– Вы намекаете на то, что он ее изнасиловал, и ей пришлось защищаться? – ухватилась за соломинку Морган.
– Вовсе нет. – Колгейт плотно сжал губы, досадуя о проколе. – Я имею в виду, что мы пока не знаем о ее мотиве.
– Но такая вероятность существует, не так ли? – Морган посмотрела на него в упор.
– Ваш клиент не делала никаких заявлений относительно самообороны, – шумно выдохнул Колгейт. – Равно как и об изнасиловании. – Он открыл одну из папок и водрузил на нос очки. – Даже наоборот, помощника, который прибыл по вызову, она первым делом спросила: «Что я наделала?!», жертву, при этом, она ни в чем не обвиняла и ни о каких своих травмах или ранениях не говорила. – Он взглянул на Морган поверх очков. – А когда пришла в себя, стала совсем неразговорчивой.
Не думает же Колгейт, что пребывание в обезьяннике способно добавить ей красноречия?!
Морган положила ручку:
– А теперь мне нужно встретиться с клиентом. – Вопросы к шерифу еще оставались, но сначала нужно поговорить с Хейли.
– Да, вот еще что… – Колгейт снова открыл папку.
Морган приготовилась увидеть те не слишком приятные материалы дела, которые ей сейчас, видимо, вручат: фотографии с места преступления или протокол вскрытия. Впрочем, это ей не впервой – опыт подсказывал, что ножевые ранения имеют более отталкивающий вид, чем пулевые: лезвие способно покромсать жертву гораздо сильнее…
Шериф бросил ей через стол три фотоснимка. На первом был молодой мужчина, который лежал на животе на траве, вытянув перед собой руки, будто пытаясь ползти. На втором был запечатлен длинный кровавый след, а третий был явно сделан непосредственно на том месте, где несчастный был зарезан.
Таких фотографий Морган довелось повидать немало, но всякий раз это зрелище заставляло сердце судорожно сжиматься.
Колгейт указательным пальцем припечатал снимок трупа к столу:
– Ноа получил три удара ножом. Он пытался уползти, но умер от потери крови, не одолев и пары метров.
– Откуда взялся нож? – спросила она.
– С подставки на кухне.
– На нем были отпечатки еще чьих-нибудь пальцев?
– Нет, – самодовольно ответил Колгейт.
– Даже отпечатков Ноа Картера?
– Даже их, – сдвинул брови Колгейт.
Любопытно.
– Сегодня утром мне пришлось поехать к родителям Ноа и сообщить им о смерти сына, – поведал Колгейт.
– Сочувствую. Неприятная миссия. Могу себе представить, насколько они убиты горем… – Для того, чтобы хорошо делать свою работу, Морган должна быть объективной, но и забывать о том, что к делу причастны обычные люди со своими человеческими переживаниями, она не могла.
Брови шерифа чуть сместились вверх, словно он был удивлен этой реплике Морган.
– Хейли Пауэлл убила Ноа Картера.
– Я должна встретиться с клиентом. – Морган убрала блокнот в сумку и поднялась.
Колгейт тоже встал, опираясь на стол, и проводил ее в свободную комнату для допросов:
– Мисс Пауэлл вам сейчас приведут.
– Спасибо. – Морган разместилась за столом, достала блокнот, ручку и поставила сумку рядом со стулом. Через несколько минут из коридора послышался шорох шагов. Увидев своего клиента, Морган вскочила на ноги.
На миниатюрной девушке было короткое черное платье, сверху было наброшено одеяло, а в глазах поселилась пугающая пустота. На плечах и шее до сих пор были чешуйки засохшей крови, глаза подведены тушью, макияж размазан по лицу. После двух суток в камере любой будет выглядеть как бомж, но при этом Хейли не выглядела как преступник. Скорее, как жертва…
Помощник шерифа впустил ее в комнату и подвел к стулу. Внутри у Морган прокатилась гневная волна:
– Снимите наручники!
Помощник развернул Хейли, как тряпичную куклу, и расстегнул металлические браслеты. Девушка даже не попыталась растереть себе запястья и размять пальцы, как это делают большинство арестованных, освобождаясь от оков – она так и осталась стоять на месте, подрагивая, с босыми ногами и безвольно повисшими руками.
Морган подскочила к ней и плотнее укрыла плечи колючим одеялом.
– А где обувь?
– В камере хранения вместе с личными вещами, – пожал плечами помощник. – Очень острые шпильки.
Камеры предварительного заключения вряд ли вообще когда-нибудь моют. Обычно они все в испражнениях, моче и блевотине, а Хейли оставили там с босыми ногами – еще одна шерифская акция устрашения?
Помощник шерифа вышел, заперев за собой дверь. Обняв девушку за плечи, Морган усадила ее на стул. Та так и не смотрела на нее, а уставилась прямиком на свои руки.
– Хейли, меня зовут Морган Дейн. Ко мне обратилась ваша мама, и теперь я ваш адвокат. Вы понимаете, почему вы здесь?
Передернув плечами, Хейли принялась грызть большой палец, из которого и так сочилась кровь. Морган взяла руки девушки в свои – они оказались ледяными. Темно-синий лак на ногтях уже прилично облупился, а сами ногти были обкусаны чуть ли не до основания.
– Как вы себя чувствуете? Когда вы в последний раз принимали таблетки? – Морган приподняла одеяло: никаких серьезных повреждений, однако на бледных голых ногах было несколько небольших синяков. Стопы, как Морган и думала, были все в грязи.
Хейли задышала прерывисто, но не проронила ни слова, лишь переводя взгляд с рук на точку в пространстве над плечом Морган. Та же наклонилась к лицу девушки и слегка потеребила ее за плечи:
– Вы не ранены?
Хейли впервые подняла голову и встретилась взглядом с Морган – выражение ее глаз было отстраненным, и девушке потребовалось несколько секунд, чтобы сфокусироваться.
– Да вроде нет, – покачала головой Хейли.
Вроде?!
– Хейли, вы понимаете, где находитесь?
Девушка шмыгнула носом и кивнула.
– Полиция думает, я убила Ноа, – хоть она и взрослая, но голос у нее был нежным, как у ребенка.
Напряжение Морган слегка спало.
– Вы можете рассказать, что произошло?
– Я проснулась утром совсем голая и вся в крови. Все вокруг было в крови. От двери спальни шел кровавый след, и я пошла по нему. В гостиной на полу валялось мое платье, а Ноа нигде не было. А потом я его нашла, только он… он… – Из груди у нее вырвался глухой стон, и она согнулась пополам, почувствовав рвотный позыв.
Морган пододвинула пластиковое помойное ведро, стоявшее в углу, поближе к Хейли, но та выпрямилась и отрицательно помотала головой.
– В ночь с пятницы на субботу вы были в доме у Ноа? – спросила Морган.
– Видимо да, – дернула тоненьким плечом Хейли.
