– Ты как-то по-особенному себя вела, Одри? – вкрадчиво и тихо спросил он.
Теперь еще и тон его напоминал тот, которым нам читали нравоучения.
– Я была опечалена! – припечатала, передернув плечами. – Ты ведь понял это, когда нашел меня одну на диванчике.
– Да?
Я сурово уставилась на Аарона.
– Ну, да, – исправился он. – Кажется, так и было.
– Вот именно. Но ты решил не разбираться с этим, легко приняв мое нежелание делиться бедой.
Аарон откинулся на спинку дивана, приложил ладонь к губам, громко вздохнул.
– А ведь мне было важно, чтобы ты понял, – наконец решилась сказать я.
– Что понял? – тихо и с каким-то отчаянием спросил жених. – Скажи толком. Что именно от меня требуется?
М-да! Проницательность точно не его конек…
– Ты не понимаешь, – покачав головой, я едва не заплакала, но сдержалась из последних сил. – Хорошо, я расскажу. Это все… Кристи. Та самая. Понимаешь теперь?
Он так и сидел истуканом.
– У тебя есть любовница! – обличительно выдала я, надвигаясь на Аарона и нависая над ним. – Она отвратительна! Вульгарна! И она говорила мерзкие вещи, провоцируя меня на скандал. Это было ужасно. Я не думала, что на первом же приеме буду чувствовать себя настолько отвратительно…
– Погоди. – Он поднялся, и теперь уже я вынуждена была смотреть снизу вверх, запрокинув голову. – Ты говорила с Кристи?
– Говорила. – Слезы все-таки выступили на глазах. – Это все не по мне, Аарон. Она подошла и, не стесняясь окружения, начала рассказывать о вас с ней и о том, что не собирается отступать в сторону. И я… Ты говорил мне о семье. Ты говорил, что построил этот дом для жены и детей, так красиво все расписал, что я даже поверила…
– Одри…
– Подожди. – Я шмыгнула носом, смахнула первую сбежавшую по щеке слезинку. – Я хочу сказать сейчас. Это не для меня.
– Что «это»?
– Такая жизнь. – Вытерла вторую слезу. – Я не смогу быть одной из многих. Жить, зная, что у тебя там целый гарем из этих Кристи! В безобразных красных платьях…
– А платье-то при чем?
– Боже! – Я зажмурилась, прижимая руки к груди. – Да ты же… Ты бесчувственный, бессердечный, эгоистичный…
У меня в голове как раз зрела еще пара подходящих эпитетов, когда Аарон все разом прекратил. Его сильные руки прижали меня к себе, крепко обнимая за плечи, а горячее дыхание опалило висок.
– Я понял, – сообщил он тихо, – осознал. Проникся.
– Ничего ты не понял, – настаивала я, не пытаясь вырваться и с удовольствием вдыхая привычный парфюм. Нужно было продолжать отстаивать свою точку зрения, но у меня не осталось сил… И потом, мне страшно не хотелось, чтобы Аарон отпускал. В его объятиях было надежно, хоть я и осознавала, что это пристанище являлось временным.
– Я разберусь с Кристи, – внезапно сказал он, погладив меня по голове, как маленькую. – Не думал, что она настолько глупа, чтобы… Ну да ладно. Успокаивайся, Одри, я понятия не имею, что делать с женскими слезами.
– Я и не плачу, – шепнула. Помолчав пару секунд, спросила с робкой надеждой: – Как ты разберешься? Велишь не попадаться мне на глаза?
А сам продолжишь ездить к ней….
– Велю. – Он подцепил мой подбородок, чуть отстранившись, но не разжимая объятий. – И еще напомню, что больше не нуждаюсь в ее услугах. Она, видимо, с первого раза плохо поняла.
– Так вы расстались? – Я смотрела в его глаза, не веря, но очень надеясь, что это правда.
– Теперь расстанемся точно, – ушел от ответа Аарон. – И стоило сразу сказать мне, кто тебя расстроил. Я бы разобрался с проблемой еще там.
– Это было бы гру…
Он прервал меня снова. На этот раз новым способом, необычным, непривычным, но пьянящим не хуже шампанского. Поцелуем.
Когда Аарон оторвался от моих губ и сказал, что хочет проводить меня в спальню, я только и смогла, что кивнуть. В голове плыл розовый туман, а мысли о всяких там Кристи отошли на задний план, больше не причиняя ни боли, ни тревог.
Глава 15. Аарон Харрис
Женское сознание всегда казалось мне непонятным темным лесом. Притом если в настоящий я с удовольствием ходил один на несколько суток, чтобы разгрузиться и по-новому взглянуть на ситуацию, то в чащу женских мыслей не сунулся бы даже под угрозой расстрела.
Раньше.
Мне было совершенно плевать, что там в голове у очередной Кристи, и вообще от любых дам в своем окружении я требовал исполнения тех функций, ради которых с ними работаю. От секретарей – нормального делопроизводства, от любовниц – хорошего минета и страсти в постели. Четко оговоренные функции. Своеобразный договор, в рамках которого мы сотрудничали, и я четко знал свои права и ее обязанности.
Раньше.
А потом в доме появилась хрупкая девушка, которая должна занять место в моей жизни, а не только на члене. Девушка, которую я назову женой. Девушка, которая родит мне детей.
Нет, я прекрасно знал, что многим мужчинам из моего круга наличие жены ничуть не мешало гулять налево. Да полно, кому это когда-либо мешало? Но как говорил один мудрый человек: верность – это вопрос выбора. И уважения к своему выбору.
Одри Тосни. Тонкая, как тростинка, женщина с горячей кровью. И сейчас, на заре нашего знакомства я должен сделать выбор, строю ли я нормальную семью или довольствуюсь ее имитацией для публики.
Я не хотел подделки. Слишком уж часто мне пытались ее впарить по жизни, чтобы я сейчас сам на это добровольно пошел.
Потому вместо того, чтобы осадить внезапно взревновавшую невесту, я ее успокоил и зацеловал, с трудом удержавшись от того, чтобы не продолжить доказывать в спальне, что хочу только ее.
А это так и было.
Сегодня на званом вечере, где была разодетая в алое платье Кристи, что всегда меня заводила, я постоянно сравнивал теперь уже бывшую любовницу с невестой. И первая проигрывала по всем параметрам. Я не хотел ее.
Все мысли, все желания были сосредоточены на изящной фигуре в элегантном светлом платье. Она была одета скромно, но взгляды каждого второго мужчины в зале задерживались на Одри не только из праздного любопытства. В них светилась та же похоть, которая не давала мне спать этой ночью. Лишь небо знало, чего мне стоило проводить малышку до двери и не зайти!
Горячая девочка вряд ли смогла бы долго противиться моему натиску и своей природе, но что-то подсказывало, что нужно повременить. Девственница – тот плод, который нужно срывать спелым, истекающим соками. Вспомнив, какова на вкус маленькая скромница, я почувствовал, как к паху прилила кровь, и тихо выругался. Трахаться хотелось до звона в яйцах.
С тоской посмотрев на вздыбившуюся ткань, я отправился в душ. Холодный, очень холодный душ.
