Ранен начал всхлипывать, задрожал и свернулся в клубок.
– Капитан Хоррок, – произнес Фэллон, выступив вперед. – Я надеюсь, вы меня слышите.
– Я тебя слышу, – невнятно ответил тот, глотая слезы, и повернулся к нему, внимательно всматриваясь в его лицо сияющими зелеными глазами. – Я еще жив?
– Вы живы, – подтвердил он. – Но тело ваше искалечено.
Ланри нахмурился.
– Такое обычно не говорят у постели страждущего.
– Брат, вы думаете, ему нужно именно это? – спросил Фэллон. – Слова утешения? Может, похлопать его по плечу? Он настоящий воин, и я не буду относиться к нему покровительственно.
Хоррок попытался сесть, и Ланри подскочил к нему, подкладывая подушку под шею.
– Так-то лучше, – заметил священник.
Взгляд ранена стал более осмысленным. Он закусил губу, дергаясь от боли, но разум его прояснился. По крайней мере, на недолгое время.
– Ты Фэллон из Лейта, – сказал Хоррок, внимательно глядя на высокого рыцаря.
– Да. Однажды мы уже встречались – по разные стороны крепости.
– Я знал Уильяма из Вереллиана. Он был достойным человеком, – ответил ранен и скривился от боли, когда Ланри стал менять его повязки.
– Он был и остается достойным человеком, – согласился Фэллон.
– Мастер Зеленый Клинок, вам действительно лучше лечь, – заметил Ланри, снова укладывая Хоррока на стол.
– Я ничего не чувствую, – сказал искалеченный воин.
– Ты вынес больше, чем положено человеку, – заметил Фэллон. – Я могу предложить тебе быструю смерть – но больше ничего.
– Прошу вас! – взмолился Ланри. – Давайте не будем говорить о смерти.
– Я сужу по тому, чего хотелось бы мне, если бы Джакан сотворил со мной такое, – ответил Фэллон.
– Я не смог защитить Свободные Земли, – сказал Хоррок, снова начиная всхлипывать.
Ланри пытался успокоить его, используя свои способности к врачеванию, чтобы унять боль, из-за которой воин тяжело дышал. Его магия была очень слабой и проявлялась как слабое искажение воздуха вокруг ладоней.
Фэллон подошел ближе и склонился над капитаном.
– Хоррок, я не могу исправить вред, который уже нанесен вашей стране. Я не могу вернуть к жизни погибших людей или заново отстроить города. Но я буду сражаться до самой смерти за то, чтобы освободить вашу страну от армий Одного Бога.
Ранен почти не шевелился. Глаза его были открыты, но темно-зеленая радужка покрылась красными пятнами.
– Он меня слышит, брат? – спросил Фэллон.
– Я не знаю, – признал Ланри. – Его разум так же… искалечен, как и его тело.
– Я тебя слышу! – огрызнулся Хоррок. – Только ничего не чувствую.
Тишина. Ланри продолжил обрабатывать его раны, а Фэллон пытался подобрать нужные слова. Исцеляющей силы Коричневого священника не хватало, чтобы вылечить подобные ужасные раны. Ранена разорвали на части и морально, и физически, искалечили тело и душу воина.
Все, что чувствовал бывший рыцарь, – гнев. Не жалость, не вину – только ярость на людей, искалечивших Хоррока и при этом заявлявших, что якобы они служат Одному Богу.
– Просто поговори с ним, мой мальчик. Не о смерти, не о войне – о чем-нибудь другом. Успокой его, займи его разум. – Ланри прищурился и сосредоточился на работе, накладывая повязки и вымачивая в воде свежие полотенца.
– Ладно, – смущенно ответил Фэллон.
Как успокоить умирающего? Ему никогда еще не приходилось этого делать. Обычно такие заботы выпадали на долю боевых капелланов. Белые священники лечили раненых, а Черные провожали умирающих в последний путь.
Но рыцарю пришла в голову неожиданная мысль. Вопрос, на который он не знал ответа.
– Хоррок! Хоррок, посмотри на меня.
На напряженном лице ранена набухли вены.
– Свободные Отряды – как они получили свои названия? Почему вы называетесь Отрядом Призраков?
Хоррок поджал губы и скривился. Он вздрагивал от каждого прикосновения Ланри, будто любой дюйм его тела отзывался болью.
– Хоррок Зеленый Клинок! – резко спросил Фэллон. – Как Отряд Призраков получил свое имя?
Ранен закашлялся и в упор посмотрел на него.
– Призраками называют духи умерших на языке раненов Старого Гара, – ответил он хрипло. – Вот почему мы никогда не отстраивали Хейл заново. Мы призраки, мы защищаем земли мертвых людей. Людей, убитых Одним Богом.
Фэллон кивнул.
– А как же Алый Отряд? Подозреваю, название связано с кровью.
Хоррок снова попытался сжаться в комок, но ему помешал Ланри – он начал смывать запекшуюся кровь с культи на ноге, что вызвало новую волну боли.
– Хоррок, выслушай меня, – произнес Фэллон. – Как получил свое название Алый Отряд?
Вождь снова попытался собраться с мыслями, прояснить ум и отвлечься от боли.
– От человека из Волька… с севера. Его звали Оррин Алая Борода. Он освободил первых людей Алого Отряда от их хозяев ро. Они назвали отряд в его честь.
– Я никогда не встречал никого из Волька, – ответил Фэллон – он чуть не плакал, глядя на умирающего.
Хоррок откинулся на спину, перестал дергаться, а взгляд его зеленых глаз казался то бесконечно усталым, то безмятежно-отстраненным.
– Я не думаю, что он еще чувствует боль… смерть принимает его в свои объятия, – тихо произнес Ланри.
– Больше никаких войн, Хоррок, – сказал Фэллон. – Больше не будет битв, не будет смерти. Отправляйся на встречу со своим Ледяным Гигантом.
Он видел, как тысячи людей гибли под лезвием меча, под каменными ядрами катапульт, под бесчисленными арбалетными болтами. Но Хоррок Зеленый Клинок, тихо умиравший в лагерной палатке, оставил в его душе самый сильный след.
Глава вторая
Бронвин из Канарна в Лунном Лесу
Она даже не поприветствовала его, не спросила о самочувствии – стоило ей увидеть между деревьями Аль-Хасима, которого вела в деревню Доун Бегущая за Солнцем, она бросилась к нему и поцеловала прямо в губы. Ее не волновало, каким образом он оказался в Лунном лесу или почему он до сих пор жив. Его лицо, суровое, смуглое, с быстрыми глазами, было словно отблеском ее прежней жизни, уже почти забытой. Поцелуй длился до тех пор, пока ее слезы не заставили его оторваться. Он нежно погладил ее по щеке.
Федерик оставил их наедине, отошел подальше и следил за ними на расстоянии, а Хасим тем временем рассказал обо всем, что случилось с тех пор, как она покинула Южный Страж. Она плакала, стискивала зубы, била кулаком по земле и не отпускала его руку.
Отряды Алых и Призраков разбиты наголову. Женщин и детей Южного Стража держат в загонах, словно скот, а самые сильные стали рабами людей ро. У раненов отобрали топоры и сделали подобием вьючных животных.
