всегда могли прийти к нему. Еще он отлично заваривал чай и уже не раз успокаивал нервы Фэллона чайником с горячим ароматным настоем. Он подслащал его медом, запасы которого, похоже, не знали конца.
Они вошли в импровизированную часовню, наполненную густым запахом смерти. Фэллон хорошо его знал. Этот запах витал над всеми битвами, которые он видел. Сейчас он исходил от искалеченного раненского вождя. Тело его лежало неподвижно, и только грудь тихо вздымалась, и кровь сочилась из обрубков, обагряя бинты на ногах и руках. Он лежал на столе, на уровне их пояса, в центре шатра, а вокруг него Ланри расставил миски с водой, которая уже покраснела от крови, и стопки с повязками.
– Зрелище не из приятных, – заметил Ланри, осматривая раны Хоррока.
– Хаффен! – вдруг завопил калека. – Нам нужно защитить внутренний двор!
– Полегче, мастер Зеленый Клинок, – мягко произнес Ланри. – Дышите глубже.
– Он часто бредит? – спросил Фэллон.
Священник кивнул.
– С тех пор как он очнулся, он то впадает в беспамятство, то обретает ясность сознания. Думаю, часть его все еще сражается за Ро Хейл.
– Ты больше не в своем гребаном Тор Фунвейре! – прорычал Хоррок, заметавшись на постели. – Мы Отряд Призраков!
– Его пытали… очень жестоко пытали. Еще до того, как прилюдно искалечили, – тихо заметил Ланри. – Но я уверен, он скоро снова обретет ясность ума.
Священник положил ладонь ему на лоб.
– Успокойся, воин Рованоко, – произнес он. – Твоя битва окончена. Ты можешь отдохнуть.
