— Мирослава Лазаревна, возможно, я задам вам те же вопросы, которые задавал мой коллега, но мне нужно уточнить некоторые детали, и для полной картины нужна информация от вас.
Я не смотрела на него. Знала, что мои красные глаза с синяками и бледное, опухшее лицо и так вызывают нездоровое любопытство. Будь я обычной свидетельницей, никого бы это не волновало, но я дочь Лазаря Белозерова, а, значит, меня будут рассматривать, как под микроскопом.
— Задавайте любые вопросы.
— Мы недавно попросили родителей Нины предоставить нам ее ноутбук снова. Тщательно изучив его, мы пришли к выводу, что многие файлы в нем стерты. Вам может быть известно, что именно могло послужить причиной удаления целых папок с фотографиями, архивов переписок с мессенджеров?
— Нет. В последнее время Нина отдалилась от меня.
— Почему? Вы поссорились?
— Нет, мы никогда не ссорились… просто она отдалилась. Так бывает.
— Бывает. Не спорю. И все же, может быть, вам известно, что Нина проводила очень много времени в интернете? Мы зафиксировали её следы на тематических сайтах БДСМ, на сайтах виртуального секса онлайн и тому подобных ресурсов. Вам что-то об этом известно?
— Нет… мы не обсуждали её сексуальную жизнь настолько подробно.
— Да, ладно… Зачем вы мне лжете, Мирослава… разве девушки не обсуждают своих парней? У кого длиннее, у кого короче…
Я вскинула голову. Неожиданно. Какая наглая фамильярность. Что он себе позволяет?
— Даже если и обсуждают, вас это не касается. Никого не касается. Зачем вы меня позвали? Какие факты вам стали известны?
— Значит-таки, да, обсуждали. — он проигнорировал мой последний вопрос, — А она не рассказывала вам, что незадолго до своей смерти с кем-то познакомилась? Или встречается?
— Она часто с кем-то знакомилась, но вряд ли встречалась.
— С таких вот… эммм… интернет — ресурсов? — легкое осуждение в голосе. Даже презрение. Вот как относятся к идиоткам, вроде меня и Нины. Я и сама раньше так же относилась. Посмотрела Трефилову в глаза и отчеканила: — Да.
— А она рассказывала вам о них? Меня интересуют ее последние знакомства.
— Почему вы спрашиваете об этом? Я не хочу обсуждать личную жизнь Нины даже с вами. Вы все равно не нашли психопата, который это сделал. Притом ваши люди сказали мне, что это был незнакомый ей человек, промышляющий кражами гаджетов и личных драгоценностей. Скорее всего, наркоман. И Нину он убил лишь потому, что она подняла шум или сопротивлялась.
— Мы нашли её смартфон и драгоценности.
— Неужели нашли? — я удивленно приподняла брови с таким же презрением, с каким он задал свой вопрос минуту назад.
— Да. Их принесла одна бомжиха-алкоголичка в пункт приема золота и продала за копейки. Как вы понимаете, на убийцу она мало похожа, да, и вряд ли занимается скупкой краденого. Она утверждает, что нашла все это добро возле мусорки в нескольких кварталах от места преступления, и, вы знаете, — я склонен ей верить.
Я смотрела на следователя и чувствовала, как начинает пульсировать в висках.
— И что это значит? — хотя я уже и сама догадывалась.
— А это значит, что кража была постановкой. Богатову убили. Намеренно. Обдуманно и хладнокровно. Убил тот, кого она хорошо знала и села в машину. Он ждал её возле клуба. Возможно, они даже условились о встрече заранее. Теперь понимаете, почему я хочу знать, с кем она переписывалась в последнее время?
«— Я покажу тебе. Он написал мне на сотовый.
— Ты дала ему свой сотовый?
— Правила игры!
— Ну, да. Как я забыла правила игры?!
— Он такое мне пишет… Слав. Я… я, кажется, влюбилась.
— Ну да. В виртуального Джокера, который обещал исполнить твои желания.
— Он их исполняет.
— Я в этом даже не сомневаюсь».
— Я вас понимаю. Я постараюсь вспомнить. Она называла мне много имен. Просто сейчас я плохо соображаю. Простудилась или вирус подхватила.
— При вирусе разве не течет из носа? Или у вас глазная инфекция?
— Что вы имеете ввиду?
— Только то, что вы слишком много плачете, Мирослава Лазаревна.
— Это не имеет никакого отношения к делу.
— Скорее всего, не имеет. Вы все же постарайтесь вспомнить. Это очень важно. Возьмите мою визитку и позвоните, как только придет в голову хоть какая-то информация.
— Непременно.
Я встала из-за стола и пошла к двери.
— Возможно, у этого парня кличка Джокер или Джек Пот… что-то в этом роде.
Я вздрогнула, но также спокойно открыла дверь кабинета и вышла наружу.
«— Да мне все равно, как он выглядит, Слав. Все равно, понимаешь?
— Не понимаю, но если тебе хорошо…
— Мне хорошо. Иногда тааак больно, но хорошо».
Несколько секунд, чтобы отдышаться у стены. Привести свои мысли в порядок. Перестать дрожать, как в лихорадке.
Я долго смотрела на свой сотовый потом набрала номер Адама. Мне ответили не сразу… а когда ответили, я сама не поняла, как сказала: — Давай встретимся, Адам. Пожалуйста. Мне нужна твоя помощь.
В трубке послышался смешок.
— А не зачастила ли ты с просьбами о помощи, Белозерова? Или перепутала мой номер с номером МЧС?
— Мне плохо…, — сорвалась я и всхлипнула.
— Я вообще-то на работе. Хорошо. Давай через час в «Овер тайм».
Я кивнула… даже не понимая, что он меня не видит. Выключила смартфон и закрыла глаза, в голове все кружилось, как на карусели. Это не мог быть МОЙ Джокер… Не мог. Я должна найти его и поговорить. Я обязана его найти. Адам мне может помочь в этом.
Глава 13. Мирослава и Адам
Я сминала в ладони уже третью белоснежную салфетку, пытаясь успокоиться и унять дрожь пальцев. Развернула ее на столе, проглаживая и распрямляя. Так странно, я ведь ее не использовала, не измазала ничем, но она перестала быть кипельно-белой: изломы и изгибы будто испачкали бумагу, испортили ее, вызывая желание порвать на кусочки и выкинуть, брезгливо отряхнув руки.
Автоматически обводила кончиками пальцев резные края салфетки, думая о том, что ощущаю себя такой же ненужной и потрепанной. Несмотря на новое пальто, на дорогие туфли и довольно стильное платье, мне казалось, каждый присутствующий в кафе посетитель и официант могли при желании увидеть даже мельчайшую царапину, которой кровоточила я изнутри, каждый болезненно ноющий шрам. Нет, эти шрамы появились не с уходом Джокера из моей жизни. Он просто сковырнул их напоследок, обнажил всё то, что столько лет они скрывали: ощущение полного одиночества и своей абсолютной ненужности. Никому. Даже ему. Единственному, кому я поверила.
