После освобождения Паука — раньше срока, за что пришлось дать довольно большую взятку — он приготовил своему другу роскошную встречу. Пауку сняли отличную квартиру. Дато лично купил ему все новые, самые дорогие вещи, построив знакомого фарцовщика, который работал у порта, в районе Таможенной площади. И с замиранием сердца ждал своего единственного друга.
Когда Паук вышел из зоны и оказался в Одессе, они гуляли три дня в лучших ресторанах Аркадии.
Через день после этой грандиозной попойки Паук назначил ему встречу, чтобы обсудить самое важное. С замиранием сердца Дато понял, что Паук вознамерился передать ему часть своих дел и даже, может, сделать равным себе. К этому он шел всю свою жизнь. Он был готов занять принадлежащее ему место. Как сам думал — по праву.
Но через день после попойки Паук вдруг исчез. В тот самый день, когда он хотел отдохнуть в тишине, поправить здоровье от обильных трехдневных возлияний. Причем из своей собственной квартиры. После того, как он туда вошел, его никто не видел. И что с ним сталось, было совершенно не понятно.
Дато отчетливо помнил те страшные дни конца апреля — дни исчезновения Паука, перевернувшие разом весь криминальный мир Одессы. И, конечно, он потерял все. Власть Паука захватили совершенно другие люди, а его карьера стремительно покатилась вниз. И тогда Дато вспомнил…
Вспомнил о том, что когда-то ему рассказывал Паук — к кому он сам обратился однажды, чтобы добиться такого положения и власти. И, скрепя сердце, Дато принял решение: сделать так, чтобы забрать себе всю власть Паука. Даже если это означало предательство его единственного друга. Он больше не хотел оставаться никем. И Паук, его единственный близкий человек, понял бы его намерения — Дато был в этом уверен. Но все-таки угрызения совести, какая-то непонятная муть время от времени мучили его, кромсали его душу острыми зубами, поднимая свою оскаленную пасть.
— Ты мучаешься сомнениями, — человек, к которому Дато пришел, смотрел на него своими тяжелыми, почти немигающими глазами, словно испытывал. Взгляд у него был такой, что хотелось сразу спрятаться, зарыться под землю.
— Ну, да, — Дато с трудом выдержал этот взгляд.
— Не утомляй свою душу. Твой друг мертв. И ты хочешь получить то, чем он владел, по полному праву.
— Мертв?.. — Дато задохнулся от ужаса. — Где, когда, кто посмел?..
— Стал пешкой в чужих играх, — человек равнодушно пожал плечами. — Его судьба была предопределена. Твоя — нет.
— А почему никто не нашел его тело? — Дато вдруг почувствовал, что не может в это поверить. — Его ведь искали везде…
— Ты помнишь белый порошок, который купил Паук в Аркадии, в последний день вашего кутежа в ресторанах? — спросил хозяин.
— Да, но как… Как ты… вы узнали об этом, — Дато не мог скрыть удивления. — Паук сказал, что это был чистейший кокаин.
— В кокаине была примесь. Это и стало причиной его смерти, — все так же равнодушно сказал мужчина. — У него разорвались сосуды. А тело находится у тех, кто был заинтересован в его смерти. И они его не отдадут.
— Я отберу! — Дато сжал кулаки.
— Тебе это не нужно, — человек пожал плечами. — Тебе нужно думать о своих делах. Скажи, что ты слышал о нашем заклятии?
— Ничего не слышал, — растерялся он.
— А о черной мессе?
— Я… не знаю… — Дато снова почувствовал себя плохо, тревога росла снежным комом.
— А ты вообще понимаешь, куда пришел? У тебя ведь больше не будет пути назад. Тот, кто обращается к высшим силам, до конца жизни будет их должником и никогда не избавится от этой связи…
— Пусть так… — внезапно Дато почувствовал страшную усталость и пустоту. — Я хочу вернуть то, что принадлежит мне по праву. И мне все равно, что будет потом.
— Хорошо, — человек кивнул. — Мне нравится твоя решимость. Ты знаешь, чего хочешь, и готов за это платить. Сестра! — крикнул, обернувшись в сторону дивана.
Девушка отбросила подушку, встала и направилась в их сторону. С замиранием духа Дато увидел, что девушка была полностью обнаженной. Фигура ее была невероятно красивой. Он вдруг испытал сильную похоть, совершенно не подходящую для этого момента. Единственное, что портило фигуру девушки, были ее пустые глаза.
— Принеси напиток, — скомандовал мужчина. Девушка молча скрылась в глубине комнаты, затем вернулась, неся в вытянутых руках большую чашу.
— Пей. Это нужно для участия в мессе.
Дато выпил. Напиток был чуть теплым и терпким. Внезапно это тепло разлилось по всему его телу, и все закружилось у него в глазах…
Глава 13
Туман в голове рассеялся. Голоса начали наступать сразу со всех сторон, закрывая плотным облаком странного, звенящего звука…
А потом… Потом появилась картина. Судя по ее красочности, он должен был ее запомнить навсегда…
Такого Дато никогда не видел. После того, как головокружение прошло, он понял, что находится в гроте, вырытом прямо под землей. Грот был украшен светлыми сталактитами самой причудливой формы. И в каждом сталактите мерцал огонь.
В своей жизни он не видел ничего подобного! Казалось, огонь находится внутри камня, просто внутри каменной оболочки, которая поглощает острую форму его пламени. Поэтому огонь казался не ярким, не ранящим, не вызывающим тревогу и страх, а наоборот — согревающим, теплым, похожим на огонек, мерцающий в болотной трясине. И этот свет шел сразу со всех сторон.
Дато подумал, что наверняка все это — оптическая иллюзия, созданная специально, чтобы оглушить, лишить воздуха. И как создана — кто ж ее разберет! Все вокруг казалось таким необычным, что сложно было даже предположить, как кто-то создает искусственную конструкцию из этого пламени, спрятанного в глубине камня. В любом случае, это было самым первым, что поражало. А потом Дато услышал голоса.
Среди горящих камней зазвучал монотонный, длинный речитатив. Порой это пение казалось еле слышным, затем вдруг интонация менялась, и в воздухе разносился громкий, пульсирующий клекот, а затем взрывался тревожный вой. Падая вниз, пение медленно увеличивалось по нарастающей, а затем раздавался настоящий звуковой гром, просто разрывающий барабанные перепонки, и снова вся эта лавина мощного звука устремлялась вниз. И от этих вибраций, от этой смены частот создавалась такая иллюзия тревоги, что дыхание буквально замирало, и он не знал, как дышать.
Это странное пение вызывало эмоции такой силы, что от него буквально зашкаливали все чувства, а главное — разрасталось чувство тревоги, раня душу так, что становилось понятно: ее уже ничем не залечить.
От странного речитатива Дато стало мгновенно страшно, и если раньше от этого ледяной пот появлялся только вдоль позвоночника, то теперь запульсировало тело, превращая в лед то, что еще совсем недавно бушевало пламенем. И от этого даже кровь, уже застывшая в жилах, казалась осязаемым, твердым веществом.
