Слева от нее сражался Алахан, справа – Тимон. Халла слышала голос Рекселя, но его не было видно поблизости, и она не имела ни малейшего понятия, где остальные ее соратники и как у них обстоят дела. Со своего места она не могла оценить, перевернули воины Рованоко ход сражения или нет. Защитники удерживали позиции, вдохновленные призрачными жрецами, но вернуть себе преимущество на дворе Ульрика пока не могли.
Ветер кружил ледяные кристаллики, мягко овевал ряды защитников города и швырял снег в глаза воинам Рулага. Бороды у них обледенели, и им приходилось прикрывать глаза от сияния. Небольшое преимущество – но оно позволило Халле быстро убить трех противников и прорваться вперед вместе с Алаханом и Тимоном. Вместе они формировали острие атаки, а по обеим сторонам образовался клин из жрецов Рованоко. Они смешались с защитниками, сражаясь бок о бок с берсерками Нижнего Каста, облачными людьми, жителями Тиргартена и воинами Халлы, выжившими при гибели флота драккаров.
Затем в схватке возникла краткая передышка, и Халла увидела Рулага Медведя. Прямо в воротах в последних рядах авангарда вышагивал сам Укротитель Медведей. Он был таким же, каким она его помнила: высокий, широкоплечий, зеленоглазый, со светлыми волосами, закутанный в медвежьи шкуры, он шел в окружении охраны и держал в руках двуручный топор. Рядом с ним стоял жрец из Джарвика, которого Халла помнила по дням своей юности. Его звали Харрод. Алдженон Слеза отнял у него имя и честь, отказываясь принимать его пропитанные ненавистью проповеди.
– Медведь! – проревел Трикен Ледяной Клык с левого фланга. – Решил наконец-то выползти из своей норы, троллья отрыжка?
Она не видела рыжего оружейника, но Рулаг заметил того, кто его оскорбил, и скрылся из поля зрения Халлы. Однако ей некогда было волноваться за Трикена; требовалось убить еще слишком много врагов и вести в бой воодушевленную армию защитников.
Алахан оказался менее сдержанным. Как только избранник увидел Укротителя Медведей, он нарушил строй и пробился вперед в небольшой прогал между атакующими. Тимон Мясник следовал за ним, Халла и другие воины поблизости бросились их прикрывать, и на переднем крае защитников образовался выступ, врезавшийся в толщу врагов. Слева от них громадный жрец, окутанный мантией ледяного воздуха, поверг двух атакующих на булыжную мостовую. Справа Рорг и еще два обезумевших берсерка ринулись вперед. Берсерки погибли, но вождь добрался до Тимона, и они вдвоем стали прикрывать спину Алахану. Кровь из трещин на их раздутых головах сочилась им на лица.
– Ты предал Ледяного Гиганта! – прогремел голос молодого вождя.
Жрецы эхом повторили его слова, и Халла почувствовала, как ее подхватила ледяная волна, где значение имели только топоры, молоты и кровь. Победят защитники или проиграют, ей уже не было дела. Рованоко сказал свое слово – и каждый из защитников Тиргартена мог без сомнения умереть за него. Либо они сломят силы Медведя, либо сломаются сами.
Воительница бросила взгляд через двор Ульрика и поняла, что атака Рулага, несмотря на численное преимущество, задохнулась. По всему двору кипели отдельные схватки, где жрецы Рованоко сражались с несколькими противниками сразу. Каждый жрец возвышался, словно статуя, над остальными людьми и мог сдерживать атаки от пяти воинов одновременно. Она видела, как один из них пал, поверженный ударами десятка топоров, и после смерти на камнях мостовой осталось лежать только изувеченное старческое тело. Но защитникам удалось оттеснить армию Рулага к воротам.
Ряды сражающихся поредели, и Халла увидела Трикена и Рулага. Они бились в близком контакте на левом фланге, нанося друг другу сокрушительные удары. Строй чуть сдвинулся, и Халла оказалась немного позади Алахана. Избранник Рованоко рубил налево и направо, безжалостно убивая тех, кто стоял между ним и правителем Джарвика. Трикен не давал скучать Предателю, но Халла со стороны видела, что тот превосходит старого оружейника. Харрод слева от Медведя прикрывал своего повелителя, запуская молотом в голову любого, кто подобрался слишком близко к схватке.
Рядом с Халлой появился Рексель Падающее Облако, по бедру у него стекала струйка крови. Он прикрывал спину предводительнице, и его путь был отмечен кучей трупов.
– Трикен погибнет, – хрипло заметил он.
– Тогда надо поторопиться, – ответила Халла, делая два больших шага вперед.
Защитники сейчас теснили врагов сразу с двух сторон, с Халлой и Алаханом на остриях атаки. Краем глаза женщина заметила, что люди Медведя потеряли свою решимость. Они могли убить противника, а потом замереть на мгновение, встретившись с огромными жрецами – свидетельством гнева Гиганта, и это промедление означало смерть. Нерешительность противника позволила отряду Рованоко все дальше врезаться в его ряды. Остальные защитники шли за жрецами, прикрывали их и, в свою очередь, использовали их самих как прикрытие.
Дочь Летнего Волка задохнулась от боли, когда Рулаг нанес Трикену последний, смертельный удар по затылку. Оружейник Тиргартена обмяк и повалился вперед, и в это же время Алахан попытался сбить вождя Джарвика на землю.
– Бейся со мной, а не с ним, вероломный ублюдок! – закричал Алахан, ударив его наотмашь по лицу рукоятью топора. Повелитель Медведей устоял на ногах и замахнулся топором, чтобы заставить Алахана отступить, пока сам он приходил в себя от удара. Он потряс головой и зарычал, будто пес. Твердое дерево рукояти топора сломало ему нос, но из-за ярости и бурлившего в крови адреналина он не чувствовал боли. Небольшая, залитая кровью площадка во дворе Ульрика стала полем их боя, где Тимон прикрывал Алахана, а жрец Харрод – Рулага.
Люди Предателя отступили к стенам, и все больше его воинов пыталось избежать встречи с отрядом Рованоко. Но даже в этом случае враги продолжали удерживать стены и ворота. Воины с обеих враждующих сторон следили за поединком вождей, зная, что вся война сводится к противостоянию Алахана и Рулага, но у Халлы имелся всего один глаз и не было времени на них смотреть. Она знала одно: их сражение на левом фланге.
Она в тысячный раз устало заносила топор, повергая очередного врага на колени, и почувствовала, как по щеке стекают слезы. Еще один погиб, когда она погрузила топор ему в лицо. А может, это вовсе не слезы. Может, в глаз просто попала кровь одного из людей, которого она убила.
Затем острия атаки соприкоснулись, и она оказалась перед Рулагом и Алаханом. Поединок занял большой участок двора – почти все пространство между атакующими и защитниками. Даже отряд Рованоко держался от них подальше, хотя жрецы убивали любого, кто осмелился им противостоять. Слева от Халлы Падающее Облако обезглавил одного из врагов, вошедшего в боевую ярость. На другом конце двора она видела Генриха Кровавого – он стоял на бочке, выпуская одну стрелу за другой в сторону ворот. На всем протяжении стены облачные люди швыряли метательные топоры в воинов Медведя, а по равнинам Летнего Волка от города убегало столько же людей, сколько сражалось на дворе Ульрика. И внезапно Халла подумала, что они могут победить. Но Алахан все еще сражался с Рулагом.
– Я выбираю силу! – пронзительно крикнул Предатель, высоко подняв топор и со свистом рассекая им воздух.
